Виталий Пищенко - Первое испытание
Обзор книги Виталий Пищенко - Первое испытание
Виталий Пищенко
Первое испытание
Всем добрым знакомым
с отчаянием посвящаю…
Саша Черный1. Меч Конана. Право неожиданности
Жалобный вопль донесся со стороны болота. Поскольку оборвался он неожиданно, на высокой ноте, было ясно, что перейти трясину кому-то не удалось. Сожрали беднягу…
Оген неспешно поднялся, долго всматривался в белесые клочья тумана, беззвучно бродящие между покрытыми жухлой травой кочками, в чахлый кустарник, невесть зачем подступавший вплотную к окнам черной, покрытой пожелтевшей ряской воды… Ветер принес острые запахи осеннего тления, но к ним примешивалось еще что-то – едкое, неприятное. Оген принюхался. Так и есть. Шишига или свистохвост. Рисковая тварь – до замка владетельного барона Сигурда всего несколько верст. Правда, ленив старый барон и вряд ли без особой нужды сменит мягкое место за пиршественным столом на жесткое охотничье седло. И то сказать: слопает зверюга пару-тройку смердов – убыток невелик. Об эльфах и прочих нелюдях тем более никто беспокоиться не станет. Да и не такие они дураки, чтобы самим в пасть чудовищу лезть – на это только у людей ума хватает.
Оген вернулся к небольшому костерку, хрустко пожиравшему поленья, подбросил в него пару веток, бездумно уставился на огонь. Мысли текли вяло – дневной переход вымотал, уставшее тело требовало отдыха. Можно, конечно, самому завалить зверюгу… Вряд ли он ошибся – больно уж специфически воняло. Свистохвост или шишига. Скорее даже, свистохвост – вплетался в вопль съеденного олуха какой-то сторонний звук. Делов-то на полчаса… Вот только, стоит ли шлепать по грязи? Сколько заплатит барон Сигурд за зверюгу? Два-три десятка медных фэнов. Они, конечно, тоже не лишние – в любом кабаке местного кона помогут создать себе необходимый шарм. Имидж опять же… А с другой стороны – времени в обрез. До завтрашнего заката нужно успеть добраться до места и завладеть мечом Конана. Звание Знатока стоит дороже дивидендов, которые можно получить, прихлопнув свистохвоста. Орки с ним. Пускай жирует и размножается. Тем более, ведьмаки утверждают, что осталось их немного – чахнут что-то, скукоживаются. Пускай его живет…
Хрустнувший под чьей-то ногой сучек заставил насторожиться. Меч беззвучно вышел их ножен, острое лезвие кроваво блеснуло в отблесках костерка.
Оген сложил пальцы в охранительном Знаке. Он знал, что в этом месте опасности быть не может – поляну накрывала аура духа Семецкого. Каждый, кто находился на ней, ощущал мудрый взгляд изваяния праведника, столетия назад вырезанного из ствола векового дуба. Но, тем не менее…
Тишина налилась угрозой, потом раздались звуки шагов. Кто-то старательно давил ногами сухие ветви, словно старался выявить свое присутствие. Темная фигура отделилась от черной стены ночного леса, за ней проявились еще несколько… Оген поудобнее перехватил рукоятку оружия.
– Я пришел с миром, – негромко, с достоинством произнес незнакомец и, сделав еще несколько шагов, приблизился к костру.
Перед Огеном стоял пожилой рыцарь. На лице его, изборожденном глубокими морщинами, лежала печаль застарелой грусти, глубоко в глазах угнездилось затаенное отчаяние. Оружие незнакомца покоилось в ножнах. Щит, который держал в руках следовавший за рыцарем слуга – явно вывезенный из сарацинских земель – был украшен фамильным гербом: дракон в золотом поле отбивался от нападающей на него стаи воробьев.
– Рад приветствовать вас, благородный незнакомец, – Оген склонил голову в легком поклоне и тоже убрал меч в ножны. – Ночь холодная, я предлагаю вам обогреться у костра и разделить мою скромную трапезу.
– Благодарю вас, – рыцарь с достоинством поклонился и неожиданно спросил: – Надеюсь, вы не будете возражать, если мой слуга разожжет еще один костер, у которого могут устроиться … – он немного помялся, но все же закончил фразу: – мои спутники…
– Разумеется, – растерянно согласился Оген, – но, может быть, они составят нам компанию?
– Нет-нет! – быстро отозвался рыцарь и негромко вздохнул: – Глаза бы мои их не видели…
Безмолвный слуга с помощью нескольких спутников рыцаря быстро разжег на краю поляны большой костер, добавил дров и в пламя, у которого устроились его сеньор и Оген. Поляна осветилась, тьма недовольно отступила и укрылась под кронами обступавших людей деревьев.
Оген с удивлением рассматривал спутников своего гостя. Было их больше десятка. Двое щеголяли золотыми шпорами, несколько человек прижимали к груди разнообразные музыкальные инструменты, остальные выглядели совершеннейшими простолюдинами.
«Странная компания», – недоуменно подумал Оген, но спрашивать ничего не стал, не желая проявлять неучтивость.
А незнакомец словно уловил его мысли. Он еще раз вздохнул и поднял на Огена темные грустные глаза:
– Думается, я просто обязан поведать вам свою печальную историю, – заговорил он. – Не хотелось бы выглядеть назойливым, но…
– Я не любопытен, – сдержанно отозвался Оген, – и если рассказ к коему вы хотите приступить, тягостен для вас, то можете с чистой совестью не терзать себя. Приношу вам искренние извинения за недоумение, кое мне видимо не удалось скрыть при виде ваших спутников.
– Нет-нет! – воскликнул рыцарь и, немного помолчав, повторил: – Нет-нет… Мне необходимо облегчить душу, и я буду очень признателен, если вы согласитесь выслушать меня. Но позвольте прежде задать один вопрос: нет ли у вас, благородный господин, каких-либо проблем, в разрешении которых я мог бы оказать вам помощь?
– Благодарю, – учтиво отозвался Оген, – все свои проблемы я привык разрешать сам, но признателен за проявленную вами готовность придти на помощь незнакомому человеку.
– Слава Богу! – не скрывал радости, вскричал незнакомец, но тут же поправился: – Извините… Впрочем, я надеюсь, что вы поймете меня, услышав грустную повесть моей жизни. Сейчас мой слуга сервирует ужин, и мы сможем побеседовать за славной трапезой… Надеюсь, вы слышали о праве неожиданности?
– Разумеется, – кивнул Оген, которого несколько сбивали с толку неожиданные смены темы в разговоре. – Древнее рыцарское правило. Применяется оно не часто, ибо таит в себе особый смысл.
– И обоюдоострое, – назидательно произнес незнакомец, поднимая вверх руку, в которой цепко держал ножку тетерева, обильно сдобренную заморскими специями, – Впрочем, лучше начать по порядку…
Зовут меня Гуго Непобедимый. Как вы понимаете, такое имя не дается даром, но право, у меня оно вызывает прежде всего гордость за предков. Род мой отличается древностью, благородством, искусностью на поле брани. Хвала Господу, я не стал исключением, недостойным своих пращуров. Победа простирала надо мной свои крыла и в кровавых битвах, и на благородных турнирах. Мне не исполнилось еще и тридцати лет, а соперники избегали меня, как лань льва, как куропатки орла. Стоило им увидеть мой гордый герб, и они мчались прочь, как от чумы. Но сердце мое жаждало подвигов! Тем более, что оно оказалось во власти самой очаровательной из женщин, когда-либо рождавшихся на Земле. Моя нежная, моя возвышенная дама ждала от меня новых побед, но никто не хотел противостоять моему мечу и копью. Что оставалось делать? Я пустился в долгое странствие, поклявшись пронести славу моей прекрасной дамы по всему подлунному миру. Перед отъездом из родного замка престарелый отец дал мне свое родительское наставление.
