Дмитрий Романовский - Честь имею представить - Анна Каренина
Обзор книги Дмитрий Романовский - Честь имею представить - Анна Каренина
Романовский Дмитрий
Честь имею представить - Анна Каренина
ДМИТРИЙ РОМАНОВСКИЙ
ЧЕСТЬ ИМЕЮ ПРЕДСТАВИТЬ - АННА КАРЕНИНА
Повесть
...И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда...
"Туда! - говорила она себе, глядя в тень вагона, на смешанный с углем песок, которым были засыпаны шпалы, - туда, на самую середину, и я накажу его и избавлюсь от всех и от себя".
Она хотела упасть под поравнявшийся с ней серединою первый вагон. Но красный мешочек, который она стала снимать с руки, задержал ее, и было уже поздно: середина миновала ее. Надо было ждать следующего вагона. Чувство, подобное тому, которое она испытывала, когда, купаясь, готовилась войти в воду, охватило ее, и она перекрестилась. Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колена. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. "Где я? Что я делаю? Зачем?" Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину. "Господи, прости мне все!" проговорила она, чувствуя невозможность борьбы...
Когда Анна открыла глаза, она увидела себя в светлой комнате с гладким низким потолком. В первый момент Анна повторяла про себя полузабытые с детства молитвы, которые она еще разучивала с Сережей. Молитвы - монотонные, успокаивающие, символические причитания - это первое, что возникло у нее в голове, когда она стала приходить в сознание, но еще не могла открыть глаз. Теперь она видела эту странную, идеально чистую и пустую комнату и ничего не могла понять. Может быть, это Воздвиженское? Сейчас войдет Алексей и... Но он же поехал к матери... Княжна Сорокина. Пакет, поданный княжной из коляски. Последний визит к Долли. Там была Кити, подавшая ей в замешательстве руку... Потом станция Нижегородской дороги, поезд, платформа... Паровоз с тендером, первый вагон, середина второго вагона... Она упала на шпалы, присыпанные грязным песком... Где она? Опять мысль о Вронском. Сейчас он войдет и скажет... И тут ее сознание, медленно к ней возвращавшееся, ярко и явственно охватило все вокруг, как после крепкого, освежающего сна, и она с неопровержимой отчетливостью увидела серые, матово поблескивающие стены, ослепительно белый низкий потолок, широкое окно, за которым синело небо. Анна подогнула ноги, ухватилась за подлокотники кресла, в котором полулежала, и увидела это кресло; оно было странной формы и как бы создано специально для нее, так идеально повторяло оно линии ее тела. Анна провела рукой по своему платью, как бы желая удостовериться в реальности окружающего, поправила кружева, пробежала пальцами по растрепавшимся волосам, подоткнула шпильку, как-то странно с непривычной стороны заколотую, и вдруг поняла, что Вронский сюда не войдет. Она не знала почему, только знала, что не войдет. И знала, что это не Воздвиженское.
Она встала, подошла к окну, чтобы хоть приблизительно узнать, где она. В окне она ничего не увидела, кроме зеленых крон деревьев. Прозрачная листва трзпетала на солнце.
Анне ясно представилось все, что она видела в последние часы. Ненавистные молодые люди, бесцеремонно оглядывающие ее на станционной платформе, пьяный фабричный в повозке городового, суетливая Долли, наседкой хлопочущая о детях, пошло непогрешимая, не умеющая скрывать свои чувства Кити. И этот Тютькин со своими книжными хлопотами. Каждый озабочен собой и своими делами, каждый в себе, ничего для других. Левин? Его сельское подвижничество только для собственного душевного равновесия. Все чужие.
Анна отвернулась от окна и снова увидела эту комнату со странными креслами и серым однотонным ковром на полу. Гладкая дверь была лишена каких-либо рельефов, единственное, что выделялось на ней, был стеклянный шар, очевидно служивший ручкой. "Где я? - подумала Анна. - Может, на том свете? она усмехнулась. - Я уже была под поездом, и ничто не могло спасти меня".
Она направилась к двери, но дверь сама перед ней отворилась. На пороге стояла молодая женщина лет двадцати пяти. Анну поразила одежда этой женщины: на ней был странный костюм, состоящий из мужского френча и широких брюк. Женщина была гладко причесана, волосы ее были собраны на затылке белым шелковистым шнуром.
- Где я? - спросила Анна.
- Это клиника, - ответила женщина. Ее миловидное лицо выражало некоторую растерянность.
- Как я сюда попала?
- Вы это скоро узнаете. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
- Я хочу, чтобы вы мне сейчас все это объяснили.
- Вам это объяснит один человек. Он сейчас придет.
Хотя Анна чувствовала себя в этой обстановке странно и растерянно, она не могла не заметить, что по лицу молодой женщины скользнула тень, будто эта женщина могла чувствовать какую-то враждебность к Анне.
Внезапно за окном раздался нарастающий гул. Это не было похоже на гром, но Анне показалось, что с неба надвигается лавина, способная разрушить все, что находится на земле. Гул все нарастал. Анна невольно обернулась. В небе показался странный предмет. Да, это не была стальная птица. Это был именно предмет. Анна не смогла определить его размер, он представлял собой металлическую сигару с острыми откинутыми назад крыльями. Тускло блеснув на солнце, он пронесся по небу в сопровождении оглушительного грома. Анна подошла к окну. Предмет уже скрылся, а гул все нарастал, наконец он стал утихать и пропал так же внезапно, как и возник.
Анна обернулась к женщине и прочла в ее глазах нечто вроде усмешки.
- Я пришла спросить, не нужно ли вам чего-нибудь?
Анна, холодно глядя ей в глаза, ответила:
- Мне ничего не нужно. Ступайте и приведите человека, который мне все объяснит, ежели вы сами не можете ничего сказать.
Женщина вышла. Из открытой узкой створки окна слышался шелест деревьев и посвистывание птиц. Анна понимала, что ей не следует выходить из комнаты. По-видимому, она была во власти людей, которые не имели враждебных намерений. Это было ясно по располагающей к покою обстановке, по тому странному состоянию духа, в котором все переживания последних лет отодвинулись в прошлое, по той легкости, с какой Анна воспринимала свое нереальное положение. И поскольку делать было больше нечего, она снова села в кресло и стала ждать человека, который бы ей все разъяснил. Анна вспомнила свой последний разговор с Левиным и подумала, что он мог бы в нее влюбиться, если бы узнал ее ближе. А как бы отнесся к этому Вронский? И Анна невольно улыбнулась. Знает ли Вронский, где она теперь?
