Рафаэль Лэфферти - Раз по разу
Обзор книги Рафаэль Лэфферти - Раз по разу
Рафаэль Лэфферти
Раз по разу
Барнаби позвонил Джону Кислое Вино. Если вы посещаете такие заведения, как «Сарайчик» Барнаби (а они есть в каждом портовом городе), то наверняка знаете Кислого Джона.
— У меня сидит Странный, — сообщил Барнаби.
— Занятный? — осведомился Кислый Джон.
— Вконец спятивший. Выглядит так, будто его только что выкопали, но достаточно живой.
У Барнаби было небольшое заведение, где можно посидеть, перекусить и поболтать. А Джона Кислое Вино интересовали курьезы и ожившие древности. И Джон отправился в «Сарайчик» поглазеть на Странного.
Хотя у Барнаби всегда полно приезжих и незнакомцев, Странный был заметен сразу. Здоровенный простой парень, которого звали Макски, ел и пил с неописуемым удовольствием, и все за ним с удивлением наблюдали.
— Четвертая порция спагетти, — сообщил Коптильня Кислому Джону, — и последнее яйцо из двух дюжин. Он умял двенадцать кусков ветчины, шесть бифштексов, шесть порций салата, пять футовых хот-догс, осушил восемнадцать бутылок пива и двадцать чашек кофе.
— Ого! — присвистнул Джон. — Парень подбирается к рекордам Большого Вилла.
— Друг, он уже побил большинство этих рекордов, — заверил Коптильня, и Барнаби утвердительно закивал. — А если выдержит темп еще минут сорок, то побьет их всех.
— Я вижу, ты любишь поесть, приятель, — завязал беседу Кислый Джон.
— Я бы сказал, что мне это не вредит! — со счастливой улыбкой прочавкал Странный, этот удивительный Макски.
— Можно подумать, что ты не ел сто лет, — произнес Кислый Джон.
— Ты здорово соображаешь! — засмеялся Макски. — Обычно никто не догадывается, и я молчу. Но у тебя волосатые уши и глаза гадюки, как у истинного джентльмена. Я люблю некрасивых мужчин. Мы будем говорить, пока я ем.
— Что ты делаешь, когда насыщаешься? — спросил Джон, с удовольствием выслушавший комплимент, пока официант расставлял перед Макски тарелки с мясом.
— О, тогда я пью, — ответил Макски. — Между этими занятиями нет четкой границы. От питья я перехожу к девушкам, от девушек — к дракам и буйству. И наконец — пою.
— Превосходно! — воскликнул Джон восхищенно. — А потом, когда кончается твое фантастическое гулянье?
— Сплю, — сказал Макски. — Мне следовало бы давать уроки. Мало кто умеет спать по-настоящему.
— И долго ты спишь?
— Пока не проснусь. И в этом я тоже побиваю все рекорды.
Позже, когда Макски с некоторой ленцой доедал последнюю полудюжину битков — ибо его аппетит начал удовлетворяться, — Кислый Джон спросил:
— А не случалось, что тебя принимали за обжору?
— Было дело, — отмахнулся Макски. — Это когда меня хотели повесить.
— И как же ты выкрутился?
— В той стране — а это случилось не здесь — существовал обычай дать осужденному перед смертью наесться, — пробасил Макски голосом церковного органа. — О, мне подали отличный ужин, Джон! И на заре должны были повесить. Но на заре я еще ел. Они не могли прервать мою последнюю трапезу. Я ел и день, и ночь, и весь следующий день. Надо отметить, что я съел тогда больше обычного. В то время страна славилась своей птицей, свиньями и фруктами… Ей не удалось оправиться от такого удара.
— Но что же случилось, когда ты насытился? Ведь тебя не повесили, иначе ты не сидел бы здесь.
— Однажды меня повесили, Джон. Одно другому не мешает. Но не в тот раз. Я одурачил их. Наевшись, я заснул. Все крепче, крепче — и умер. Ну не станешь же вешать мертвеца. Ха! Они решили убедиться и день продержали меня на солнцепеке. Представляю, какая стояла вонь!.. Почему ты так странно на меня смотришь, Джон?
— Пустяки, — проговорил Кислый Джон.
Теперь Макски пил: сперва вино для создания хорошей основы, затем бренди для ублажения желудка, потом ром для вящей дружественности.
— Ты не веришь, что все это достигнуто таким обычным человеком, как я? — внезапно спросил Макски.
— Я не верю, что ты обычный человек, — ответил Кислый Джон.
— Я самый обычный человек на свете, — настаивал Макски. — Я слеплен из праха и соли земли. Может быть, создавая меня, переборщили грязи, но я не из редких элементов. Иначе бы мне не придумать такую систему. Ученые на это не годны — в них нету перца. Они упускают самое главное.
— Что же, Макски?
— Это так просто, Джон! Надо прожить свою жизнь по одному дню.
— Да? — неожиданно высоким голосом произнес Кислый Джон.
— Гром сотен миров разносится в воздухе. Мой способ — дверь к ним и ко всей Вселенной. Но, как говорят: «Дни сочтены». И это налагает предел, который нельзя превзойти. Джон, на Земле были и есть люди, до которых мне далеко. И то, что проблему решил я, а не они, значит только, что она больше давила на меня. Никогда не видел человека, столь жадного на простые радости нашей жизни, как я.
— Я тоже не видел, — признался ему Кислый Джон. — И как же ты решил проблему?
— Хитрым трюком, Джон. Ты увидишь его в действии, если проведешь эту ночь со мной.
Макски кончил есть. Но пил он, не прекращая, и во время развлечений с девочками, и во время драк, и в перерывах между песнями. Мы не будем описывать его подвиги, но их детальный перечень имеется в полицейском участке. Как-нибудь вечерком выбирайтесь повидать Мшистого Маккарти, когда у него дежурство, — прочитаете. Это уже стало классикой. Когда человек имеет дело с Мягкоречивой Сузи Кац, и Мерседес Морреро, и Дотти Пейсон, и Маленькой Дотти Несбитт, и Авриль Аарон, и Крошкой Муллинс, и все в одну ночь — о таком человеке складывают легенды.
В общем, Макски взбудоражил весь город, и Кислый Джон с ним на пару. Они подходили друг другу.
Встречаются люди, чья утонченная душа не выдерживает необузданных выходок товарища. Это те, кто морщится, когда друг поет слишком громко и непристойно. Это те, кто пугается, когда мерный гул «приличной» жизни переходит вдруг в грозный рев. Это те, кто спешит спрятаться при первых признаках надвигающейся битвы. К счастью, Кислый Джон к ним не относился. У него была утонченная душа — но широкого диапазона.
Макски обладал самым громким и, несомненно, самым неприятным голосом в городе, но разве настоящий друг может из-за этого изменить?
Эти двое подняли много шуму во всех отношениях, и немало бывалых ребят, потирая ладони и сжимая кулаки, таскались за ними из одного кабака в другой: и Неотесанный Буффало Дуган, и Креветка Гордон, и Коптильня Потертые Штаны, и Салливан Луженая Глотка, и Пай-мальчик Кинкейд. Факт, что все эти великолепные мужчины хотя и сердились, но все же не осмеливались близко подойти к Макски, красноречиво говорит о его достоинствах.
