Стивен Бёрнс - Прокатимся по Вивальди
Обзор книги Стивен Бёрнс - Прокатимся по Вивальди
Стивен Бёрнс
Прокатимся по Вивальди
Концерт пошел хуже некуда.
Публика была ужасна.
Она была ужасна во всевозможных смыслах, и я от души надеюсь, что никогда более не встречусь с подобным феноменом.
История эта произошла около трех лет назад, когда «Триаксион» давал концерт на планете, называемой Ск'ррл. Типичный взрослый ск'ррли ростом под два с половиной метра сильно смахивает на противоестественную помесь вареного рака с изголодавшимся медведем гризли. Сгоните в одно место несколько сотен подобных созданий, снабдите эту громоздкую толпу агрессивностью регбистов, напором линчевателей и кровожадностью пираний, а затем представьте, что противостоите ей с одним лишь музыкальным инструментом в руках. И если вы человек разумный, у вас наверняка зародится подозрение, что следующий аккорд, скорее всего, придется исполнять на арфе с хором ангелочков на подпевках.
Будучи разумными существами, Майра, Рюб и я, то бишь весь состав струнного трио «Триаксион», были перепутаны до полусмерти. Единственный положительный аспект ситуации состоял в том, что пошлейший из послов испытывал смертельный ужас… И не без причины: ухвативший его клешнями ск'ррли с виду явно был не прочь сожрать земного дипломата, то ли целиком, то ли предварительно разорвав на части.
Со всей определенностью могу утверждать, что это был самый впечатляющий момент нашего концерта.
— Это что, неуместная шутка?! — таковы были первые слова посла Дорчестера Хепплуайта, который восседал за роскошным письменным столом, подозрительно вперив в нас глазки-буравчики. Ни тебе: «Привет, как долетели?» (все-таки двести с лишком световых лет), ни, на худой конец, стандартно-вежливой формулы: «Добро пожаловать на Ск'ррл!»
Презрительно-кислая мина, застывшая на длинной физиономии посла, прекрасно гармонировала с радушием оказанного нам приема. Дыхание дипломата заметно отдавало джином, а кончик флейтообразного носа слегка побагровел. Но волосы у него были великолепные — пышная серебристая грива, казавшаяся почти ненатуральной.
Мы переглянулись. Майра выразительно закатила глаза. Рюб плотоядно улыбнулся и заговорил проникновенным голосом, пристально глядя на Дорчестера Хепплуайта, который в тот самый миг стал для меня попросту Дорком.[1]
— Три музыканта — скрипач, флейтист и пианист — встречаются после работы в баре. Скрипач кладет на стойку пятерку и заказывает пиво, и то же самое делает флейтист. Пианист достает из кармана толстый-претолстый бумажник, долго-долго копается в нем и наконец выуживает сотню. Затем он швыряет эту купюру бармену и отдает распоряжение: «Подай мне лучшее вино, какое только есть в этой забегаловке!» Скрипач с флейтистом дружно пялят на него глаза, а после стягивают с табурета и избивают до полусмерти.
Лицо посла, взиравшего на Рюба в замешательстве, исказилось под влиянием смешанных чувств.
— О чем вы тут, черт побери, толкуете?!
— О зависти к пианистам, разумеется, — с готовностью ответствовал Рюб, расплываясь в широкой улыбке.
Мы с Майрой не смогли удержать смешок, по достоинству оценив и старую шутку, и произведенный эффект. Вид у посла был такой, словно он обнаружил в недоеденном бутерброде с икрой заднюю половинку таракана. Я знал, что теперь мы упали в его глазах на очередную дюжину баллов и что следовало быть поосторожнее. Но скажите мне, положа руку на сердце: кто из вас станет беспокоиться о том, что думает человек по имени Дорк?
Любая бюрократия, подобно космосу, по своей собственной природе создает вакуум, прилежно засасывающий мегатонны мелочности, монотонности, моно- и мегаломании, мелких махинаций и мастерских манипуляций, мрачной мистики, дешевой мишуры, многообразного маразма и просто всяческой мерзости. ВЗДС (Внеземная Дипломатическая Служба) представляет собой гигантскую, умопомрачительную бюрократическую машину, притом такого сорта, что могла бы сделаться чрезвычайно опасной, если бы ее эффективность хоть раз превысила пять процентов.
Прибытие «Триаксиона» решительно подкосило все надежды и ожидания Дорка. Наша троица ужасно его подвела. Собственно говоря, он отправил в Спецотдел распространения культуры (СОРК) заявку на ансамбль классических музыкантов, рассчитывая на небольшой симфонический оркестр или по крайней мере на октет. Теперь же Дорк пришел к печальному выводу, что его миссия на Ск'ррл котируется вовсе не так высоко, как он самонадеянно полагал, поскольку прислали ему всего лишь жалкое трио.
Возможно, он проглотил бы эту обиду, ибо дипломаты привыкли глотать оскорбления столь же часто, как прочая часть человечества соленые орешки к пиву, когда бы в некоторых мозгах понятие классического ансамбля не вызывало совершенно определенные стандартные ожидания. Дорк, несомненно, обладал вышеупомянутым складом ума, а наш «Триаксион» отделяла от лелеемого им идеала примерно та же дистанция, что мы покрыли по пути сюда.
Можно было, конечно, занять позицию «А пошел ты…», да что там, мне хватило первых минут общения с Дорком, чтобы позиция эта представилась на диво желанной. И все же с послом необходимо было поладить, невзирая на то, нравится он нам или нет.
Хотя каждый из нас окончил одну из лучших консерваторий и является музыкантом мирового класса, по сути, мы обыкновенные рекруты, чья будущность зависит исключительно от итоговых рапортов, посылаемых заказчиками в СОРК. Ведь единственный способ избавиться от существования в качестве составной части Большой Культурной Дубинки, коей ВЗДС обожает оглоушивать беззащитные инопланетные расы, состоит в том, чтобы набрать достаточную для демобилизации сумму плюсовых баллов.
Частью этих баллов распоряжался Дорк, а от него так и разило скупостью.
Я выдавил неискреннюю улыбку: как лидеру группы мне вменялось подстилать соломку и сглаживать острые углы.
— Видите ли, наш Руперт большой шутник, — приступил я к своим обязанностям, — а кондиционирующие пилюли всегда оказывают на него веселящее действие… Ах да, позвольте представиться! — поспешно добавил я, протягивая руку. — Шломо Кессель, первая виолонта и художественный руководитель «Триаксиона».
Услышав мое имя, посол изумленно сморгнул, и наш престиж явно подскочил на несколько тонов выше тоскливого си-бемоль. Потянувшись через стол, он стиснул мою ладонь влажными, пухлыми пальцами, явно стараясь разрядить возникшую напряженность. Что ж, у меня есть своя слава… и бесславие тоже. Думаю, Дорк был достаточно впечатлен, чтобы списать на эксцентричность гения мою линялую гавайку, драные джинсы и бесформенные сандалии.
