Михаил Кривич - Из жизни бывшего автолюбителя
Обзор книги Михаил Кривич - Из жизни бывшего автолюбителя
Кривич Михаил & Ольгин Ольгерд
Из жизни бывшего автолюбителя
Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин
Из жизни бывшего автолюбителя
Перед вами история, правдивая от первого до последнего слова.
Павел Афанасьевич Гудков имел легковой автомобиль и любил его, а следовательно, был автолюбителем.
Любовь к автомобилю -- не вздохи и тем более не прогулки, а уход и своевременная профилактика. По мере загрязнения кузова Павел Афанасьевич мыл его теплой водой с добавлением автошампуня, причем только мягкой щеткой, не оставляющей царапин на полированной поверхности. Он с нежностью втирал в капот, дверцы и крылья восковые мастики, растирал их фланелью до невероятного блеска и потом, случалось, день-другой не выезжал из гаража -ведь и невесту под белой фатой не выводят на прогулку по пыльной улице. А когда наступало заветное время, он вверял машину парням в голубых комбинезонах, которые совершали таинство технического обслуживания, что есть высшая форма ухода за автомобилем.
Все перечисленное выше, а высшая форма в особенности, требует средств. С этим Павел Афанасьевич никак не мог смириться. Как и все мы, он готов был на подвиг во имя любви, но бремя повседневных забот его угнетало. И надо ли осуждать его за то, что иногда, проснувшись среди ночи, он долго ворочался, прикидывая предстоящие траты? Его жена Марина Яковлевна тем временем безмятежно спала, будто не она минувшим вечером бубнила, что за одно колесо можно купить пол-литра французских духов (женщины склонны к преувеличениям, не так ли?) и вообще надоело, а Гудков все считал и считал в уме, во сколько станет ему бензин.
Если вы думаете, будто Павел Афанасьевич бездумно бросал в пасть своей машины не такое уж дешевое
горючее, значит, вы просто не знаете Гудкова. С помощью определенных приспособлений он давно уже перевел свой автомобиль на бензин более дешевой марки, образно говоря, с белого хлеба на черный, Затем он познакомился с водителем самосвала, который готов был под покровом тьмы в тихом переулке делиться с ним горючим. Сделка противозаконная, и все же, переливая бензин из канистр в бак своего автомобиля, Павел Афанасьевич неизменно испытывал приятное чувство, которому, однако, не хватало полноты. Вот если бы совсем без бензина...
Но это, конечно же, пустые мечты. И без специального технического образования, которого, кстати, у Гудкова не было, ясно, что такое невозможно. Но отчего бы не представить себе, как взвывает, набирая обороты, двигатель и машина с пустым баком мчит тебя... Куда? Кто знает, куда могут умчать мечты! Но и оттуда Гудков быстро спускался на землю: он твердо знал, что для скорости и комфорта требуется бесцветная жидкость с характерным запахом и определенной ценой. Он был стихийным материалистом.
На этом месте, после положенной экспозиции, наше повествование подходит к завязке.
Среди многочисленных слабостей стихийного, ненаучного материализма следует отметить непоследовательность. На словах такой, с позволения сказать, материалист не верит ни в черта, ни в дьявола. А коснется дело его лично, он и заколеблется: может, и вправду что-то такое есть? Лучше уж с этим самым, если оно есть, не связываться, однако глупо кричать на всех перекрестках, будто этого самого нет вовсе. И если на всякий случай тихонько попросить о том, что позарез нужно, разве от кого-нибудь убудет?
Вот в такую минуту Павел Афанасьевич позволил себе непродуманное, совершенно недопустимое высказывание.
То было весною, когда автолюбители, которых по эту пору матерые таксисты зовут подснежниками, выпархивают из своих бетонных, кирпичных и железных гнезд, влекомые солнцем, запахом природы и чистым, без льда и снега, асфальтом. Уже на закате, вернувшись в гараж на последних каплях горючего, Павел Афанасьевич сказал неведомо кому неведомо зачем;
"Душу бы отдал за бесплатный бензин. Или чтоб вообще без бензина".
Вот что позволил себе горе-автолюбитель, бросив тем самым тень на многомиллионную армию своих товарищей по способу передвижения, которые в большинстве своем с открытым сердцем заправляют принадлежащие им транспортные средства на бензоколонках, подобных глупостей не произносят и в голове не держат.
Впрочем, не будем излишне суровы. Может быть, он эту глупость сказал просто так, не подумав, или же, к примеру, в шутку. Может быть, к тому его побудили обстоятельства? Достоверно известно, что, доставив свою жену Марину Яковлевну в Телеграфный переулок, к подъезду дома, где они жили вместе не первый год, Гудков выехал на Чистопрудный бульвар и за минуту добрался до его конца. Лебеди уже собирались на покой возле своей крашеной будки в середине пруда, но Павел Афанасьевич, уважая правила дорожного движения, не вертел головой по сторонам и прудом нисколько не интересовался. Он включил левую мигалку, по трамвайным путям проехал вдоль чугунной бульварной ограды, развернулся и мимо бывшего кинотеатра "Колизей" добрался до Большого Харитоньевского. Там, чуть в глубине, за свежими зданиями светлого кирпича, странно выглядевшими в этом старом переулке, находился его, Павла Афанасьевича, кооперативный гараж. Ежели напрямую через бульвар--два шага от дома. А на машине -- эвон какой крюк, полбульвара объедешь, пока доберешься до гаража, а бензин -- он не казенный и не дареный.
Мысль эта не покидала его, когда, заперев машину в боксе, Гудков сунулся к соседу по гаражу. Сосед оказался на месте. Они выпили совсем понемногу, даже в бутылке еще осталось пальца на три, не меньше, и поговорили о распредвалах, которые после наварки почти так же хороши, как новые, но вдвое дешевле. Павел Афанасьевич вернулся к себе, достал из багажника канистру и воронку, дабы перелить драгоценную влагу в бензобак, вспомнил крюк от Телеграфного до Харитоньевского вокруг Чистых прудов -- и тут произнес роковые слова.
"...Или чтоб вообще без бензина",-- произнес Гудков и осекся, потому что почувствовал на себе чей-то взгляд.
За сетчатыми воротцами стоял незнакомый человек. Он был высок, худощав и длиннонос, волосы черные,
на висках с проседью. Одет в приличный костюм, но башмаки не в тон, а галстук вообще ниже всякой критики. Более всего незнакомец походил на танцора, вышедшего на пенсию, не старого и достаточно еще бодрого, чтобы, оставшись не у дел, искать выход своей энергии. "Страховой агент,-- подумал Гудков.-- Нет, скорее пожарный. Сейчас врежет за слив бензина".
-- Гудков Павел Афанасьевич? -- осведомился незнакомец, пристально глядя на канистру.
-- Он самый,-- быстро ответил Гудков.-- Но канистра, пардон, пустая,-еще быстрее соврал он.
-- А если б и полная,-- воскликнул длинноносый,-- что за беда!
