Георгий Попов - За тридевять планет
Обзор книги Георгий Попов - За тридевять планет
Художник: А. М. Кашкуревич
Георгий Попов
За тридевять планет
Весь этот видимый мир вовсе не единственный в природе, и мы должны верить, что в других областях пространства имеются другие земли с другими
людьми и другими животными.
Тит Лукреций Кар (99–55 гг. до н. э.)Насколько же замечательна и удивительна эта величественная бесконечность Вселенной! Сколько Солнц, сколько Земель…
Христиан Гюйгенс (1629–1696 гг.)Недавно я получил посылку из родных мест. В ней оказались листы тонкой розоватой бумаги, исписанные неровными, сбегающими, точно падающими с откоса строчками. Я прочитал лист, другой, третий… Что такое? Я стал читать дальше и… уже не оторвался, пока не дочитал до конца.
Это были первые главы записок Эдика Свистуна, удивительных записок, единственных в своем роде, которые можно было бы назвать фантастическими, не будь они столь безыскусственно правдивы и убедительны.
Вот они, эти главы, от слова до слова. Я ничего не добавлял от себя, лишь кое-где внес поправки, главным образом стилистического характера, да расставил знаки препинания.
Глава первая
Я делаю решительный шаг
I
Сегодня утром [1] ко мне подошел инженер Шишкин и сказал:
— Ну как?
Речь шла о другой планете, я сразу догадался и кивнул головой.
— Вот и отлично, — обрадовался Шишкин. — Отлично, отлично! Ты не представляешь, как это здорово! Я не нахожу слов.
Трактористы и комбайнеры стали трясти мне руку, хлопать по плечу, хотели даже качать, но я не дался.
Один Семен, мой сосед и друг, когда мы остались с глазу на глаз, доверительно шепнул:
— Разыгрывает!
— Шишкин? Разыгрывает? — не поверил я.
— А что? Ты подумай только, американцы на что уж башковиты, и те дальше Луны ни шагу. А он…
— Не может быть! Шишкин и розыгрыш… Не может быть!
— Смотри, тебе видней. Только я на твоем месте, прежде чем лететь, подумал бы хорошенько. Другая планета — это все-таки другая планета!
— Ты так думаешь? — Я посмотрел на Семена снисходительно. Чудак человек, речь идет о планете, которая населена вполне разумными существами, может быть, такими же разумными, как и мы, грешные. Значит, другая планета она только с виду другая, а на самом деле, может быть, и не совсем другая.
— А есть ли они, такие планеты? — стал в тупик Семен.
— А ты сомневаешься?
Мой вопрос окончательно сбил его с толку.
— Не сомневаюсь, однако… Я каждый день слушаю радио, читаю газеты и не помню, чтобы об этом когда-нибудь говорилось или писалось…
— А скажи честно, ты о Ефремове и Бредбери слыхал?
— А кто они такие?
— Темнота! — Я завел свой колесный трактор «Беларусь» (хорошая машина, кстати сказать) и подался на озеро Лебяжье. Мне надо было подкинуть на ферму пару стожков сена.
Вернувшись обратно в РТМ (это было под вечер), я увидел, что трактористы и комбайнеры сидят около конторки и машут руками. Когда я остановил трактор и подошел к ним, все как по команде встали и крикнули:
— Ура! Ура! Ура!
Мне это понравилось, и я помахал кепкой.
Так мы стояли и махали друг другу, они — руками, я — кепкой, пока не вышел Шишкин. При виде инженера все расступились и перестали махать. Наступила тишина, какая редко бывает, и в этой тишине раздался приятный голос Шишкина:
— Теперь, Эдя, тренировки, тренировки и тренировки. Пробежки, барокамера и прочее.
Потом он зачитал приказ по РТМ. Привожу главные пункты:
«1. Строительство корабля „Красный партизан“ предполагается начать 15 июля с. г.
2. Как нам сообщили, за основу взят проект, разработанный Н-ским отделением Академии наук, по общему мнению, наиболее простой, а значит и наиболее экономичный.
3. По согласованию с вышестоящими инстанциями командиром корабля назначить Эдуарда Петровича Свистуна».
У меня даже пятки похолодели.
Еще вчера ты был как все, а назначили — и точно приподняли тебя над всеми. Та же земля, те же люди и комбинезон на тебе тот же — барахло, в сущности, комбинезон, — но сам ты уже не тот. Теперь ты будешь ходить и воображать черт знает что, и сны тебе будут сниться такие, что сказать стыдно, и, наконец, (чем черт не шутит) окончательно потеряешь голову.
И все только потому, что тебя назначили.
— Эдя, — шепчет чей-то ласковый голос, — будь скромным, помни: все великие…
— Что за вопрос! — перебиваю я непрошеного советчика, а сам чувствую, как земля уходит из-под ног и за плечами вырастают крылья.
— Эдя, Эдя…
Бог мой, это же Семен, скептик и маловер. Нужны мне его советы, у меня и своя голова… А впрочем, почему бы и не послушать — так, для приличия, — а сделать все-таки по-своему? А?.. Отличная идея!
— Ну что? — спрашиваю, а самого возносит и возносит, и ничего-то с этим нельзя поделать, как ни старайся. — Ну что? Что еще надумал?
Но ласковый советчик не успевает я слова сказать, как на мою голову обрушивается лавина поздравлений.
— Поздравляю, Эдя, поздравляю!
— Ну молодец! Просто орел! Завидую!
— Эдя, петушка! Я всегда верил в тебя, Эдя!
И — руки, руки… Они тянутся, тычутся, норовят похлопать, потрепать, пожать, ущипнуть, пощупать, словом, выразить свой восторг.
Только Шишкин — великий Шишкин — спокоен, как скала, под которую не успели заложить динамит.
Кончив читать, он аккуратно свернул бумагу вчетверо, не спеша «засунул ее в карман штанов и со словами:
— Я очень рад за тебя, Эдя… Дай я тебя поцелую, черт! — облапил меня обеими руками.
II
Чтобы отмести всякие подозрения, какие только могут возникнуть при чтении этих записок, я заранее должен сказать, что здесь нет ни слова вымысла. У меня и колебаний особых не возникало. Правда, на другой или третий день, прежде чем приступить к тренировкам, я глянул в окно (я люблю по утрам смотреть в окно) и сказал:
— А страшновато все-таки, как подумаешь!
Тетка Соня, хозяйка дома, у которой я снимаю комнату, разогнула спину и строго заметила: — Не лети. Дома, что ли, плохо?
Я сказал что-то в том роде, что дело это тонкое, деликатное и не всякому дано его понять. Тетка Соня усмотрела в моих словах обидный намек, буркнула:
— Где уж нам! — и вышла из боковушки.
Я остался один. Ходил из угла в угол и, отметая всякие колебания, размышлял вслух: — Космос… Что такое, в сущности, космос? Пространство, забитое всякими обитаемыми и необитаемыми планетами… Значит, если даже лететь прямо и прямо, никуда не сворачивая, рано или поздно попадешь на обитаемую. «Здравствуйте!» — «Здорово живешь!» — «Как тут? Порядок?» — «А ты думал?!» В это время опять вошла тетка Соня. Она даже и не глянула на меня, как будто меня не было и быть не могло в этой комнате-боковушке… Вошла с ведром и кружкой и стала поливать цветы на подоконнике.
