Джефф Сомерс - Убить бессмертного, или Электрическая церковь
Обзор книги Джефф Сомерс - Убить бессмертного, или Электрическая церковь
Джефф Сомерс
Убить бессмертного, или Электрическая церковь
БЛАГОДАРНОСТИ
Когда я вручил эту рукопись своей красавице жене Данетт, надеясь на мудрый совет и столь необходимую мне поддержку, она сморщила нос: «Я такие книги не люблю, точно надо?» Однако, прочитав, она хлопнула стопкой листов по столу и заявила: «Эта книга тебя прославит!» Как обычно, моя любимая и драгоценная супруга оказалась права. Что бы я без нее делал?
В детстве я сначала хотел стать нейрохирургом (передумал: оказалось, что нужно учить математику), потом рок-звездой (не хватило способностей к музыке) и, наконец, писателем (о, ужасная, ужасная ошибка!). Родители не только не запретили мне такие мечты, а даже поддержали. Правда, подозреваю, что моя мать, святая женщина, иногда об этом жалеет.
Когда в моем резюме не было ни одной внушительной строчки (ну, от силы две-три), я набрался наглости и послал свой роман великолепной Дженет Рейд. Дженет закрыла глаза на интернетные сплетни, море опечаток и явную склонность автора к выпивке и стала моим агентом. С тех самых пор я получаю от нее ценные советы и дружеские головомойки. И за то, и за другое я очень благодарен.
Когда судьба свела меня с талантливейшей Лили Сейнткроу, та взялась за первую редактуру этой книги и, что поразительно, не спаслась бегством, прикрываясь отговорками. Лили внесла в книгу огромные улучшения и так к ней прониклась, что сказала: «Слушай, а давай я покажу ее своему издателю?» За этот благородный поступок я у нее в неоплатном долгу.
Когда издатель, бесподобная Деви Пиллай, получила рукопись, она не только купила ее, сделав автора немножко богаче и известнее, но и закрыла глаза на многие отрицательные черты моего характера, а также ценой нечеловеческих усилий превратила мое гениальное произведение в сверхгениальное. Ее интеллектуальные высказывания нередко вводят меня в полный ступор, ведь обычно умник - это я.
Когда несколько лет назад вышел мой первый роман, редактор местной газеты (и, между прочим, известная романистка) Карен Лисснер тут же послала ко мне репортера за интервью. С тех пор она не перестает меня поддерживать, за что ей большое спасибо.
В школьные годы, которые я провел перед телевизором в комнате без окон, испытывая пределы человеческой выносливости, мои друзья Кен Уэст и Джеоф Вита никогда не смеялись, когда я утверждал, что я писатель, хотя дразнили меня по многим другим поводам. Я и сегодня ценю их дружбу.
Еще в ту пору, когда лишь немногие воспринимали меня как писателя, я пришел в гости к старой подруге Р.А. и увидел у нее на холодильнике первую обложку своего журнала «Свинья внутри нас». Это меня очень тронуло. Что уж совсем невероятно, она и сейчас не отрицает нашей дружбы.
Когда меня убедили сфотографироваться для рекламных целей, фантастическая Барбара Нитке не только уважила странную просьбу остаться неузнаваемым, но и придала мне крутой вид - монументальное достижение, за которое я очень признателен.
Когда я покрываюсь холодным потом и мучаюсь сомнениями, что мои книги не сразу станут классикой литературы на радость потомкам, Карен Аккавалло мгновенно прочищает мне мозги веселыми и меткими оскорблениями. Я восхищаюсь ее готовностью рыскать по джунглям моей прозы.
Когда я бродил по барам, жаловался на жизнь и искал, с кем выпить, Мисти Вита и Лорен Боуланд оставались моими верными друзьями и вдохновляли меня, сами о том не зная.
Когда несколько лет назад на неудачном чтении моей книги в Манхэттене неожиданно объявился Клинт Джонс, он убедительно соврал, что я читаю прекрасно. Спасибо ему за мудрость и словесный энтузиазм.
И, наконец, многие годы у журнала «Свинья внутри нас» есть преданная горстка подписчиков и читателей, которые не только терпят сомнительную грамматику, многочисленные описки и меня, неотесанного редактора, но и присылают по почте мятые долларовые банкноты - честь им и хвала!
Пролог. КРУГОВОРОТ ЖИЗНИ В СИСТЕМЕ ФЕДЕРАТИВНЫХ НАЦИЙ
01001
- Вы провалили заказ, мистер Кейтс!
Дело было в Старом Нью-Йорке, точнее, в Ист-сайде. Я сидел в какой-то занюханной забегаловке - голые стены без крыши, ни одного знакомого лица - и пил отвратительный самогон. Уже изрядно наклюкался. Меня пробивал то пот, то озноб. Дерьмово было, короче. И с каждым глотком сивухи, на которую уходили последние йены, становилось еще дерьмовее. Хрен знает, из чего это пойло гонят. Из растворителя, не иначе.
Тип, что сидел справа, и одноглазая старуха слева живо встали и отошли со своими кружками в сторонку. Другие даже глаз не подняли. Если меня тут пришьют, эти стащат труп на пол и забудут. Своих у меня здесь нет. Чужой район.
А вот голос знакомый. Я стиснул кружку покрепче и, не поворачивая головы, огляделся. Народу не продохнуть, как во всех нелегальных барах города. Цоколь полуразвалившегося здания; кругом куски бетона и сломанные пружины, на стенах выцветшая мазня, на полу пятна крови. На следующей неделе здесь станет пусто, пыльно и темно, а еще через неделю откроется новый бар, где будут наливать самогон из автомобильных шин, толченого стекла или еще какого дерьма. Вместо потолка рваная бахрома: верхний этаж сорвало еще во время Бунтов, а полицейские ховеры все доломали. Хозяева бара притащили из развалин столы и стулья. Теперь этим жалким подобием мебели пользовалось жалкое сборище оборванцев.
- Вы лоханулись, мистер Кейтс! - с большим нажимом произнес голос.
Чужая рука легла мне на плечо. К спине приставили что-то острое.
Я повидал немало убийств в барах: подходят сзади, говорят пару ласковых, опираются о твое плечо и по косой втыкают нож в спину. Мгновенный паралич, крови почти нет. Неплохой метод, если не считать этой «пары ласковых» - трата времени. Мои глаза перепрыгнули с кучи щебня на неудачников, понуро горбившихся у стен. И тут я заметил у дальней стены ржавый стол с двумя приваренными к ножкам планками. Вроде прочный.
Сердце забухало. Я вздохнул и глянул на охранников: доберутся сюда секунд за двадцать. Мне хватит человека убить.
Когда ж эта хрень кончится? Ночка и так дерьмовая, а обещает стать еще хуже. Я не спешил. Пусть салаги дергаются: мол, в движущуюся цель попасть труднее. Я не салага. Я в этой забегаловке самый старший.
Он стиснул мне плечо - запугать хочет. Я помедлил еще пару секунд, чтобы собрать информацию.
Я заметил все: каждое лицо, каждую позу, каждый стол, стул и груду мусора. Рассмотрел генетически усиленных охранников - по всему телу толстый слой незаконно модифицированных мышц-аугментов, подрагивающих, словно у этого мяса свой инопланетный разум. Не забыл и про красноглазых попрошаек, готовых вылакать из забытой кружки последнюю каплю. Я закрепил в мозгу даже монахов с их зловещими пластмассовыми рожами в зеркальных очках. Монахи часто околачиваются в барах. Говорят, они бессмертны - это люди, которые согласились пересадить свой мозг в кибернетическое тело, чтобы вечно молиться или вроде того. Между столов ходило трое таких верующих: всматривались в лица и проповедовали о смерти, грехе и вечности.
