Эйв Дэвидсон - Арахисы
Обзор книги Эйв Дэвидсон - Арахисы
Дэвидсон Эйв
Арахисы
Эйв Дэвидсон
Арахисы
Пер. - О.Воейкова.
В бытность мою мальчиком, некоторое время после того, как умерли мои родители, я жил с дедом, а он оказался одним из самых подлых и мерзких стариков, какие только встречаются на свете. Да вот встретиться с таким не хотелось бы никому. У него был старый домик, но в этой старине полностью отсутствовали всякий уют и привлекательность; там пахло керосином, свиным салом, осыпающимися стенами и грязной одеждой. Он являлся владельцем одной из, вероятно, самых обширных во всей тамошней округе коллекций жестяных банок, наполненных свиным салом. Я думаю, он боялся, что однажды этот жизненно важный предмет потребления станет дефицитом, и, черт побери, постарался, чтобы его это не застигло врасплох.
В старой грязной кухне стояли две плиты, керосиновая и дровяная, и хотя сухих кустов и бревен среди зарослей за домом хватило бы, чтобы отапливать дом годами, он был чертовски ленив и не желал махать топором. Та же история с одеждой. Вместо того, чтобы платить какой-нибудь женщине за стирку или, упаси Господи, заняться ею самому, он просто копил грязную одежду, а потом перебирал ее, еще и еще раз пуская в ход наименее запачканную. Время от времени доходило, наконец, до того, что никто из детей не соглашался больше сидеть рядом со мной, и тогда учитель обращался к соседкам, и одна из тех, у кого имелась стиральная машина старинного образца, работавшая на бензине, заходила к нам вместе с кем-нибудь из своих детей, прихватив с собой тачку и пару бельевых корзин.
- Не понимаю, как это можно доводить вещи до такого состояния, м-р Харкнесс, - как правило, говорила она, сморщив нос и дыша ртом. - Ну-ка, грузите эти вещи, да я их вам выстираю. Бога ради, пока они на вас не _загноились_! Вы же оба глазом моргнуть не успеете, как окажетесь в _чумном_ бараке. Господи помилуй!
И тогда старый кусок дерьма принимался хромать по дому, прикидываясь немощным, хотя на самом деле двигался с проворством ямайской змеи, если хотел; он хмурился, понукая меня жестами взяться за дело и быстренько вынести одежду, а все это время скулил что-нибудь вроде: "Уж, конечно, я вам очень благодарен, мисс Уоллаби..." или как ее там, к черту, звали. "Просто не знаю, как бы мы жили, не будь у нас соседей, как говорится в Божьей Книге. Я - просто бедный больной старик, и этот парень мне не по силам, такая на меня обуза свалилась на закате дней, и это несправедливо, сил моих на него нету, нету, мэм, говорю: он меня в гроб вгонит, потому как он трудиться не желает и ничего не слушает, и мне не подчиняется". И так далее, и тому подобное.
Затем, стоило ей удалиться за пределы слуха и зрения, как он усаживался в свое кресло с продавленным сидением и начинал самодовольно ухмыляться, смеяться и распространяться о том, как он всех обвел вокруг пальца, это уж точно.
- Надо просто взять и подождать, сколько потребуется, пока не пойдут слухи, и, парень, обязательно подвернется какой-нибудь несчастный дурак, который сделает всю работу! Что ж, я не против. Пускай. Им для души полезно. - И он гоготал и ржал, и сок жевательного табака "Эппл" поганил ему старые грязные усы.
У него не было ни стыда, ни гордости. Посылал меня выпрашивать еду. Все время это делал, хотя для бутлеггера у него деньги находились. И воровать тоже посылал: "Парень, только не говори, будто тебе не хочется. Это же проще простого. У тебя в кармане куртки есть та самая старая большая дырка, и от тебя только и требуется, что сунуть в карман банку сардин или банку свинины с бобами, чтобы она завалилась за подкладку, а потом просто-напросто взять себе и выйти неторопливо на улицу, держа обе руки у всех на виду. Парень, обе руки на виду у всех. Так что, парень, не надо говорить, будто тебе _не хочется_. Есть-то тебе хочется, верно?"
Он уже все тут обмыслил. Воровать в "Эй и Пи" [компания, которой принадлежит широкая сеть продовольственных магазинов] - дело совершенно правое, потому что "Эй и Пи" - монополия. И совершенно правое дело воровать у Ах Квонга, потому что Ах Квонг - китаец: "Съедает горсточку риса в день да рыбью голову, парень, и живет себе, а потому мы, американцы, не можем с ним конкурировать".
Так он все и говорил без умолку, а однажды, когда я "делал покупки" в магазине "И-довольствие", старый Ах Квонг поманил меня к себе. Я так испугался, что чуть не обделался. Я был уверен, что старый Ах Квонг даст мне топориком по голове, потому что раскусил меня, но он просто сунул мне в руки пакет. "Отдай своему дедусе", - сказал он. Я взял пакет и пустился чуть ли не наутек.
В пакете оказался мешочек с рыбьими головами и мешочек с рисом.
Думаете, ему стало стыдно?
- Клянусь бабульками, парень, - сказал он, облизывая свои старые слюнявые губы, - мы сделаем похлебку. Из рыбьих голов получается самая лучшая похлебка. Рис - это тоже хорошо. Рис - это штука, которая здорово легко укладывается в желудке.
Он утверждал, будто получил ранение в испано-американской войне, но политики его надули и пенсию не дали. Он утверждал, будто ездил на Юкон за золотом. Он утверждал, будто был инженером-железнодорожником, он утверждал и то и се, но, по мере того как я подрастал, становилось все ясней, что это вранье, просто вранье. Ему проще было поднапрячься и соврать, чем сказать не требующую напряжения правду. Но до меня это как-то не сразу дошло.
Называя его подлым, я имею в виду то самое: _подлым_ он был. То есть не так, чтобы он когда-нибудь меня по-настоящему бил. Конечно, ему хотелось, иной раз он прямо-таки дрожал от желания поколотить меня, и хватался за ремень, и орал, и ругался. Только он боялся, потому что мне исполнилось всего лет десять, но я был здорово большой для своего возраста и все время становился еще больше, и к тому же у меня все зубы были на месте. Он понимал, что через несколько лет я совсем вырасту, смогу дать ему отпор и просто растоптать его.
Поэтому он угрожал. Подлые мерзкие угрозы. "Не хочет сходить старику за лекарством, и это потому, что чуть моросит, две капли упало", - орал он. То есть: не хочет сходить мне за выпивкой, когда льет так, что впору котят топить. "С меня хватит, слышишь ты, парень! _Хватит_ с меня! Я сдам тебя Властям! Пусть теперь округ о тебе заботится! Посмотрим, как тебе понравится в сиротском приюте! Пюре с водой три раза на дню и плетка, если ты станешь от него нос воротить. Я прямо сейчас иду, прямо _сейчас_, слышишь меня? Скажу, чтобы приехали и забрали тебя..."
Он закутывался и перся на улицу прямо в дождь и непогоду. Разумеется, он просто шел себе за пинтой спиртного. Но я об этом не знал. Я проводил всю ночь, перепрятываясь из одного места в другое и клацая зубами. А в конце концов засыпал под кроватью.
