Римма Казакова - Эксперимент
Обзор книги Римма Казакова - Эксперимент
Казакова Римма
Эксперимент
Журнал «Смена», № 22 за 1965 год Рисунок В. Карабута
— Андреев Аркадий, рад познакомиться! К вам командирован для проведения эксперимента.
— Какого? — неторопливо, но настойчиво осведомилась Марьяна.
— Ого, рука у вас командирская!.. Вот этого я вам сказать не могу.
— Мило, но непонятно.
Андреев улыбнулся обворожительно.
— Поверьте!
— Верю.
— Денег дадите?
— Нет.
Андреев расхохотался.
— Весело?
— Очень!
— Мне кажется, мы познакомились?..
— Гоните?
— Могу угостить чаем.
Размешивая ложечкой сахар, Аркадий сказал задумчиво:
— Мне очень нравится ваш город. Жалко, что сразу после проведения эксперимента придется уехать.
Марьяна вежливо промолчала.
— Переоборудование института заканчивается через неделю. У меня, как видите, всего неделя…
— Считать я умею.
— Денег дадите?
— Нет. И разрешения не дам.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два. Лабораторией руковожу два года. Налить еще?
— Марьяна, — сказал он серьезно и просто. — Попробую быть откровенным. Дело не в переоборудовании института. Я придумал любопытнейшую вещь. Хочу сделать подарок шефу. Старик чертовски обрадуется! Мне…
Марьяна резко выдвинула ящик стола, шлепнула на стол инструкции.
— Занятные книжечки. Читали?
Аркадий потускнел, поскучнел.
— Прошу простить меня. В седьмом отделе у ребят моя тема, пойду потолкаюсь…
— И вы извините за некоторую нелюбезность. Я искренне сожалею.
У него был крепкий светлый затылок. Дверь бесшумно закрылась за ним.
Ночью Аркадий приснился Марьяне. Через весь сон — как тень от парохода по реке — его грустное полузнакомое лицо: серые с голубинкой глаза, твердые губы, жестковатые светлые волосы, улыбка киногероя. Сперва его вроде бы даже не было, а было только ощущение чего-то знакомого, похожего на него, и смутное раздражение от этого: он вызывал у Марьяны одновременно и симпатию и неприязнь. Ее злило его открытое желание расположить к себе ради неведомого ей эксперимента.
Сон колебался, дрожал водяной рябью, лицо Аркадия являлось ей то вытянутым, перекошенным, неприятным, то спокойным и сосредоточенным.
Придя в лабораторию, Марьяна первым делом вызвала Аркадия.
— Вчера я не очень хорошо поняла вас. В чем дело? Почему вы не хотите подать докладную? Может, это шутка?
— Нет, я не шутил.
— Как? Да вы что в самом деле! А вы знаете, что вы мне предлагаете?
— Знаю.
— Чего же вы хотите в таком случае?
— Чтобы вы нарушили инструкции.
— Послушайте, Андреев. Дело не в формальностях, поймите это. Я совсем не хочу, чтобы вы считали меня бессердечной бюрократкой. Перестаньте морочить мне голову, вы не влюбленная барышня, а ученый. Вот вам форма, берите диктофон, сочиняйте. Обсудим…
— Ну да, а вечером Липягин будет знать все до крошечной формулки! Благодарю покорно.
— Интересно, откуда это он узнает?
— Не знаю! Через стены просочится. Мой шеф — гений. Ему хватит намека. Он отпустил меня порезвиться, поболтаться со сверстниками — вы же знаете, у нас моложе пятидесяти — единицы…
— Аркадий, я эксперимента не разрешу. И точка!
— Вот я и надеялся — сдвинуть точку, а оказывается, точка — такая крохотная чепуховинка — тяжелей надгробной плиты.
— Не будем больше возвращаться к этому разговору. Мне нравится ваша привязанность к шефу, и вообще что-то есть в вашем сумасбродстве… Однако после катастрофы в Карае…
— Да, да… Ну что ж, пусть так.
— Как ребята из седьмого?
— Прелесть. Наивны и талантливы, как древнегреческие боги.
— Я улетаю до вечера, — сказала Марьяна, шагнув на круглую площадку подъемника. — Желаю вам хорошего дня.
И она нажала кнопку.
* * *
А ночью ей опять приснился Аркадий. Они шли по лугу, поросшему ромашками. Аркадий щипал цветок и что-то приговаривал. "О чем это вы?" "Старинная считалка, бабка научила". — "Ну-ка, ну-ка…" — "Любит — не любит, плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет…" "Очаровательно! Как это, как?.. Любит — не любит…" Было тихо и тепло, ромашки пахли тонко, как пыльца на крыльях бабочки, они сели на мягкую нагретую землю, Аркадий вдруг отбросил цветок. "Марьяна, мне хочется поговорить с вами всерьез о самом главном. Попробуйте понять меня. Ну катастрофа в Карае… Неужели вы думаете, что человечество навсегда гарантировано от жертв? Конечно, лучше, чтобы их не было, кто спорит! Но ведь мы все ходим по краю, мы вторгаемся в такое святая святых природы, что никаких гарантий нашей безопасности нет…" Лицо его было милым, искренним, слова, немые во сне, не звучали, а входили в нее просто тая, как входит солнце в кожу, и вместе с ними возникали сочувствие и непонятная радость. "А эти инструкции… Уже два века мы твердим, что человечество отвечает за каждого и каждый за человечество. В этом смысле нет разницы между мной и ученым советом. Так почему же я не могу сам решить судьбу эксперимента? Откуда такое недоверие? Если бы я был неграмотным ремесленником, мне бы не выдали диплома. А так… Я сказал вам неправду о шефе. Шеф очень культурно и талантливо скрывает от нас свое желание возвышаться недосягаемой вершиной, наша смелость его пугает, и тут инструкции за него…"
Марьяна слушала, теребя лепестки, и его слова обволакивались смутным и резким, как толчки крови: "Любит — не любит, любит — не любит…" "Марьяна, а вы сами? Вы умница, ребята вас обожают, но ведь не одно чаепитие и руководящие указания составляют смысл вашего существования? А что вы можете?.." "Любит — не любит, любит — не любит… А как там дальше?.. Плюнет… поцелует…" "Вы тоже раба инструкций, раба совета и еще двух советов. Между вами и человечеством — три совета, и это считается благоразумным, такая цензура мысли, души!.." "К сердцу прижмет — к черту пошлет… своей назовет… Смешной мальчик, ужасно смешной ребенок. Кому он это говорит! Будто я думаю иначе. Помочь ему… Только я еще не готова. Не все ясно. В советах, конечно, полно старых дураков. Но безнадзорные молодые сумасброды… Вроде меня… Не такие уж мы сумасброды… Нет, не могу. Это слишком серьезно. Что-то мешает. Может, мы не доросли еще до всего этого…" "Может, мы не доросли еще до всего этого? Чепуха! Катастрофа в Карае произошла после того, как все планы были трижды утверждены и выверены. Ложные выводы из естественных событий…" Он взял ее за руку, она не отняла руки. "Марьяна! Мне так хотелось, чтобы вы поняли меня! Я уверен, вы согласитесь со мной! Разрешите мне эксперимент. Вы для этого знаете меня достаточно. А риск? Что ж риск! Я могу вам только сказать, что для жизни это не опасно. Если все получится…" — "А если не получится?" "Получится! Да и не в этом дело. У меня не выйдет, выйдет у других. Важен принцип. К черту рутину! Марьяна, скажите, что вы согласны. Ну, Марьяна!.."
