Джек Финней - Повторный шанс
Обзор книги Джек Финней - Повторный шанс
Джек Финней
ПОВТОРНЫЙ ШАНС
Jack Finney
«Second Chance»
1956
Перевод с английского:
О. Битов
Сам знаю: мне нипочем не объяснить, как это меня занесло в годы, которых ни одна живая душа толком уже и не помнит. Могу разве что рассказать, какие чувства я испытал, когда в старом придорожном сарае впервые увидел чудо.
Я заплатил за него семьдесят пять долларов, заработанных в поте лица за целый семестр: я учусь в колледже в своем родном Хайлесберге, штат Иллинойс. Пожилой фермер молча принял деньги и смерил меня пристальным взглядом, не сомневаясь, что я рехнулся. А я не сводил глаз с искореженных, ржавых, загаженных крысами, запыленных останков на дощатом полу, пролежавших там неопрятной кучей с той поры, как их свалили здесь тридцать три года назад. Теперь эта куча принадлежала мне. Если вам когда-либо случалось наконец заполучить то, чего вы жаждали всей душой настолько, что предмет мечтаний являлся вам даже во сне, тогда вы, может быть, поймете, что я ощущал, взирая на пыльную груду лома, которая некогда называлась автомобилем марки «Джордан Плейбой».
Вы и не слыхивали о такой машине, если вам меньше сорока и если вы не разделяете моего увлечения, не предпочитаете «Мерсер» с откидным верхом 1926 года, или двухдверный «Паккард» 1931-го, или шедевр 1924-го «Уилле Сент-Клэр», или «Франклин» 1931-го с воздушным охлаждением новейшей двухцветной самоходной коляске выпуска 1957 года. Я же был вне себя от возбуждения.
И возбуждение не оставляло меня: на то, чтобы восстановить машину, ушло четыре месяца и это еще очень мало. До начала летних каникул я ходил на занятия, потом нашел место продавца в магазине, а кроме того, мне назначали свидания, иногда я выбирался в кино и, уж точно, спал каждую ночь. Но все, чем я жил на самом деле, все, что меня интересовало всерьез, - так это работа над машиной: по утрам с шести до восьми, по полчаса в обеденный перерыв, а нередко и по вечерам - с той минуты, когда я возвращался домой, и до того мгновения, когда падал с ног от усталости.
Мои родители до сих пор живут в старом доме, где отец появился на свет, а в глубине участка прячется сарай, в котором есть подъемник с цепями, верстак и полный набор инструментов. В течение трех лет я ремонтировал там машины, форсировал движки - из моих рук одно за другим выходили черные чудища с приподнятыми задами. Теперь с меня хватит, пусть этим развлекаются старшеклассники. А мне уже двадцать. Я жил ожиданием этого дня: вот выверну корпусные болты, оттащу на подъемнике кузов в сторону и примусь за реставрацию моей собственной, лично моей «классики». Да, их называют именно так - «классика»: это конкретные модели определенных лет выпуска, имеющие достоинства, которых нет у современных машин и о которых стоило бы напомнить людям.
Но реставрировать «классику» не значит поставить новый движок, заменить утраченные части чем подвернется, кое-как выправить вмятины и выкрасить кузов в канареечно-желтый цвет. Реставрировать - значит восстановить все, как было, как должно быть. Фермер, продавший мне «Джордан», рассказывал, что машина угодила под поезд; столкновение было не очень сильным, но достаточным, чтоб ее перевернуло, выбросило на поле и превратило в железный лом, а тех, кто сидел в ней, убило. Правое заднее колесо да и запаска были безнадежно искорежены - клубок рваных спиц и смятых ободов. Кузов прогнулся, а местами и треснул. Остальное тоже было не в лучшем виде, хотя блок мотора не пострадал. Обивку сидений погрызли крысы, от нее по сути ничего не осталось. Никелевые покрытия заржавели и отваливались хлопьями, ни одной наружной детали не сохранилось - о них напоминали лишь дырки для крепления. Зато три колеса оказались годными или почти годными, и части кузова уцелели все без исключения.
Что в таких случаях делают? Пишут письма, помешают в журналах объявления, адресованные таким же помешанным, как я, наводят справки, рыскают по гаражам, сараям и свалкам, выменивают, торгуются - и в конце концов добывают то, что требуется. Два недостающих колеса я выменял у любителя из Уичиты, штат Канзас, на фирменную эмблему автомобиля «Уинтон», набор колпаков и складной верх в придачу. Колеса прибыли в деревянном ящике, поржавевшие, с расшатанными и гнутыми спицами, но мне оказалось по силам выправить и починить их. Коврики на подножки и крепеж для запаски я купил в Нью-Джерси. Потом удалось добыть два подлинных толкателя клапанов, а остальные я выточил сам в точности по образцу. Словом, автомобиль я восстановить сумел.
Выправив вмятины и неровности, заварив трещины, я выкрасил кузов в темно-зеленый цвет того же оттенка, что и остатки старой краски, которые я, конечно же, счистил. Дверные ручки, обод ветрового стекла и все прочие блестяшки также были восстановлены, никелированы заново и поставлены на места. Я написал одиннадцать писем поставщикам кожевенных изделий по всей стране с приложением обрывков прежней потрескавшейся обивки, прежде чем нашел фирму, которая взялась повторить ее. Только за то, чтобы машину обили в полном соответствии со старыми фотографиями, пришлось выложить еще сто двадцать долларов.
И однажды в субботу, в 8.10 вечера, я поставил точку: днем от никелировщика пришла последняя недостающая деталь - крышка радиатора, самая что ни на есть подлинная, которую я выменял на коврик для «Дюзенберга». Смеху ради я нацепил исконные старые номерные знаки 1923 года: Иллинойс 11206. Сохранился и прежний ключ зажигания в кожаном футлярчике - после смазки он стал работать как миленький; я вставил его в замок, отрегулировал подсос и искру, вылез с заводной ручкой и запустил движок. И через тридцать три года после аварии «Джордан Плейбой», испытавший удар с переворотом, вылетевший с железнодорожного переезда и превратившийся в груду лома, возродился к жизни.
Мне предстояло свидание, и я понимал, что надо бы переодеться: на мне были рабочие штаны и отцовский синий свитер с высоким воротом. У меня не было ни денег (когда восстанавливаешь старое авто, они просто текут меж пальцев), ни сигарет. Но я сгорал от нетерпения, я должен был опробовать машину на ходу, так что второпях ополоснулся над раковиной, приютившейся в углу сарая, и покатил по гаревой дорожке. Автомобиль был прекрасен, я чувствовал себя на седьмом небе, и какая разница, во что я одет, если мечта сбылась и я сижу за рулем «Плейбоя»!
Мама приветливо помахала мне из окна гостиной и крикнула, чтобы ехал поосторожнее; я ответил кивком, выбрался на улицу и прибавил газу - видели бы вы меня, видели бы вы эту картину! Неважно, привлекают ли вас замечательные старые машины или нет, - вы все равно поняли бы, что овчинка стоила выделки. Представьте картину: открытый двухместный автомобиль, простые прямые линии и четыре больших колеса - каждое колесо на виду, да и запаска сзади ничем не прикрыта; и вообще ни единой мелочи, которая существовала бы сама по себе, без строго определенной цели. Представьте себе дверцы не выгнутыми, а безупречно квадратными - какой еще формы желать для дверцы? А капот, напротив, плавно округлен и имеет жалюзи по бокам: мотор необходимо охлаждать. Никаких бессмысленных фокусов, завитушек, выкрутасов и прорезей - и радиатор не прячется под решетками, прикидываясь, что его вовсе нет. Теперь вообразите себе «Плейбой» и меня за рулем - я еду себе и еду, низкое вечернее солнце косо пробивается сквозь листву окаймляющих улицу старых деревьев, отражаясь от никеля так, что больно глазам, а зелень кузова сверкает, словно изумруд. Зрелище прекрасное, говорю вам, прекрасное, и как же этого не понять!
