Кир Булычев - Разговор с убийцей
Обзор книги Кир Булычев - Разговор с убийцей
Кир Булычев
Разговор с убийцей
По бескрайней степи от самого горизонта волной несся горячий ветер. Со склона холма мне было видно, как, клонясь под ветром, трава показывает изнанку листьев, и от этого вся степь голубела.
Подчиняясь движению ветра, над степью медленно парила большая птица с когтями на концах крыльев. Порой она складывала крылья и бомбой устремлялась к земле, подхватывая выброшенных ветром насекомых.
Ветер взлетел на холм, в лицо пахнуло жаром.
Птица, заметив меня, испуганно взмыла к раскаленному небу.
Я закинул за плечо забарахлившую фотокамеру и решил, что лучше займусь ее починкой вечером, на биваке. Я ведь собирался провести здесь, в верхнем кайнозое, дней восемь. Спешить мне некуда.
Вопрос, который вы можете мне задать и ответ на который у меня готов, очевиден.
Почему я, совершив величайшее открытие в истории человечества, осуществив путешествие во времени, отправился в столь отдаленный период истории нашей планеты? Почему меня не заинтересовали битвы седой старины или эпоха Великих географических открытий? Что потянуло меня в дикие времена, когда разум еще не осчастливил своим появлением эти края?
Отвечаю: меня терзала извечная загадка. Как, когда и почему возник человек?
Умоляю, не надо отсылать меня к пухлым трудам изможденных наукой старцев. У них на все найдется неубедительный ответ. Они знают все закономерности и последовательности. Позвольте же мне им не поверить.
А верил бы, никогда не стал бы тратить семнадцать лучших лет жизни на столь сомнительное и рискованное предприятие.
Но в тот момент все труды и сомнения были позади. Я у цели!
Я иду по широкой степи, ожидая встречи с нашим прошлым.
Но что это? Быть того не может!
...Вслед за полосой ветра ко мне приближался человек, такой маленький издали! Он был одет странно, но просто. Сначала я разглядел одежду, непривычный цвет и покрой. Только потом увидал лицо. Лицо было тоже странным.
Оно было шире, чем у обыкновенного человека, и цвет его был куда более, скажу, теплым. Такое впечатление, что вены проходили слишком близко к кожному покрову. Я попытаюсь описать цвет его глаз. Его глаза были темными, почти черными по краю радужки и светлели к центру, где находился маленький, как точка, совершенно черный зрачок.
Потом я взглянул на его руки.
Он раскрыл ладонь, как бы приветствуя меня, и ладонь была испещрена морщинами и полосами, как ладонь обезьяны, а большой палец – куда больше, чем у людей, – отстоял от четырех остальных. Мне даже показалось, что он не смог бы собрать все пальцы в щепоть.
Через плечо у этого существа висел темный мешок. Простой мешок, если не считать раструба сбоку.
– Здравствуйте! – крикнул он издали. – Как вы сюда попали?
Я подождал, пока он подойдет поближе. Снова поднялся ветер и относил в сторону слова.
– По всему судя, вы не принадлежите нашему миру, – сказал я.
Он остановился неподалеку от меня, снял с плеча мешок и поставил его на траву.
– Естественно, – сказал он. – Я прилетел с другой звезды. А вы? Из будущего?
– Вы правы, – сказал я. – Я изобрел машину времени и потому очутился здесь. А что вас привело на нашу планету?
Следует заметить, что я, зная в принципе о том, что во Вселенной может находиться множество обитаемых миров, в глубине души никогда этому не верил. Уж слишком много случайностей должно было произойти, слишком много объективных факторов соединиться, чтобы возник редкий, хрупкий и, в общем, невероятный в космосе феномен – разумная жизнь.
Но это существо не было плодом моего воображения. В глазах его, выразительных и чужих, светился ум. Холодный и расчетливый.
– Я сожалею, что вы изобрели машину времени, – сказал он. – И сожалею, что вы встретили меня.
– Почему? – Я сразу встревожился. Я понял, что он не шутит. Он искренне сожалеет.
– Я намерен, – сказал он, – изменить будущее этой планеты. И сделаю это. Никто бы не заподозрил. Если бы не ваше прискорбное изобретение.
– Говорите яснее, – сказал я. – Как вы можете изменить будущее, если оно уже свершилось, чему я – доказательство?
– Это выше вашего понимания.
– Вы забываете, что я изобрел машину времени. Следовательно, я не только образован и умен, но и обладаю воображением.
– Мне это ясно, – ответил пришелец. – Иначе бы я не стал с вами разговаривать. Но дело в том, что я намерен изменить ход вашей эволюции. Вы присаживайтесь, здесь сухо.
Мы сели рядом на вершине холма. Со стороны могло бы показаться, что мы – близкие друзья. На самом деле я понимал, что вижу перед собой злейшего врага человечества.
– В этом мешке, – сказал пришелец, – семена растений, присущих нашей флоре. Я намерен рассеять их по этому району вашей планеты. Мои спутники сделают то же самое в других ее областях.
– Зачем?
– Чтобы вытеснить вашу флору.
– Но зачем же?
Пришелец поглядел на меня сверху. Даже сидя, он на голову возвышался надо мной.
– Затем, – сказал он, – чтобы спасти наш род, наше племя.
– Выражайтесь яснее, – попросил я. – Мне непонятно, зачем для спасения своего племени прилетать к нам?
– Я буду искренен с вами, хотя моя искренность вам будет неприятна. Приготовьтесь к худшему.
– Вы говорите, как хирург в больнице о неудавшейся операции, – постарался улыбнуться я. Хотя улыбаться мне не хотелось.
– Удача или неудача операции зависит от точки зрения, – ответил пришелец. – Но моя цель заключается в том, чтобы пациент умер, не родившись и потому не догадавшись, что он умирает.
– Не говорите загадками, – попросил я. Мой собеседник был мне неприятен. Груда мяса, волосы, торчащие из щек и даже из ушей, вывернутые ноздри... Господи, и ведь есть на свете какая-то самка, которая полагает его красивым и называет «моя птичка!»
– Я и не собирался говорить загадками. Мы собираемся исправить историческую ошибку. Наша цивилизация, мудрая и древняя, вынуждена дорого платить за ошибки молодости и увлечения зрелости. Иными словами, наша история – это цепь трагических ошибок, что свойственно, впрочем, любой другой цивилизации. Наши леса сведены, почвы истощены, водоемы безнадежно отравлены. Мы вынуждены существовать в искусственной, химической сфере, мы лишены нормального воздуха и даже нормальных пейзажей. Есть опасность вырождения и окончательной гибели...
– Да, – вздохнул я, – подобные проблемы свойственны и для нас. Мы тоже натворили, простите...
– Теперь уже не натворите, – усмехнулся мой собеседник, раздвинув в усмешке тонкие губы. – Мы позаботимся.
– А что? Что вы намерены сделать? – Страшное, не ясное еще подозрение когтями схватило меня за грудь.
