Игорь Федоров - О лошадях
Обзор книги Игорь Федоров - О лошадях
Федоров Игорь
О лошадях
Игорь Федоров
О лошадях
"Все мы немножко лошади"
В пятницу вечером делать было, как обычно, нечего. Сидя у телевизора с пивом, я смотрел программу "В мире животных". Видеосюжет был какой-то совершенно отстраненный, а Дроздов вещал: - ...на лошадях паразитируют также такие паразиты, как перепончатокрылые комары, мухи, слепни, оводы, разнообразные глисты - цепни, аскариды, острицы. Болеют лошади многочисленными инфекционными заболеваниями... Слушая унылого ведущего, хотелось думать вовсе не о лошадиных паразитах, а о самих лошадях. И я стал думать о лошадях. Какие это милые, сговорчивые животные. Как приятно с ними... м-м... Внезапно свет в комнате померк, звук в телевизоре пропал, и в приоткрывшуюся дверь просунулось добродушное лицо лошади. А что такого? Сидите вы вечером дома, пьете пиво, смотрите телевизор. И тут к вам приходит лошадь. Ничего такого. - Добрый вечер,- сказал я. Я был уверен, что лошадь говорящая. - Добрый,- ответила лошадь. Она тоже не удивилась, что я заговорил. - Проходите, садитесь, пожалуйста. Лошадь смутилась, пожевала губами и сказала: - Видите-ли, я, собственно, на минутку. Не будете ли вы так добры, если вас, конечно, это не затруднит, прогуляться со мной в одно место, тут недалеко, конечно, если это вас... Вечер был скучным, пиво почти кончилось, телевизор молчал, и я оборвал лошадь, которая продолжала расшаркиваться всеми ногами: - А пуркуа бы и не па?- спросил я ее с подъемом. - Парсе ке, - подхватила лошадь, и мы вышли на улицу, освещенную скупыми фонарями. Как вышли, так и зашли: напротив моей выходной двери стояла откуда-то взявшаяся чужая входная. На пороге моя спутница пробормотала: - С вашего позволения я бы хотела представиться, конечно, если именно в этот момент вы не будете возражать... И, прижав копыто к груди, наклонив голову, сказала: - Гриша. Здесь меня называют Грустная Глупая Лошадь. Пройдемте. Я вздрогнул от смутно знакомого слова и прошел. Мы оказались в большой просторной зале, изысканно убранной, которую можно было бы назвать многолюдной, если бы там был еще хоть один человек, кроме меня. В сложившейся же ситуации ее будет уместнее именовать многолошадной. То там, то сям были раскиданы маленькие группы лошадей, оживленно о чем-то беседующих, смеющихся, закусывающих. Между колоннами резвились жеребята. В противоположном конце залы была видна сцена, возле нее буфет с баром. В общем - все было довольно мило. Гриша подвела меня к небольшой компании, в которой выделялся своими манерами и осанкой конь, масть которого я, как горожанин, назвал бы алюминиевой. Увидев меня, он широко заулыбался. - Как мы рады, как мы рады. Вы не представляете себе, дорогой друг, как сера и однообразна жизнь без таких вот приятных визитов. Надеемся, что и вам покажется у нас интересно. Чувствуйте себя, как дома. Гриша, позаботься о госте. - Но позвольте,- мною овладело желание все немедленно прояснить.- Я хотел бы... Но сказать, что я хотел бы, я не успел. У коня на глаза навернулись слезы, и он поспешно отвернулся. Я почувствовал себя неловко. Впрочем, вскоре он немного совладал с собой и произнес: - Простите, я забыл представиться. Меня зовут Конь Буланый. Познакомьтесь тут со всем обществом, а мне, простите, пора. И, уже не сдерживая слезы, добавил: - Мне как раз самое время идти и прыгать с Этой Кручи Окаянной. Прощайте. И он ушел твердой походкой. Гриша за моей спиной пробормотала: - А синяя река больно глубока... Пока я переживал это событие, за окном протопотали. Очевидно, это те кони, которые ходили над рекою, бросились спасать вожака. Тут одна из лошадей нашей компании шумно вздохнула и сказала: - Ну ладно, не вечно же грустить. Пойдем лучше виски выпьем. Вся компания двинулась пить виски. По пути я повнимательней присмотрелся к ней. С нами шла, понурив голову и бормоча извинения (наверно разучивая), Гриша. Только что говорившая лошадь в стетсоне и кожаном седле, из кобур которого торчали кольты, явно была ковбойской лошадью. Шел с нами пожилой конь с какими-то странными манерами. Ну и еще пара поджеребчиков без характерных признаков. Ковбойская лошадь подвела нас к бару и завопила: - Виски на всех и два банана! Принесли. Шумно глотнув виски, лошадь обратилась ко мне: - Вы уже, наверное, догадались. Меня зовут Ковбойская Лошадь. Вы не представляете, сколько со мной всего приключилось. Вот послушайте. С этими словами она взяла со стойки бара банан и засунула его себе в правое ухо. - Однажды меня красили три раза кряду. И все в разные цвета. Или даже четыре. В желтый, зеленый, красный и белый. Н-да. И сохла я потом два часа. Вот как это было... Я поспешил остановить ее: - Боюсь, я уже слышал эту историю. - Что? - Я об этом уже слышал! - Что? - Я это знаю!!! - Что? Говорите громче. У меня в правом ухе банан,- она помолчала и добавила. - Или нет! Я лучше расскажу вам, как я один раз возила... При этом она взяла второй банан и вставила его в левое ухо. Я заорал: - Как же мы будем разговаривать? Ведь у вас в ушах бананы? Она хлебнула еще виски, лениво взбрыкнула копытом и пробормотала: - Орите, не орите, - я вас все равно не слышу. У меня в ушах бананы. Лучше послушайте. Встречаются один раз Чингачгук и Большой Змей... Тут, к моему счастью, меня взял под руку пожилой конь и отвел немного в сторону. - Разве это истории? - сказал он с каким-то непонятным акцентом.- Просто смешно. Вот со мной, действительно, пару раз такое случалось, что это могло бы заинтересовать знатока,- и вкрадчивым голосом он начал рассказывать. - Что вы себе думаете? С меня в свое время ваяли коня, на котором сидит Медный Всадник. Но я расскажу не об этом. Вы не можете представить, кто на мне ездил!- он сделал значительную паузу.- Я возил Наполеона! Я недоверчиво воззрился на него. - Да-да. Самого Бонапарта. Как он меня иногда пришпоривал! Это было что-то ужасное! Тут он замолчал и с испугом посмотрел мимо меня. Я обернулся. Подошедшая Гриша кивнула на моего собеседника и сказала: - Извините, пожалуйста, что я вмешиваюсь и прерываю вас, однако, мне кажется, пора вас представить. Познакомьтесь. Сивый Мерин. Мне все сразу стало ясно. А Ковбойская Лошадь тем временем напилась до невменяемости и из-за стойки доносились ее несвязные вопли: - Ничего, ковбой всегда успеет... Иго-го... Тебе не кажется, что ты смахиваешь на мою лошадь?.. Виски и кастрюлю лошадей... Го-го-го... Гриша деликатно предложила: - Вы только не подумайте, что я навязываю свою точку зрения, однако, быть может, вам покажется интереснее там. - И она показала в дальний угол, где расположилась группа из четырех лошадей. Мы подошли туда. Три представительных лошади о чем-то серьезно беседовали через переводчика. Первая - самоуверенная, даже нагловатая, в сандалиях на копытах - оказалась Буцефалом. Вторая - деликатная, но принципиальная, в латах - была Росинантом. И третья - постоянно смущенная и робкая - Лошадью Пржевальского. И потекла у нас увлекательная беседа. Буцефал: Неужели вы будете утверждать, что движение непарнокопытных против присоединения к ним лошадей не обречено на провал? Росинант: Буду! Буцефал: Но это же просто смешно! Вот вы спросите у Пржевальской. Росинант: И спрошу. Милейшая Пржевальская, скажите, вы и вправду думаете, что это смешно? Лошадь Пржевальского: А? Я, собственно... Смешно! Н-да! Буцефал: Ну вот видите! Я : Простите, а почему это смешно? Буцефал: Видите ли, дорогой друг, при рассмотрении этой проблемы нужно учитывать три взаимоисключающих аспекта. Первый - наличие четности копыт лошадей. Второй - желание кого-либо присоединять лошадей к себе. И третий - желание лошадей присоединяться куда-либо. На все три вопроса я бы ответил отрицательно. Росинант: Но позвольте! Ведь четность наличествует! Вы спросите у Пржевальской. Буцефал: И спрошу. Уважаемая Пржевальская. Сколько у Вас копыт? Лошадь Пржевальского: Что? Где? У меня? Собственно, не знаю! М-да! Росинант: Ну вот видите! И тут, совершенно некстати, в нашу беседу вмешался Сивый Мерин. Он подошел, наклонился к самому моему уху и начал жарко шептать: - Я совсем забыл вам сказать. Раньше бывали времена, когда на мне систематически ездил барон Мюнхгаузен. А вы посмотрите на нынешнюю молодежь... Я с трудом избавился от него. Но, к сожалению, нить увлекательной беседы знаменитостей я потерял. В этот момент на небольшую сцену вскочила лошадь, очень похожая на наших конферансье (или наоборот), и заорала в микрофон: - Единственный раз! Проездом! Спешите видеть! Цирковая труппа из Метрополии! Небывалые номера! Артист оригинального жанра Конек-Горбунок! Силовые номера - Тяжеловоз Владимирский! Эквилибрист на траве Сивка-Бурка-Вещая-Каурка. Гимнастические этюды - Жеребец Арабский! И, наконец, карлики! Шотландские Пони!!! Торопитесь! Один раз проездом!!! Мне стало интересно, и я начал пробираться поближе к сцене. По пути до меня доносились обрывки бесед разных лошадиных компаний: - Пашу, понимаешь, как лошадь, прихожу домой, усталый, как конь, а она, кобыла, заявляет... - ... что тут такого? А он как заржет! - ... у нее этот хулиган мустанг, совершенно нецивилизованный тип и ужасный ревнивец, он... - И представляете, этот коновал сказал принимать три раза в день по одному грамму никотина! - Л-л-лошади у-умеют пла-пла-плавать, но н-н-не близко, н-н... - Пойдем завтра сдавать хвосты для драгунов? Говорят, меняют на дефицитные попоны... К сцене я пробрался, когда представление уже началось. Признаться, я стал немного уставать от мелькания копыт, хвостов и зубов. Подумал - вот досмотрю концерт и начну собираться домой. Конек-Горбунок вытворял нечто оригинальное и невероятное. Но после него вышел не обещанный Тяжеловоз, а степенный, интеллигентного вида конь в очках, шляпе и с бумажкой. Отобрав у конферансье микрофон и уставившись в бумажку, конь стал читать: - Леди энд джентельмены. Дамы и господа. Судари и сударыни. С глубоким прискорбием вынужден сообщить вам печальную весть. После долгой и продолжительной болезни, несмотря на борьбу врачей за его здоровье, скончался последний представитель славной плеяды древнейшего рода кентавров, кентавр Хирон. Изумительная личность Хирона долгое время вдохновляла нас своим выдающимся примером, и вот теперь ее с нами нет. Для увековечивания памяти усопшего и организации похорон создана комиссия в составе первых лошадей, прирученных человеком. Я полагаю, вы понимаете, что в тяжелую годину-веселье и смех неуместны. Вы все глубоко скорбите и несете тяжелую утрату. Скорбь ваша не имеет границ. Для прощания с телом усопшего уже прибыли следующие делегации: гуингмов из страны Гуингмов... Дальше я слушать не стал. Не разыскивая Гришу и не тратя времени на прощания, я, сломя голову, выбежал из зала. Дома, слава богу, все было в порядке. Тишина, спокойствие. Чтобы отвлечься, я включил телевизор. Он уже, оказывается, работал. Диктор сказал: - Вы смотрели репортаж с лошадиных бегов на приз "Золотая Подкова". В 23 часа 10 минут передача "Ну, кобылка древняя" о правилах дорожного движения. А сейчас предлагаем вашему вниманию вторую серию художественного фильма "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?" Я допил остатки пива, бутылкой разбил телевизор и улегся спать, поджав копыта. Снилось мне Большое Родео.
