Святослав Логинов - Шишак
Обзор книги Святослав Логинов - Шишак
Святослав Логинов
Шишак
Утром очухался, лежу, зырю в потолок. Фигово – мочи нет. И главное – не врубиться, где я так накандырился, что такая ломка. Ни фига вроде не было. С утра сволоклись командой Джона затаривать в угловой, там «Русскую» привезли, а у Джона с хозяином контракт, чтобы без талонов. Очередь подвинули, взяли двадцать ящиков. Джон автобус подогнал – и где он каждый раз нового шефа берёт? Старушенции в очереди, конечно раскрякались, но у нас железный уговор – с ними не связываться, ментовка нам ни к чему. Пусть крякают. Джон мужик широкий, отстегнул каждому по три чирика и по пузырю. Притусовались во дворе, оприходовали… а дальше не помню, хоть убей. Неужели меня с одного пузыря там ломает? Или добавляли где? Пошарил в ксивнике – вот они, все три чирика на месте, значит не добавлял.
Поднатужился, встал и повлёкся в ванну, подлечиться. Там у предка «Гусар» должен быть, полный флакон. Наклонился к зеркалу – блин! – ну и шишак! С два кулака. Теперь ясно, почему ломает, хорошо, что вообще копыта не откинул. Кто же это меня отоварил? Не иначе – Бык, больше некому. Ладно, Бычара, попомним мы тебе этот фингал, время придёт, у тебя два выскочат. Вот только за что мне Бык приложил? Он ещё тот мужик, над ним стебаться можно до опупения, не достанешь. Что же я ему такого сказал, интересно знать?.. на будущее, чтобы не повториться. Напрягся я, и вдруг выплывает из памяти фраза: «бытие кривой линии исходит от бесконечности прямой, но при этом последняя формирует её не как форма, а как причина и основание».
Я и сел. Всё. Приехали. Я, конечно, геометрию в школе мотал, но тут зуб даю от расчёски, что этого и без меня не проходили. Значит, крыша поехала. Ну, спасибо, Бычара, удружил, корешок. Ну да за мной не заржавеет, мне теперь всё можно, готовься, Бычара, высплюсь я на тебе всласть.
Втиснулся в «Монтану» и полетел Быка искать.
А у лифта стоит Шаланда – старушенция из соседней квартиры. У меня с соседями полный кайф, но Шаланда достаёт. И не так ты одет, и не так ты живёшь. Зудит хуже матери, словно я к ней в зятья прошусь. Вот и сейчас, пока лифт наверх ползал да вниз, она принялась мне мозги полировать. Берись, мол, за ум, бросай пьянку, работать иди, ты же мальчик хороший, лицо у тебя смышлёное, лоб, вон, какой красивый, благородный. И пальцем по шишаку – толк! Здесь мне и заплохело. Не от боли – не больно ничуть – а от догадки. Лифт я стопорнул – и наверх. В квартиру ворвался, к зеркалу припал – точно! – не шишак это никакой, а голова!
От такого зрелища крыша у меня точно поехала. От самого себя тащусь, узнать не могу. С фейсом сплошной ажур, рубильник цел, хлебало не разбито, всё как есть при себе, но сверх того ещё и голова. И мысли в ней, мля, разные, всё больше о том, что «когда искомое сравнивается с заранее известным путём краткой пропорциональной редукции, то познающее суждение незатруднительно». Нет, соображаю, Бык тут ни при чём, Бык так не может. Он по-простому, а с этой головой карточку так покривило, что на пленер показаться нельзя. А Джона пора затаривать. Это святое, потому что с бабками у меня не амбаристо. Прибрал я вчерашние чирики, а то мужики мигом раскрутят, на шишак плевок натянул до самого пупа – хоть и не по сезону, а всё сраму меньше – и повлёкся. Нашёл всех возле углового. Мужикам мой прикид до фени, Хоха, вон, вообще ходит словно бомж, но на плевок вылупились. Ленон так вежливо спрашивает:
– Ты, никак, менингит подцепил?
Короче, начинается стёб. В другое время я бы им ответил, а сейчас не могу, мысли раздухарились – мочи нет.
– Мужики, – говорю, – кто помнит, что вчера было?
– Я тебя предупреждал, – гундит Хоха, – чтобы полегче. У таких хмырей обычно весь генералитет в ментовке знакомый. Тебя, что, помели?
Псих Хоха явный. Какое «помели», если я тут? Только я хотел это Хохе культурненько изложить, как внутри словно щёлкнуло, и я всё вспомнил.
Пузыри мы оприходовали во дворе. Там домик стоит и рядом скамеечки. Законное место. Сидим, балдеем. И тут ползёт какой-то сморчок. Я его и раньше во дворе видал, но не обращал внимания, потому как человек я мирный. Но на этот раз он сам начал выступать. Здесь, трындит, детская площадка, как вам не стыдно – и дальше в том же духе. Я ему сперва ласково сказал: «Папаша, канай отсюда», – так он не понял. Опять за своё. Короче – достал. Дал я этому козлу в лоб раза два, несильно, даже очки не побил – он и уполз. А Ленон смеётся: «Ну, ты орёл! Не страшно было, что назад отскочит?» Накаркал, падла, – отскочило. Что теперь делать – ума не приложу. Надо сморчка искать. А где? Во дворе три дома, в каждом квартир до фига и больше. Потом допёр – в библиотеке! Где ещё такому быть, а если самого нет, то знать должны. Библиотека в нашем же квартале окнами на бродвей. Закатился я туда, спросил, а мне отвечают, что у них половина читателей в очках. Не выгорело. Хотел уже задний ход давать и вдруг гляжу: на полках книжки! И понимаю, что «аще кто не имея книги мудрует, таковый подобен оплоту без подпор стоящу: аще будет ветр, падётся». И опомниться не успел, как сижу за столом и листаю книжечку. И книжечка-то парашная, забоя ни малейшего, про чудика одного, у которого нос сбежал, но сижу, лишь порой через окно поглядываю, как на той стороне у сокового отдела очередь ждёт, пока наши Джона затаривают. Плакали сегодня мои бабки, на листалово променял. Злоба меня взяла: подумаешь, нос сбежал и генералом прикинулся! Если бы у того чувака чужой нос вырос – генеральский, да начал без спроса в генеральские дела соваться – вот был бы забой! И только я так прошурупил, гляжу – ползёт по улице давешний сморчок.
Книжечку я зафигачил куда подальше – и за дедом. В последнюю минуту догнал, уже на лестнице. Втиснулся за ним в лифт и… мне бы его за кадык взять, а я – перечитался, что ли? – беседу начинаю, слово в слово как тот, в книжечке:
– Милостивый государь! – говорю, – не знаю, как удовлетворительно объясниться… но согласитесь, мне ходить в таком виде и неприлично… тем более, что не имел чести получить вашего образования… Так что войдите в моё положение.
– Простите?.. – говорит хмырь, я а знай заливаю:
– Видите ли, во время вчерашнего недоразумения, о коем я глубоко сожалею… Здесь всё дела, кажется, совершенно очевидно… Ведь это ваша собственная голова! – тут я плевок содрал и по шишаку стучу.
У сморчка в зенках прояснело – допёр.
– Ах вот оно что! Так это не страшно, вы не беспокойтесь, я не в претензии, у меня работа такая – умом делиться.
– Вам же самим нужно, – канючу я, – заберите…
– Да нет, – скалится тот. – У меня ничего не убыло, у мыслей природа такая, что ими можно делиться сколько угодно без всякого ущерба для себя. Пользуйтесь на здоровье, я очень рад… – тут он мне ладонь пожал и – фюить – из лифта!
