Ник О'Донохью - Ветеринар для единорога
Обзор книги Ник О'Донохью - Ветеринар для единорога
О'Донохью Ник
Ветеринар для единорога
НИК О'ДОНОХЬЮ
ВЕТЕРИНАР ДЛЯ ЕДИНОРОГА
ПРОЛОГ
Брандал сидел у входа в пещеру, наслаждаясь теплом послеполуденного солнца, золотившего дальние скалы. Справа Ленточный водопад рассекал стену ущелья, низвергаясь в круглое озеро. На верхней части скалы, куда долетала только водяная пыль, росли папоротники и мох; ближе к пещере поток, вытекающий из озера, орошал заросшую цветами лужайку. Асфодели и купальницы, клематис и водосбор, венерины башмачки и сирень - немыслимая смесь одновременно цветущих растений нашла себе приют на этой плодородной почве. Здесь было так славно и мирно, как будто спокойствие поселилось на поляне тысячелетия назад и никогда ничем не может быть разрушено. Среди водосбора послышалась возня, а затем яростный визг. Белый мохнатый комок с запутавшимися в шерсти цветами выкатился под ноги Брандалу. Кошкам-цветочницам, остававшимся котятами всю жизнь, наскучило поджидать в засаде колибри и синеспинок, они решили поохотиться друг на друга. Кошка-цветочница ткнулась в колено Брандала и, не разобравшись, замахнулась на него лапой. Брандал наклонился и погладил животное. - Тебе полагалось бы относиться ко мне с большим почтением, - сказал он строго. - Я ведь как-никак королевских кровей. Кошка подняла мордочку, быстро оглядела человека и потерлась о его ногу; тут же перевернувшись на спину, она замахала в воздухе всеми четырьмя лапами. - Ну хорошо, хорошо. - Брандал погладил пушистый живот, под громкое мурлыканье выбирая из густой шерсти запутавшиеся в ней травинки и листья. - К сожалению, мне надо идти. - Но с места он не двинулся: он чувствовал себя здесь таким умиротворенным, а последние дни ему было не до отдыха. Огромная тень медленно накрыла их обоих. Кошка-цветочница съежилась от страха. Брандал накинул на животное полу плаща и прищурился на солнце, наполовину скрывшееся за крыльями, не уступавшими величиной небольшой тучке. - Все в порядке. Это один из Великих. Вряд ли ему удастся спуститься сюда. - Брандал почесал кошке за ухом, и она снова замурлыкала. - На этот раз он тебя не съест. Да и вообще, он не такой уж плохой - он ведь один из нас. Брандал ощутил толчок - кошка задела его меч. - Осторожно! Он острый. Тебе никогда не приходилось иметь с такими вещами дела? - тихо обратился он к животному. Тень переместилась, и солнечный луч внезапно блеснул на доспехах Брандала. Он откинул плащ, и кошка, мурлыча, задрала голову, намекая, что неплохо бы почесать ее шейку, но тут же насторожилась, принюхиваясь к рукаву. На грубой ткани оказалась засохшая кровь. Брандал отстранился: - Уж не попало ли это на тебя? - Он тщательно осмотрел кошку, нашел несколько пятнышек и счистил их, хоть хищник вовсе не возражал бы против подобного украшения. Было очень важно, чтобы такая кровь не осталась в этой мирной долине. Импульсивно Брандал крепко прижал к себе кошку-цветочницу, не обращая внимания на ее возмущенное сопротивление. - Прости меня, - прошептал он, касаясь щекой мягкого меха с застрявшими в нем соцветиями, - я не хотел этого. Я не хотел, чтобы с нами так случилось. Кошка недовольно запищала. Брандал отпустил ее, и животное нырнуло в чащу цветущего кустарника и пропало из виду. Брандал вздохнул и шагнул в темноту.
ГЛАВА 1
Бидж Воган опустилась на колени перед нижними полками своего шкафа, терпеливо и аккуратно перекладывая содержимое в бумажные пакеты. Два предмета она уложила отдельно: свой стетоскоп, потому что он стоил так дорого, а диафрагму легко повредить, и комбинезон, который, казалось ей, никогда, сколько его ни стирай, не станет снова чистым после курса хирургического лечения крупных животных в загоне ветеринарного колледжа. Бидж вынула три большие тетради - "Патологические роды", "Нервные болезни", "Ортопедия и переломы" - и "Офтальмологию" Северина в потрепанном бумажном переплете. Упаковав их, она положила сверху темные очки, которые надевала при выездах на вызовы: они могли еще пригодиться. По кармашкам рюкзака Бидж рассовала копытный нож (выглядевший как гибрид открывалки для бутылок и отвертки), свой экземпляр "Последнего единорога", ручки, хирургические зажимы и ножницы, выгоревшую бейсболку с эмблемой студенческого клуба. На самой нижней полке нашелся ее неприкосновенный запас - коробка печенья "Ритц", которую она брала с собой на те дежурства, что приходились на обеденное время. Бидж подумала, не съесть ли несколько печенинок сейчас, но потом решительно отставила коробку и продолжала методически опустошать шкаф: еще три тетради с записями историй болезни, футляр с фонариком и запасными батарейками, пенопластовые коробочки от биг-маков. На самом дне лежало мятое и грязное приветствие от Западно-Вирджинского ветеринарного колледжа: колледж поздравлял Бидж Воган "с началом занятий на выпускном курсе". Бидж скомкала бумагу и сунула ее в тот же пакет, что и упаковки от биг-маков. Все же пока, пожалуй, стоит сохранить тетради с записями. Идя по туннелю, соединяющему общежитие с учебным корпусом, Бидж улыбалась и кивала приятелям в запятнанных рабочих халатах, которые все как один с преувеличенной заботой справлялись о ее самочувствии. Бидж поднялась по лестнице, миновала библиотеку и вошла в вестибюль перед смотровой. Ожидающий приема подросток, крепко прижимая к себе взъерошенного кота, с опаской посмотрел на Бидж. Она ободряюще улыбнулась ему и бросила взгляд на дверь кабинета, где шло занятие по диагностике болезней мелких животных. Когда Бидж уже почти миновала дверь, ее внимание привлек женский голос: - И я рекомендовала бы не кормить и не поить животное в течение двадцати четырех часов и немедленно начать внутривенное введение физиологического раствора по шестьдесят кубиков в час, назначила бы антибиотики, а потом щадящую диету. - Это все? - Мужской голос звучал доброжелательно и терпеливо - почти ласково. Студентка - Бидж узнала Марлу Шмидт - ответила неуверенно: - Да, я бы сделала такие назначения, доктор Трулав. - Панкреатит трудно поддается диагностике, юная леди, - продолжал мужской голос; теперь в нем звучало удовлетворение. - Да, это, пожалуй, одна из самых частых ошибок в ветеринарии. И вы уверены, что вам больше нечего добавить? Марла что-то тихо пробормотала. Ее перебил уверенный голос другой студентки: - Можно задать вопрос? - Безусловно, Диди, - ответил доктор Трулав. Вопрос был обращен к Марле. - Но почему не были назначены ежедневные анализы сыворотки крови на амилазу и липазу? - Хороший вопрос, Диди, - одобрительно отозвался Трулав. - Вы ведь ничего не говорили о последующих анализах крови, не правда ли, Марла? - Я как раз собиралась, - начала оправдываться та. Бидж повернулась и быстро пошла от двери, столкнувшись при этом с кем-то и разроняв пакеты. Столкнулась она с Лори. Та наклонилась и умело начала собирать рассыпавшиеся вещи, каким-то образом ухитряясь класть их в том же порядке, как их уложила Бидж. - Боже мой, и угораздило же меня родиться такой неуклюжей! - Да нет, дело во мне, - сказала Бидж, тоже наклоняясь и собирая рассыпанное, но не так ловко, как Лори. "Наверное, дело во мне", - с испугом повторила она про себя. Копытный нож выскользнул из ее пальцев, и Бидж медленно наклонилась за ним, пряча от Лори свое огорчение. - Выглядишь ты лучше. Ты что, проспала весь уик-энд? Это был первый осмысленный вопрос, который Бидж услышала за последнее время. - Да, всю субботу, - ответила она. Бидж не сомкнула глаз две ночи, дрожала все утро в пятницу, а потом пошла к доктору Трулаву и сказала ему, что чувствует себя совсем больной и не может выйти на дежурство. Разговаривая с ним, она начала плакать и никак не могла остановиться. Доктор Трулав похлопал ее по руке, с сочувствием улыбнулся и отправил отсыпаться. А вечером Бидж получила письменное извещение о том, что экзамен по терапии мелких животных она не сдала и должна будет пройти курс повторно. Со слипающимися глазами, плохо соображая, Бидж позвонила доктору Трулаву, чтобы подтвердить получение извещения (он сам к телефону так и не подошел; разговаривала Бидж с его секретаршей), и отправилась спать. Бидж прогнала воспоминания и обнаружила, что Лори все еще вопросительно смотрит на нее. - Сегодня я проснулась уже совсем в норме, отдохнувшей и бодрой. Теперь все в порядке. - Конечно, все в порядке, - ответила Лори решительно. - С тобой и раньше было все в порядке - просто ты переутомилась. Ты хоть с кем-нибудь обсудила все это? С друзьями? С родными? - Ты же знаешь о моей матери, - ответила Бидж сухо. - Да, я знаю. Такое случается чаще, чем ты думаешь, Бидж, и... - она заколебалась, - я слышала, что у нее была неизлечимая болезнь. Бидж коротко кивнула. Она не знала ничего о болезни матери, пока не прочла ее предсмертную записку. В этом-то и был весь ужас. Лори снова спросила: - Так ты говорила с кем-нибудь? - Лори Клейнман, техник-анестезиолог, была слишком молода для того, чтобы опекать студентов, но по характеру не могла не беспокоиться о них. Бидж была рада ее сочувствию. - Я позвонила брату. - Он проявил симпатию, но довольно отстранение наверное, еще не прошел шок, вызванный самоубийством их матери. Бидж тогда рассердилась, что ее горести не так уж его взволновали. - А говорить об этом с друзьями я еще не готова. - Ну, со мной-то ты говоришь. И мне не нравится, что ты так поспешила собрать вещички. На твоем месте я сделала бы это через три недели, по возвращении. Лори говорила так, как будто не испытывала никаких сомнений, но смотрела внимательно и настороженно. Недаром она была учительницей, прежде чем стала анестезиологом. У Бидж (об этом она не сказала даже своему брату) вырвалось: - Может быть, я сюда не вернусь. Лори кивнула: - Я догадывалась, что у тебя может возникнуть такая мысль. Бидж чуть не рассмеялась. - И это все? Ни потрясения, ни огорчения, ни сожаления? - У Бидж были и другие печали, но говорить о них с кем-нибудь - даже с Лори - она еще не могла. Лори грустно улыбнулась: - Ты поставишь крест на своей карьере. О какой карьере речь, подумала Бидж. - Ну ты-то это сделала. - Ты имеешь в виду преподавание? Мне оно не особенно нравилось. А ты ведь по-настоящему любишь ветеринарию... - И провалила один из основных предметов. - Бидж было трудно объяснить, что дело даже не в этом - провал был просто последней каплей. - Это не ты провалила. Тебя провалил доктор Трулав, - поморщилась Лори. Он ведь говорил тебе, что, если у тебя случатся неприятности, ты всегда можешь к нему обратиться. Ну вот, ты и обратилась... Да, он был таким внимательным, понимающим, отнесся к ней так по-отечески. - ...а он прислал тебе письменное уведомление. Он не просто свинья, он трусливая свинья. Бидж с сомнением покачала головой: - Но ведь все говорят, что он превосходный преподаватель. - Это потому, что он сам так говорит, а противоречить ему небезопасно. Все говорят также, что Диди Паррис прекрасная студентка и отличная староста группы. Бидж почувствовала себя неловко. Лори всегда отличалась проницательностью, но что касается доктора Трулава и Диди, тут она проявляла удивительное упрямство, называя одного злобным, а другую мерзавкой. Лори вздохнула: - Не хочешь верить мне насчет Трулава - и не надо, но уж лучше поверь мне вот в чем: ты одна из лучших студенток группы. Все мы так думаем. Бидж сердито вытерла глаза, снова оказавшиеся на мокром месте. Хоть теперь это и не имело особого значения, но она дала себе слово, что никогда больше не заплачет в этом здании. Лори опасливо огляделась: - Как ты думаешь, никто меня не слышал? Не надо было так говорить о Трулаве. Я сама себе противна в таких случаях. - Лори всегда впадала в панику, боясь, что ее откровенные высказывания будут подслушаны. Она поднесла спичку к сигарете. Все анестезиологи пили слишком много кофе и слишком много курили, нуждаясь в стимуляторах. Повернувшись к выходу. Лори добавила: - Кстати, тебя искал доктор Доббс. - Ее улыбка стала почти игривой. - На твоем месте я бы обязательно к нему заглянула. Вдруг он сегодня в хорошей форме. Лори ушла. Бидж вздохнула, переложила пакеты из одной руки в другую и направилась к кабинету Доббса. Дверь кабинета украшали изображение рыжей коровы, брыкающей человека в комбинезоне и резиновых перчатках, черно-белая табличка, на которой значилось: "Доктор Конфетка Доббс", и написанное от руки объявление: "Стучите, даже если дверь открыта". Бидж опустила на пол часть своих пакетов и нерешительно постучалась. Мужской голос произнес: - У двери явно студент, умеющий читать. Должно быть, Бидж. Прошу. Бидж вошла, оставив дверь приоткрытой. Прозвище "Конфетка" было следствием любви семейства Доббс к лошадям вообще и рысаку по имени Сладкая Конфетка в частности. Доктор Доббс, не смущаясь, называл себя так на всех ветеринарных конференциях вместо официального Чарльз Фрэнклин Доббс. Конфетка, которому было около тридцати, явно гордился своими прошлыми достижениями. В добавление к прозвищу он хранил (и носил) ремень с пряжкой, украшенной эмблемой Невадского общества наездников и ковбоев, сувенир времен участия в родео. Манера Конфетки читать лекции явно отражала как его жизнь на ранчо, так и богатый хирургический опыт. С другой стороны, он носил рубашки пастельных тонов и галстуки вместо обычных на ранчо вышитых рубах и при посещении хлевов и стойл - черные резиновые сапоги вместо изукрашенных ковбойских сапожек. В тех редких случаях, когда он надевал головной убор, это была поношенная бейсболка без эмблемы клуба, а не стетсон1. Конфетка редко говорил о своем прошлом, связанном с родео и работой на ранчо. "Конфетка Доббс, - заметила однажды Лори, - держится сам по себе". И добавила (с откровенностью, которой сама же удивилась): "Ну разве не жалость!" Однако сейчас Конфетка вовсе не казался Бидж привлекательным. Подперев голову руками, он пристально посмотрел на девушку и спросил: - Собираешься съездить домой? На одну секунду у Бидж возникла безумная мысль сказать ему, что она собирается вовсе не "съездить", что ее отсутствие продлится гораздо дольше, чем он думает, но вслух она произнесла только: - Да, наверное. - Ты выглядишь посвежевшей. Только отоспаться тебе и было нужно. Что ты собираешься делать дальше? Бидж промолчала. Сейчас, когда вся ее жизнь разлетелась на части, ей было не так уж важно, что делать дальше. Никаких желаний у нее не осталось. Конфетка кашлянул: - Ну, раз у тебя нет никаких планов, как насчет того, чтобы еще раз записаться в группу "Докторов на колесах"? Бидж чуть снова не выронила свои пакеты. - Почему вы спрашиваете? - Потому что мне нужен еще один студент. Бидж подыскивала слова для вежливого отказа, когда Конфетка добавил: - Поставь свои пакеты и закрой дверь. Бидж неохотно подчинилась. Ей неожиданно показалось, что в кабинете нечем дышать. Обычно Конфетка, женатый человек, прекрасно знающий о своей привлекательности, неукоснительно следил за тем, чтобы при всех его разговорах с представительницами прекрасного пола дверь оставалась открытой. Что бы это могло значить? - Я не знала, что вы будете руководить еще одной практикой по крупным животным, - нервно проговорила она. - Это частное мероприятие. - Конфетка кивнул на ее пакеты: - Они не слишком тяжелые? - Что? Ox... - Бидж опустила пакеты на пол. Конфетка оторвал руки от стола, но не показал ей, что держит. - У меня тут кое-что для тебя есть. Будет лучше, если ты захватишь это с собой в одном из пакетов: не стоит оставлять его в шкафу. - Он сдвинул брови. - Что-то последнее время вещи здесь повадились обзаводиться ногами и уходить. Бидж кивнула. Действительно, воровство в колледже не было редкостью. Пока ей везло, и ее стетоскоп и книги были в целости и сохранности, хоть она и решила продать их. - Что вы мне даете? - Да так, ничего особенного. - Конфетка все еще не показывал ей предмет, который держал в руках. - Пожалуй, будет лучше, если это останется в секрете. - Вот как? - Подарок? От Конфетки? Она почувствовала испуг, хотя и была польщена. На курсе было полно более хорошеньких студенток, а уж жена Конфетки - та и вовсе красавица... - До тех пор, пока ты не сделаешь доклад об этом перед началом практики, подчеркнул Конфетка. - Ox! - Бидж не скрывала смущения. "Доклад перед началом практики" означал бы долгие ночи подготовки и утра, когда глаза не открываются, работу в библиотеке, которую нужно как-то втиснуть между сменами в операционной и в отделении интенсивной терапии. Доклад должен давать широкую картину, но одновременно быть подробным; преподаватель и даже другие студенты будут дотошно допрашивать докладчика обо всем - от дозировки лекарств до послеоперационной диеты, от особенностей анестезии до обоснования того, какой толщины нить для сшивания раны нужно использовать в данном случае. Конфетка встал из-за стола: - Только не затопчи меня, бросившись вперед. - Доктор Доббс, я ценю ваше предложение и вашу доброту, но я сомневаюсь... - Конечно, ты сомневаешься, - согласился Конфетка. - Поэтому я и хочу, чтобы ты взглянула на это. Он вручил ей то, что держал в руках. Предмет был дюймов шести длиной, с заостренным концом. С другого конца поверхность была неровной, как если бы он был обломлен. За исключением этого его спиралевидная форма была совершенна: гладкая белая поверхность, плотная текстура, коническое тонкое острие... Бидж повертела предмет в руках, так, чтобы свет падал на него под разными углами. Конфетка наблюдал за девушкой. - Трудно удержаться, правда? Я тоже не мог им налюбоваться. Бидж подняла глаза: - Что это? - Я не всегда буду под рукой, чтобы ответить на любой вопрос. Определи сама. - Конфетка явно развлекался. Бидж была слишком заворожена красотой предмета, чтобы почувствовать себя задетой. - То ли рог, то ли зуб. - Подумав, она добавила: - Если это зуб, то зуб очень крупного животного. - А как ты определила, что это не резной камень или не коготь? - У камня была бы другая текстура. К тому же вы не предложили бы мне сделать доклад о камне. - Пожалуй. Хотя я люблю дурачить простофиль. Ну а почему это не может быть когтем? Бидж подняла предмет к свету. - Любое животное с когтями такой величины неравномерно стерло бы его при ходьбе или копая землю. - Прекрасно, Шерлок, - искренне похвалил ее Конфетка. Его вопросы были трудны, но не содержали подвоха, и он не скупился на похвалу, когда ответ того заслуживал. - Но ты так еще и не сказала мне, что это такое. Бидж продолжала смотреть на предмет, пытаясь сообразить, где она видела что-то подобное. - Практика будет по крупным животным? - Более или менее. Некоторые мелкие тоже обязательно появятся. Бидж потрогала пальцем кончик предмета. Он был острее любого известного ей рога. - Мы будем работать с экзотическими животными? - Бидж затаила дыхание. Все будущие ветеринары зоопарков готовы были перегрызть друг другу горло, только бы попасть на практику по экзотическим животным; другим студентам нечего было на это и надеяться. Ходили слухи о месте в интернатуре в Сан-Диего по коала и в штате Вашингтон по пандам. - Не с теми экзотическими видами, которые ты имеешь в виду, - ответил Конфетка. - Но тут есть свои интересные моменты. - Он явно не торопился рассеять ее недоумение, ожидая, что она скажет о предмете, который держала в руках. Смутное воспоминание о чем-то, что она изучала на биологических курсах, когда готовилась к поступлению в ветеринарный колледж, промелькнуло у нее в голове. Морское млекопитающее со спиральным рогом... - У зверя два таких рога? - Нет. Перед глазами Бидж встала картинка из учебника: светлая пятнистая шкура... живет в Арктике... не кит, но никогда не покидает воды... Как же он называется? Черт возьми, как же?.. - Нарвал, - вдруг с облегчением выпалила Бидж. - Это ведь рог нарвала? Конфетка пристально посмотрел на девушку: - Неплохо. Очень даже неплохо. Замечательная догадка. Бидж улыбнулась, почувствовав намек на то удовольствие, которое ей доставляли жизнь и занятия всего месяц назад. - Но это все-таки только догадка, - добавил Конфетка, - и к тому же неправильная. Не кидайся покупать унты и гидрокостюм, потому что отправляемся мы не в Гренландию. Теперь Бидж оказалась в полной растерянности. - Это сухопутное животное? - Да; такой подсказки ты, пожалуй, заслуживаешь, - протянул Конфетка, внимательно наблюдая за нею. Бидж почти не обратила внимания на его ответ; она снова сосредоточилась на роге. - Сухопутное животное... У антилопы парные рога, да и цвет у них более темный. У козлов рогов тоже два, и к тому же они не такие закрученные - по крайней мере у известных мне видов... У Бидж возникло смутное подозрение, заставившее ее поежиться. Да что там подозрение - уверенность. Конечно. Как она раньше не догадалась. Это же очевидно, только... Только этого животного ведь не существует. Бидж посмотрела на Конфетку. Тот ответил ей невинным взглядом. - Как насчет еще одной попытки, Бидж? Девушка покачала головой. - Правильно, - одобрил Конфетка. - Ветеринарам часто приходится гадать, но много лучше, если они не гадают, а знают. Бидж перевела взгляд на рог, надеясь почерпнуть в нем уверенность. В ее руке лежало нечто гладкое, теплое и абсолютно невероятное. Она прошептала: - Думаю, что я знаю. - Ну так как - думаешь или знаешь? - Конфетка попытался придать вопросу легкость, но в его голосе прозвучало напряжение, как если бы от ее ответа многое зависело. Бидж сглотнула. За последние четыре дня она плакала и при преподавателях, и при однокурсниках; для нее это означало публичное унижение. На нее смотрели, ее жалели; она чувствовала себя смешной и мучилась от стыда. Ей так хотелось, чтобы все это наконец кончилось. Она окинула взглядом кабинет - учебник Мерка по ветеринарии, диплом Конфетки, полученный им в университете Джорджии, - в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей найти ответ. В конце концов ей помогла закрытая дверь: даже если она будет выглядеть дурой в глазах еще одного профессора, какое это имеет значение? - Я знаю, - произнесла она дрожащим голосом. Выпрямившись, Бидж посмотрела Конфетке в глаза и сказала гораздо спокойнее: - Но одно мне неизвестно. Ведь это принадлежит животному с телом лошади и... - Надо же забыть название в такой момент! - ...бородой как у козла. На кого оно больше походит - на лошадь или на козла? Конфетка промолчал. Вместо ответа он взял рог у нее из руки. Вынув из кармана рубашки фонарик, он слегка ударил им по рогу, держа его за кончик. Раздавшийся звук напоминал звон маленького серебряного колокольчика. Секунды шли за секундами, и Бидж обнаружила, что звук растет и ширится, как будто находя новые силы в собственном эхе, чистый и глубокий, сначала как звук колокольчика, потом - как звон церковного колокола, потом - как перезвон целой звонницы колоколов; он превосходил все, что Бидж когда-нибудь приходилось слышать. Конфетка сжал рог в руке, и звук мгновенно замер, не оставив после себя отзвуков. Конфетка протянул рог Бидж: - Как правило, только для показа в зоопарках животным приходится восстанавливать обломившиеся рога. Этот случай можно назвать особым. Возьми рог с собой и как следует изучи, а через неделю, в понедельник, сделаешь о нем доклад. - Конфетка снял с полки папку. - Здесь то, что тебе желательно прочесть. Бидж беспомощно смотрела на Конфетку. Если она возьмет рог, она должна взять и папку. Если она возьмет папку, значит, она снова студентка колледжа, снова должна делать доклады, присутствовать на обходах, проводить бессонные ночи с умирающими животными. Она снова выйдет на арену - туда, где она чувствовала себя дурой, неудачницей, бездарью. И ради чего - она ведь теперь не станет практикующим ветеринаром. Если же она не сделает этого, она никогда не узнает, откуда это чудо появилось. Бидж молча взяла рог и осторожно уложила его в тот пакет, где лежал ее стетоскоп. Конфетка передал ей папку, на ней значилось: "Бидж Воган первый доклад". Бидж заглянула внутрь. Там оказалась потрепанная книга в тисненом кожаном переплете. Корешок был оторван, и книгу, чтобы страницы не рассыпались, перетягивала резинка. Бидж сняла ее и раскрыла том. Переплет на ощупь напоминал замшу, но в то же время отличался от любого материала, который Бидж случалось трогать. На титульном листе до абсурда замысловатые старинные готические буквы складывались в название: "Справочник Лао по небиологическим видам". Бидж прочла первый абзац введения: "Я называю эти виды небиологическими, потому что они не подчиняются естественным законам наследственности и изменчивости под влиянием среды; среди их представителей не наблюдается выживания наиболее приспособленных; все попытки человека внести ясность в представления о их жизненном цикле ничего не дают. Эти существа, возможно, бессмертны, несомненно, аморальны, им свойствен анаболизм, но катаболизм отсутствует; они спариваются, размножаются, выкармливают потомство, но не воспроизводят себе подобных; они не откладывают яиц, не строят гнезд. Они не знают ни заботы, ни труда. Представители этих видов - существа, не созданные Господом Ветхого Завета, чтобы жить в райских кущах; шесть дней творения не имеют к ним отношения. Они - мутанты, боковая ветвь - но не вида, а Вселенной, они - причудливые порождения вожделения сфер". Бидж вернула резинку на место и уложила папку вместе со своими учебниками. - Увидимся в следующий понедельник, - сказал ей вслед Конфетка. Дверь за Бидж закрылась прежде, чем она сумела выдавить из себя: - Я приду.
