Виталий Бабенко - Стоп, машина!
Обзор книги Виталий Бабенко - Стоп, машина!
Виталий Бабенко
Стоп, машина!
День минус первый
Итак, завтра в путь! Удивительно все же, каких командных высот достигла наука, если человек решил померяться силами со Временем, покорить само Четвертое Измерение!
Во время путешествия я решил вести записки. Обязанности мои не так уж и велики. Малая котельная, доложу я вам, — это не маршевый хронодвигатель. Тем более, нас здесь шесть сменщиков, — так что всегда выкрою минутку, чтобы занести в тетрадь интересные наблюдения и попутные замечания. Ведь какое дело поднимаем, товарищи, — выводим Машину Времени на столбовую дорогу прогресса! Небывалый в истории опыт! Подвиг…
Что такое Машина Времени? — спрошу я вас. Достижение? Правильно. Эпоха? Тоже верно. А с технической стороны? Я хоть и низовой работник малой котельной подвального этажа, но с тоской обращаю взор в прошлое на домыслы классиков и измышления писателей-фантастов. Многое они предугадали и спрогнозировали, но истинного прообраза Машины Времени ни один из них не представил. Взять, например, британца Герберта Уэллса. Добротный писатель, крепкий, но его Машина — это, я вам скажу, крысам насмех. Слоновая кость, горный хрусталь, кварцевая ось, какие-то рычажки, седло (седло!!!)… Прямо какой-то трехколесный велосипед. Далее: у кого-то из писателей Машина Времени — это маленькая коробочка, помещаемая в мозг, у другого — одноместное стеклянное яйцо, у третьего кабина на пять посадочных мест… Но где спрашивается, размах? Где, простите, правда жизни? Где, наконец, научно-техническая реальность?
Начну с того, что путешествий в Прошлое нам не нужно. Того, что мы знаем о прошлом, вполне достаточно, даже чересчур, а того, что не знаем, — и знать не должны. Таким образом, Машина Времени должна быть устремлена в Будущее. И уж, конечно, не слоновая кость, не стеклянное яйцо и не коробочка в мозгу. Машина Времени — в нынешнем, самоновейшем варианте — занимает весь комплекс нашего Института Времени. Десятиэтажное здание на двенадцати гектарах. Естественно, надежно изолированное от почвы, улиц, прохожих, воздуха и прочей окружающей среды, иначе — эксперимент насмарку. Штат нашей Машины Времени двадцать девять с половиной тысяч человек. Не много ли? Нет, не много. Объясню по порядку.
Маршевый хронодвигатель нужен? Нужен. Три вспомогательных хронодвижка нужны? Без сомнения. Это для темпорального ускорения. Далее замедление: хронотормозные фрикционы, важнейшие агрегаты. Отсюда сектор хрономехаников, двести человек. Энергопитание — тоже целое хозяйство: генераторы, аккумуляторы, страховочные дизеля на солярке. Словом, электростанция. Плюсуем еще триста специалистов с семьями. А под электростанцией — ядерный реактор. Само собой разумеется, в свободном темпоральном движении нефть пережигать — это полный анахронизм. Итак, плазменщики, нейтронщики, ядерщики… — их человек пятьсот наберется. Дальше: кухня, работники столовой, бухгалтерия, большая гелиостанция для обогрева в зимнюю пору, малая водородная котельная (мы, то есть) для оптимального микроклимата вычислительного центра, да еще сам этот центр — тоже крупное подразделение.
Что я не упомянул? Загляну для памяти в путеводитель по Машине. Вот: поликлиника, лазарет на пятьсот коек, детский сад, ясли, прачечная, химчистка, оранжерея, ансамбль специалистов по гигиене и спорту, бассейн, стадион, теннисный корт, ринг, библиотека, жилые этажи с лифтерами и уборщицами, клуб, зрительный зал на 800 мест, драмтеатр, изостудия, квартет баянистов, атеистический лекторий, зоопарк и планетарий, чтобы помнили мы картину родного звездного неба — всегда!
А службы?.. Снабжения — раз. (Это очень ответственный сектор: надо ведь на тридцать лет обеспечить весь штат Института — экипаж Машины всем необходимым: воздухом, водой, питанием, одеждой, обувью, медикаментами, мылом и зубной пастой, бритвами и спичками, керосином, туалетной бумагой, если уж на то пошло…) Топливная — два. Одного плутониевого горючего требуется, по самым грубым подсчетам, три тысячи тонн, не говоря уже о сжиженном водороде для нашей котельной. Криогенная — три: а как иначе сохранить свежее мясо и сыроваренные корнеплоды в течение трех десятилетий?! Наконец, службы режима и наблюдения, охраны и правопорядка, контроля и поиска, качества и безаварийности… Да, чуть но забыл главное: усиленный отряд хроноштурманов и сводную команду бортинженеров!
Где-то еще размещается средняя специальная школа с уклоном по хронологии. Есть Малый институт темпоральных исследований. А редакция многотиражки? А типография? А телецентр и радиорубка? А женотдел? Освобожденный местком, в конце концов?!
Ладно, хватит… Пора спать — последний раз в Настоящем. Завтра ровно в десять утра — старт!
Ура!!!
День первый
Предстартовая лихорадка. Всю ночь у парадного подъезда и черного хода, переоборудованных в главный и вспомогательный люки, урчали могучие грузовики и опорожнялись цистерны. Кладовщики принимали железнодорожные составы с припасами и принадлежностями. Висели в небе три ядерных дирижабля, и из колоссальных гондол в чрево Института по пластмассовым шлангам сыпалось сублимированное порошкообразное продовольствие: супы и каши, компоты и картофельное пюре, овощные гарниры и концентраты для мгновенного приготовления пожарских котлет.
По всему полуторакилометровому периметру Института стояли шеренги военизированной охраны и сдерживали любопытных, толпящихся вокруг нашей Машины уже третьи сутки. В толчее шла самодеятельная запись на добровольцев — время-путешественников, по никто из волонтеров шансов на удачу не имел: штаты Машины Времени давно уже расписаны, справки о состоянии здоровья у всех — в полном порядке, характеристики — тоже, так что замен не предвиделось. Дезертиров и уклонившихся тоже не ожидалось.
За два часа до старта явились строем пятьсот стажеров из параллельных институтов социалистического лагеря и развивающихся стран — все в полном порядке, в новенькой униформе и скрипучей портупее, у каждого в руке чемоданчик со сменой белья и туалетными принадлежностями. Полный ажур! Вот теперь тридцать тысяч человек экипажа — налицо.
В девять ноль-ноль на борт Института поднялась Напутственная Комиссия. С полчаса разъезжала по этажам на электрокаре, взирала на панельную обшивку с мертвыми пока еще глазками-индикаторами, молча пожимала всем руки, скупо улыбаясь, наконец, приняла рапорт. Все тридцать тысяч штатных единиц Машины заполнили трибуны нашего крытого институтского стадиона па восьмом — девятом этажах. На искусственную футбольную лужайку вышли Директор и три его Зама — темпоралист, штурман и бортинженер. Замерли шпалеры пионеров с цветами.
