Герберт Уэллс - В пучине
Обзор книги Герберт Уэллс - В пучине
Другие названия: В морской глубине; В пучине; На дне; На дне моря; На дне океана
Герберт Уэллс
В пучине
Лейтенант стоял перед стальным шаром и жевал сосновую щепку.
— Что вы думаете об этой штуке, Стивенз? — спросил он.
— Это — идея! — ответил Стивенз тоном беспристрастного человека.
— Я полагаю, он будет раздавлен, сплюснут, — сказал лейтенант.
— Однако, он как будто довольно точно все вычислил, — сказал Стивенз все тем же беспристрастным голосом.
— Но вспомните силу давления! — продолжал лейтенант, — у поверхности воды давление четырнадцать фунтов на каждый дюйм; на глубине тридцати футов давление уже вдвое больше, на глубине шестидесяти — в три раза; при девяноста футах глубины давление усилится в четыре раза, при девятистах — в сорок раз, при пяти тысячах трехстах, (что составляет милю) давление равняется двумстам четырнадцати фунтам, помноженным на сорок, что выходит… постойте-ка, целых полторы тонны. Стивенз, полторы тонны на квадратный дюйм! А океан, на дно которого он намерен опуститься, имеет пять миль глубины. Это выходит семь с половиной тонн давления на один дюйм.
— Звучит внушительно, — сказал Стивенз. — Но ведь и сталь здорово толста.
Лейтенант ничего не ответил и снова принялся за свою щепку. Предметом их разговора был огромный стальной шар, наружный диаметр которого равнялся приблизительно девяти футам. Он казался снарядом какого-то огромного артиллерийского орудия. Шар словно в крепком гнезде находился в огромных лесах, вделанных в корпус судна, гигантские полозья, по которым он вскоре должен был соскользнуть в воду, придавали штирборту судна странный вид, который возбуждал любопытство всякого порядочного моряка. В двух местах, вверху и внизу, в сталь были вделаны два круглых окошка из необычайно толстого стекла; одно из них, вставленное в стальную раму чрезвычайной прочности, было наполовину ввинчено. Собеседники только этим утром увидели в первый раз внутренность шара, которая была заботливо выложена наполненными воздухом подушками; между этими вздувшимися подушками находились небольшие кнопки, которыми управлялся простой механизм всего снаряда. Все было тщательно обложено, даже аппарат Майера, который предназначался для поглощения углекислоты и выработки кислорода взамен того, который будет поглощен будущим обитателем шара, когда он влезет внутрь через круглое окошко и стекло будет за ним завинчено. Подушек было так много, что заключенный в этом снаряде человек нисколько не пострадал бы, даже если бы им выстрелили из орудия. Да так и нужно было, ведь через окошко предстояло влезть человеку, за которым крепко завинтят стекло; шар же, выброшенный в море, начнет опускаться все ниже и ниже, на пять миль, как утверждал лейтенант. Его мысли целиком ушли в это предприятие; он превратился в неспокойнейшего собеседника во время обеда; вот почему только что прибывший на судно Стивенз оказался настоящей находкой: ведь он мог постоянно говорить с ним на эту застрявшую в его голове тему.
— По-моему мнению, — говорил лейтенант, — при подобном давлении стекло попросту подастся внутрь и лопнет. Добрэ достиг того, что у него под высоким давлением даже скалы делались текучими, как вода, заметьте себе…
— Ну, а если стекло лопнет? — сказал Стивенз, — Что тогда?
— Вода ворвется внутрь стальной струей. Испытали ли вы когда-нибудь, что значит прямая струя воды под высоким давлением? Она бьет, как пуля. Она попросту раздавит его в лепешку. Она ворвется ему в горло, в легкие, проникнет в уши…
— Ну, и яркое у вас воображение! — запротестовал Стивенз, ясно представив себе картину.
— Это простое изложение неизбежного, — отвечал лейтенант.
— А шар?
— А шар выпустит из себя несколько пузырей и спокойно уляжется на илистом, вязком дне до самого воскрешения мертвых. А внутри будет лежать бедный Эльстэд, размазанный по своим подушкам, как масло на хлебе, — повторил он, как будто эта фраза доставляла ему удовольствие.
— Что? Смотрите на мячик? — произнес чей-то голос.
Позади стоял Эльстэд, одетый с иголочки во все белое, с папироской в зубах; глаза его улыбались из-под тени широких полей шляпы.
— Что это вы тут про хлеб с маслом толкуете, Вэбридж? Ворчите, как всегда, что морские офицеры получают слишком мало жалованья?.. Ну, теперь до моего отправления остается не больше суток. Сегодня будут готовы тали. Ясное небо и легкое волнение — как раз подходящая погода, чтобы спустить в море двенадцать тонн свинца и железа, не правда ли?
— На вас погода мало отразится! — ответил Вэбридж.
— Нисколько, это верно! На глубине семидесяти или восьмидесяти футов, а я достигну ее через десять секунд, ни одна частица воды не шелохнется, хотя бы ветер охрип от рева у вас, наверху, а волны вздымались до самых облаков. Нет, нет, внизу…
Эльстэд подошел к борту корабля, и те двое за ним последовали. Все трое, опираясь на локти, наклонились, и стали глядеть на желто-зеленую воду.
— … мир! — сказал Эльстэд, заканчивая свою мысль.
— А вы вполне уверены, что часовой механизм будет действовать правильно? — спросил немного спустя Вэбридж.
— Он уже тридцать пять раз действовал правильно! — сказал Эльстэд. — Должен работать и теперь.
— А если испортится?
— А почему бы ему портиться?
— Я бы и за двадцать тысяч фунтов не согласился спуститься в этой проклятой штуке.
— Приятный вы собеседник, нечего сказать, — сказал Эльстэд и непринужденно сплюнул на воду.
— И все-таки я до сих пор не понимаю, как вы станете управлять этой штукой? — заявил Стивенз.
— Во-первых я буду заключен в герметически закрытом шаре, — сказал Эльстэд. — и после того, как я три раза зажгу и потушу электричество в знак того, что прекрасно себя чувствую, меня спустят с кормы, вот этим вот краном. К шару будут прикреплены внизу вот эти большие грузы, верхний свинцовый груз имеет вал, на который накручен прочный канат длиной в шестьсот футов; вот и все, что прикрепляет грузы к шару, если не считать талей, которые будут перерезаны, когда весь снаряд спустят. Канат лучше проволочного кабеля, так как его легче перерезать, да он и всплывет легче, а эти свойства необходимы, как вы увидите сейчас. Заметьте, в каждом из этих свинцовых грузов есть ушко, сквозь которое пройдет железный прут; он будет выдаваться с нижней стороны на шесть футов. Если этот прут получит толчок снизу, он приподнимет рычаг и пустит в ход часовой механизм, находящийся сбоку вала, на который накручен канат.
Ну-с! Весь снаряд тихо спускают в воду и освобождают. Когда шар наполнен воздухом, он легче воды и всплывет но свинцовые грузы сразу идут ко дну и канат разматывается. Когда канат весь выйдет, шар тоже пойдет ко дну, так как его подтянет канат.
