Ричард Матесон - Ведьмы на тропе войны
Ричард Матесон - Ведьмы на тропе войны краткое содержание
Ричард Матесон
Ведьмы на тропе войны
Семь хорошеньких миниатюрных девушек сидят рядком. За окном ночь, проливной дождь — самая погода для войны. В комнате уютное тепло. Семь девушек в халатиках болтают. На настенной металлической пластине значится: ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ СИСТЕМОЙ НАВЕДЕНИЯ.
Небеса прочищают глотку раскатом грома, примеряя на бескрайние плечи и сбрасывая разветвленную молнию. Дождь заставил мир затихнуть, он гнет деревья и испещряет точками землю. Дом квадратный, приземистый, одна стена у него из пластика.
В доме щебечут семь хорошеньких миниатюрных девушек.
— Так вот, я ему говорю: «Этого мне не надо, мистер Зазнайка». А он говорит: «О, неужели?» А я ему: «Именно так!»
— Честное слово, я так буду рада, когда все это закончится. Я видела такую милую шляпку, когда ходила в последнее увольнение. О, чего бы я не отдала за нее!
— И ты тоже? Ну я даже не знаю! И волосы-то толком уложить невозможно. Только не в такую погоду. Почему нам не позволяют покончить со всем этим?
— Мужчины! Меня от них просто тошнит.
Семь пар машущих рук, семь поз, семь голосов тоненько звенят на фоне грома. Зубы сверкают, когда девушки хохочут. Руки без устали рисуют в воздухе узоры.
Центр управления системой наведения. Девушки. Семь девушек. Хорошенькие. Нет ни одной старше шестнадцати. Кудряшки. Конские хвосты. Челки. Пухлые губки — улыбающиеся, кривящиеся, выражающие эмоцию за эмоцией. Искрящиеся молодые глаза — блестящие, подмигивающие, прищуривающиеся, холодные или теплые.
Семь здоровых молодых тел покоятся на деревянных стульях. Гладкие девичьи конечности. Девочки — хорошенькие девочки — целых семь.
Армия уродливых мешковатых мужчин, увязая в грязи, с трудом бредет по кромешно-темной грязной дороге.
Дождь льет потоками. Обрушивается, как из ведра, на изможденных людей. Громадные сапоги чавкают, погружаясь в жидкую желто-коричневую грязь и вытягиваясь из нее. Грязь стекает с носков и подметок.
Медленно шагающие люди — сотни людей, — промокшие насквозь, жалкие, истощенные. Молодые сгорбились, как старики. Нижние челюсти отвисли, рты хватают черный сырой воздух, языки высунуты, запавшие глаза глядят в пустоту, не выражают ничего.
Привал.
Люди валятся в грязь, падают на свои вещмешки. Головы откинуты назад, рты раскрыты, дождь хлещет по желтым зубам. Руки замерли неподвижно — жалкие кучки из кожи и костей. Ноги не движутся — обтянутые хаки деревяшки, изъеденные червями. Сотни бесполезных конечностей, прикрепленных к сотням бесполезных тел.
Позади них, впереди, по бокам рычат грузовики, танки и маленькие машинки. Толстые шины расплескивают грязь. Покрышки тонут, засосанные липкой жижей. Дождь барабанит мокрыми пальцами по металлу и брезенту.
Лампочки молний вспыхивают, но не горят. Мимолетные всполохи света. Лик войны мелькает лишь на мгновенье — собранный из ржавых ружей, вращающихся колес и окаменелых лиц.
Темнота. Рука ночи закрашивает краткие проблески в буре. Погоняемый ветром дождь хлещет по полям и дорогам, сечет деревья и грузовики. Потоки пузырящейся воды оставляют на земле шрамы. Гром, молнии.
Свисток. Покойники восстают. Сапоги снова чавкают по грязи — глубже, ближе, теснее. Подходят к городу, который преграждает путь к городу, который преграждает путь к…
Военный сидел в комнате для переговоров в Центре управления. Он внимательно следил за связистом, который, скорчившись над приборной доской, с наушниками на голове, записывал сообщение.
Офицер наблюдал за связистом. «Они приближаются», — думал он. Замерзшие, промокшие, испуганные, они идут на нас маршем. Он передернулся и закрыл глаза.
Тут же снова открыл. Видения наполнили сузившиеся зрачки — клубящийся дым, объятые пламенем люди, непостижимые ужасы, которые воплощаются сами собой без слов и образов.
— Сэр, — произнес связист, — сообщение с наблюдательного поста. Вражеские силы на подходе.
Офицер поднялся, подошел к связисту и взял сообщение. Прочитал, и лицо его побелело, рот искривился.
— Да, — подтвердил он.
Развернулся на каблуках и пошел к двери. Открыл ее и вошел в смежную комнату. Семь девушек прекратили болтать. Комната погрузилась в тишину.
Офицер встал спиной к пластиковой стене.
— Прямо по курсу. В трех километрах отсюда. Вопросы?
Одна девушка хихикнула.
— Техника есть? — спросила другая.
— Да. Пять грузовиков, пять командирских легковушек, два танка.
— Это слишком просто, — засмеялась девушка, взбивая волосы тонкими пальцами.
— Тем не менее это все, — сказал офицер.
Он пошел к двери.
— Приступайте, — приказал он и прибавил себе под нос: — Чудовища!
Он вышел.
— О господи, — вздохнула одна из девушек, — опять все то же.
— Какая скука, — отозвалась другая.
Она раскрыла свой изящно очерченный ротик, вынула жевательную резинку и прилепила ее под сиденье своего стула.
— Хотя бы дождь перестал, — заметила рыжеволосая, затягивая шнурки на ботинках.
Семь девушек переглянулись. «Вы готовы?» — спрашивали их взгляды. «Я вроде готова». Они поудобнее устроились на сиденьях, тоненько охая и вздыхая. Обхватили ногами ножки стульев. Вся жвачка была вынута. Рты плотно сжаты чопорными складками. Хорошенькие миниатюрные девушки приготовились вступать в игру.
Наконец они совершенно замолкли. Одна из них глубоко втянула в себя воздух. То же самое сделала вторая. Все они напрягли молочно-белые тела и сжали в кулачки тонкие пальчики. Одна быстро почесала голову, чтобы не отвлекаться потом. Еще одна тихонько чихнула.
— Начали, — произнесла девушка, сидевшая в ряду справа.
Семь пар сияющих глаз закрылись. Семь невинных юных разумов принялись воображать, воплощать, передавать.
Губы превратились в бескровные ниточки, краска сбежала с лиц, тела сладострастно содрогались. Пальцы подергивались от предельной сосредоточенности, семь хорошеньких миниатюрных девушек отправились на войну.
Мужчины переваливали через гребень холма, когда началась атака. Идущие в передних рядах, занесшие ногу для следующего шага, превратились в столбы пламени.
Они не успели даже закричать. Винтовки попадали в грязь, глаза скрылись в завесе огня. Они сделали еще несколько шагов и упали, шипящие и обугленные, в мягкую грязь.
Люди завопили. Строй нарушился. Все принялись целиться и стрелять в ночь. Еще часть войска раскалилась добела, вспыхнула и упала мертвой.
— Рассредоточиться! — прокричал командир, и тут его взметнувшиеся в воздух пальцы охватило пламя, лицо исчезло в желтых языках огня.
