Ник Перумов - Русский Меч
Обзор книги Ник Перумов - Русский Меч
Перумов Ник
Русский Меч
Ник ПЕРУМОВ
РУССКИЙ МЕЧ
Я заметил их издали. Парень и девушка, молодые, она - лет двадцати, он чуть постарше. Красивые, сильные. Рюкзаки вздымаются над плечами чудовищными горбами, а им - хоть бы что. Идут легко, упруго, словно и не месили непролазную - после выпавших неделю назад дождей - грязь все пятнадцать верст от станции до Орташева...
Они вынырнули из-за зеленых кулис разросшегося ивняка. Там, на краю старого поля, журчал ручей. Беззаботный, он проложил себе путь прямо поперек заброшенной дороги, не желая знать ни о людях, ни об их заботах... И верно - всем не угодишь.
Я откинул крышку и полез в подпол. Замотанные марлей, там стояли ряды глиняных корчаг с молоком. Наверняка захотят гости дорогие...
Пока вылезал, собирал на стол нехитрое лесное угощение - грибы, соленья, варенья, маринады, мед опять же - те двое подошли к самой избе. Постучались - в дверь, что открывается на улицу, хотя и видели, что не заперто. Городские, сразу видно. Деревенские стучать станут только в сенях, перед тем, как в горницу войти.
Я вышел навстречу - а то ведь иначе так и не зайдут. Был у меня как-то такой случай...
Встретились в полутемных сенях. Летка, остроухая, черная с белой грудью восточноевропейская лайка, за немалые деньги купленная у знакомого охотника из Будогощи, даже головы не повернула к явившимся - мол, не мое это охотничье дело. Полкана прикормил - вот он и пусть тебе сторожит. Я в лесу работаю. Ну и лежи себе, никто тебя голос подавать не заставляет.
Куртки-штормовки на моих гостях самопальные, удобные, потертые сразу видно, в лесах эта пара не новички, хотя кто их знает, конечно...
- Здравствуйте! - девушка начала. Худенькая, волосы русые кругом сострижены - модная какая-то стрижка, Арафраэль говорил - "градуированное каре" называется. Глаза большие, светло-серые, блеклые. Не встретишь больше на земле Русской синеглазых красавиц. Перевелись. То ли за океан все подались, то ли линзы контактные понадевали.
- И вам здравствовать, - ответил я, стараясь, чтобы мой бас не перешел бы в совсем уж неразборчивое рычание. - Входите, гости дорогие, откушайте, что послано...
- А... спросить можно? - казалось, девчонка вот-вот поднимет руку, точь-в-точь как первоклашка-отличница. - Кем послано?
Признаюсь, я опешил. Вот это прыть!
- Откушайте, чем Бог послал! - вот как правильно! - она укоризненно уставились на меня. - Потому как всякое яство - от Него, и радость вся, и жизнь сама...
- Ты из обители будешь, что ли? - спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Выследили-таки, черноризцы. Выследили - не зря по окрестным болотам осенью лазали туристы какие-то странные, что под гитару не Высоцкого с Визбором, а "духовное" поют... Думали, я не услышу... Хоронились за тремя болотами, за семь верст почти...
- Из обители, - кивнула. Странно - на монашку совершенно не похожа. Да и парень... Бицепсы Ван Дамму впору.
- Ну, и ладно, - я сворачивал опасный разговор. - Входите! А зовут-то вас как, гости дорогие?
- А... Я - Лика, а он, - девчонка мотнула головой, - он у нас Ярослав. Правильно?
- Умгу, - выдавил из себя парень. Разговаривать он явно не желал. И еще - он меня очень боялся. По хорошему боялся, как боится настоящий солдат сильного врага - что и помогает ему, солдату, не лезть на рожон, а драться с умом и толком.
Гостья моя слегка замешкалась, себя называя - то ли уже привыкла в обители к монашескому имени, называть которое не хотела, то ли придумала вымышленное... Осторожничают, верят, видно, что если назвать свое подлинное имя, отдаешься во власть его услыхавшего... Ле Гуин, Урсула или как там тебя?
Вошли в горницу. Лица гостей моих разом, как по команде, обернулись к красному углу - однако на треугольной полке для образов у меня был свален всякий нужный в хозяйстве мелкий инструмент, икон же не было в помине.
Ни он, ни она, похоже, ничуть этому не удивились. Даже не спросили на что же им, православным, креститься, в дом входя? Парень быстро оглядел все вокруг - цепко, остро, умело; похоже, уже прикидывал, чем и как здесь можно драться, если до этого дело дойдет.
Я усадил их за стол. Перекрестились они (глаз с меня не сводя!), слова свои заветные пошептали - а едят едва-едва. И - видно ведь, что голодные! - а едят мало, словно только что отобедали, а у меня - только из вежливости. И еще - осторожничают. Ярослав этот молоко медленно-медленно тянул, точно боялся - на дне жаба окажется. Помилуйте, что вы, давно время таких шалостей прошло...
Но - все же поели. Мало, мало - но честь хозяину оказали. Я потянулся к пыхтящему самовару.
- Чайку?
- Это можно! - откликнулась Лика. Сама маленькая, русая, лицо округлое, приятное; совсем хороша была бы, - но вот глаза эти блеклые... Ровно у мертвеца, убереги нас силы лесные!
Налил им чайку. Сидим. Молчим. Закон строг - пока гость не насытится и сам говорить не начнет, расспрашивать его невместно.
Ярослав - туча тучей. А Лика эта вроде как ничего, освоилась. Глазками - туда, сюда, по углам, по полкам, по печке...
Но - вот наконец и с чаепитием покончили. Пора уже мне, как Бабе-Яге, гостей спрашивать с пристрастием - "дело пытаешь, али от дела лытаешь?"
- Мы, Михаил Андреевич, к вам специально приехали, - Лика о край стола кончиками пальцев оперлась, так, чтобы руки провисли, чтобы напряжение в связках чувствовать - волнуется. - Специально... повидать вас хотели, поговорить... Братия наши в здешних краях бывали, принесли весть... Мы и решились... Отец-настоятель отпустил и благословил...
Вот так так! Это что ж за новые веяния? Совместная у них обитель там, что ли? Верно, отстал я от жизни, отстал...
- Так с чем же пожаловали, гости дорогие? О чем со мной говорить-то можно? Человек я лесной, дикий, который уж год из дебрей своих носа не высовываю...
- Вот про дебри-то мы вас спросить и хотели, - голос у Лики чуть звенит. - Почему у вас такая деревня странная? Все вокруг - и Павлово, и Рокочино, и Дубровка - в развалинах, а в Орташеве все дома как новенькие? Не осели, не покривились, крыши как только что крыты...
- Огороды незаросшие, - внезапно вмешался Ярослав. Голос у него сильный, упругий - приятный голос. - Им бы давным-давно бурьяном покрыться - а тут чистая земля! Вскопанная, взрыхленная - навозу подкинь и можно сажать...
- И поля такие же! - подхватила Лика. - Повсюду они лесом зарастают а у вас словно под парами стоят. Вот мы и удивились... и братия наша удивилась...
- Так неужто же отец-настоятель ваш так этим заинтересовался, что погнал в эдакую даль?
- Конечно! - выпалила Лика. - Кто знает, может, на этом месте благословение... может, тут подвижник древний жил или даже святой, и теперь заступничает за землю осиротевшую? Как же нам не выяснить?.. Тем более, что обитель наша тут неподалеку, в Пестово... до Кипрени на поезде, а пятнадцать верст - так это ж пустяки!
