Александр Громов - Звездная вахта
Обзор книги Александр Громов - Звездная вахта
Александр Громов
Звездная вахта
* * *
– Кажется, Сократ нашел Млечный Путь, – сказала Марта.
– Что, опять? – механически отозвался я. Новость была не из тех, ради которых стоит все бросать, мчаться к источнику информации, издавать бессмысленные междометия и всплескивать руками, изображая восторженного идиота. Я даже головы не повернул.
У Марты вкрадчивое контральто. В нем самой природой заложен такой женский призыв, что многие обманываются. Кто-то получает по рукам, а кто-то и в глаз. Ничего ее тон на самом деле не значит, однако действует так, что у Марты трое детей. Иной раз самая неприступная цитадель выкидывает белый флаг.
Но чаще похотливый агрессор получает отпор. Получал и я. Получали все. У Марты были неприятности, ее собирались отчислить из отряда и не сделали этого лишь потому, что мы все за нее вступились. Пообижавшись сколько положено, самый тупой и разнузданный самец сообразит: Марта – отличный товарищ, классный специалист, надежный партнер в работе, а на большее не посягай. Она ли виновна в том, что природа вложила в нее бездну женственности? Как правило, все обиды растворяются без следа еще в период наземной подготовки, а уж на лунной базе, где идет окончательная «притирка» команды, ни о каком донжуанстве уже и речи нет.
Рецидивы во время годичной вахты на «Вспышке» бывают. Год для человека – большой срок. Но у нас с Мартой отношения чисто товарищеские – как-никак вторая вахта у обоих.
Пройдет срок – Марта и на третью подпишется. У нее дети, которых надо кормить, и прорва женственности, а мужа нет как нет.
Станция «Вспышка» существует уже сотню лет, а где она находится, до сих пор никому не известно. Очень далеко – вот и все, что можно сказать. Не в нашей Галактике, это точно. В какой-то иной. С одной стороны – обидно. С другой – хорошо, что первый, и пока единственный, обнаруженный субпространственный Канал вообще вывел людей хоть куда-то. Не выбросил во вселенную с иными физическими законами, где ничто земное не выживет и микросекунды, не втолкнул в недра звезды, не закинул в бедную материей область пространства, где даже газа почти нет, а до ближайшей звездной системы не меньше гигапарсека. Наоборот – вывел к интересной звезде неизвестно в какой галактике. Звезда эта, по некоторым признакам, – предсверхновая. В ее недрах идут прелюбопытные процессы, а наша задача – увеличивать с каждой вахтой поголовье автономных научных станций, обращающихся вокруг нее по разным орбитам, следить за исправностью техники, обобщать результаты, давать прогнозы и при первых признаках реакции, обещающей взрыв, – уносить ноги.
Все это хорошо, конечно, и жутко интересно для науки. Еще лучше, что вход в Канал найден буквально «в двух шагах» – внутри Солнечной системы довольно высоко над эклиптикой. Он путешествует по Галактике вместе с Солнцем и, кажется, не намерен нас покинуть. По этому поводу теоретики сочинили массу прелюбопытных гипотез. И уж совсем замечательно, что Канал стабильно позволяет людям не только попасть в иную точку пространства, но и вернуться обратно.
Вахта – год. Команда исследователей – шесть человек. И перезрелый красный гигант, тужащийся в попытках взорваться. Черт знает в какой точке Вселенной.
– Точность идентификации девяносто девять и девять, – с призывной хрипотцой мурлыкнула Марта.
– Да ну?
На сей раз я был поражен не на шутку. Бросил работу, помчался, навис над монитором.
– Если это розыгрыш…
– Смотри сам. Группа из трех галактик на дальней периферии большого скопления. Одна галактика гигантская, типа эс-бэ, два спиральных рукава, один рукав искажен. Это Туманность Андромеды. Вторая – тоже гигантская, но чуть поменьше. Тип эс-бэ-бэ. Маленькая перемычка, четыре спиральных рукава. Это Млечный Путь. Третья – средней яркости, слегка растрепанная, с тремя основными рукавами и несколькими мелкими, тип эс-цэ. Это Туманность Треугольника. Остальные галактики Местной группы, конечно, не видны. А спектры этих трех в целом соответствуют.
Сколько раз они уже «в целом соответствовали»! Во Вселенной пропасть галактик, обнаруживаемых нашими скромными средствами, и каждая из них индивидуальна. Казалось бы, идентифицировать Млечный Путь – плевое дело… Однако сейчас мы видим его таким, каким он был в те времена, когда по Земле и динозавры-то еще не бегали. Это в лучшем случае. В худшем – когда еще не было самой Земли. Не так уж трудно подобрать похожую тройку галактик из миллиардов и миллиардов и заявить, что они-то и есть ярчайшие галактики Местной группы. С вероятностью от десяти до пятидесяти процентов, что курам на смех.
А вы попробуйте-ка перебрать все эти миллиарды галактик и проанализировать каждую группу в отдельности. Сколько у вас уйдет времени?
Но сейчас Сократ – мозг «Вспышки» – неспроста дает вероятность 99,9. По яркости и местоположению очередной «подходящей» тройки он приблизительно определил расстояние до нее, учел поправку на истекшие миллионы лет, принял во внимание существующие теории галактической эволюции и сделал вывод.
Сократ жутко умный и, подобно своему греческому тезке, никогда ни в чем не уверен на сто процентов. И если он считает, что его мнение истинно аж на 99,9%, – значит, с человеческой точки зрения, оно истинно в последней инстанции – и точка.
– Поздравляю, – сказал я не без зависти. – Ты первая, кто видит Млечный Путь со стороны. Но я второй, что тоже неплохо. Скорее фиксируй, не то замаешься доказывать свой приоритет. Кстати… так, в рамках праздного любопытства… где мы находимся?
– В одной из галактик скопления в Северной Короне, – низким и вибрирующим, черт бы его побрал, голосом проговорила Марта. – Большая тебе от этого польза? Я пожал плечами.
– Да так, знаешь ли… Пользы, положим, никакой, я ведь не астрофизик-теоретик. Просто странно жить, не зная своего адреса. Идиотом себя чувствуешь. А от Млечного Пути мы далеко? Сколько в мегапарсеках?
– Почти триста. Без малого миллиард световых лет.
Мило. Значит, мы видим нашу Галактику такой, какой она была в те времена, когда на Земле еще не возникли многоклеточные организмы. Научный мир закряхтит от удовольствия и взвоет от нетерпения: считать! быстрее! проверять модели! Авось нашей вахте перепадет со всей этой суеты какая-нибудь премия.
Поделим на шестерых. Ведь на месте Марты мог оказаться любой из нас – чисто теоретически. Практически же каждый занят своим делом, тем, к которому у него лежит душа, и в чужие дела без спросу не лезет. Подготовка у нас универсальная. Я, например, могу заменить и Марту, и Петера, но предпочитаю заниматься собственно станцией. Марте по душе Дальний Космос, а Петеру – наша подопечная звезда, которая пульсирует, коптит, выбрасывая углеродную пыль, и никак не желает взрываться. Конечно, если я заболею, они легко справятся с ремонтом и профилактикой бортовых систем. Сократ поможет. В сущности, на всех трех постах работа одинаково монотонная – само собой, в штатном режиме. В нештатной ситуации мы, разумеется, потревожим покой отдыхающей тройки.
Двенадцать часов работы – потом двенадцать отдыха. И так каждый условный день в течение года. Две тройки. Одна женщина и двое мужчин в каждой. Такое сочетание кажется психологам оптимальным.
Мне – нет. Все время хочется быть в глазах Марты лучше Петера, и это утомляет. Но я согласен с тем, что зеркальная комбинация – две женщины, один мужчина – просто кошмарна.
Подлез и Петер, долго разглядывал картинку с тремя невзрачными туманными пятнышками, морщил чело – он вообще немножко заторможенный, – читал выкладки Сократа, а потом заявил:
– Отметить надо.
Вот тебе и заторможенный. Сообразил раньше меня.
– Остальных будить? – спросил я.
– Само собой. Ты бы не обиделся, если бы по такому случаю тебя не разбудили? Я бы обиделся.
Тут Петер прав.
– Вот и иди, – сказал он.
Мне очень не хотелось будить отдыхающую тройку. Двенадцать часов на вахте – это святое, отдай и не греши. Но и двенадцать часов личного времени не менее святы. Покушать от души, помыться в душе, поспать, книжку почитать, наконец, или фильм посмотреть… Для каторжника сладка любая минута отдыха, потраченная по своему разумению, – а кто сказал, что у нас тут не добровольная каторга?
Хуже всего, конечно, будить спящих. Этьен-Жерар просто ругается, хоть святых выноси – он самый безобидный. Анжелика может и в лоб засветить. А Хорхе просто встанет и пойдет куда надо без лишних слов и антиобщественных действий, но он-то и есть самый опасный. Если решит, что его отдых прерван без достаточных оснований, – отплатит позже вдесятеро.
– А почему я? – вырвалось у меня.
– Потому что у тебя ничего срочного, а мне «Запал» к запуску готовить.
– Я могу подготовить, – предложил я без особой надежды.
– Бог подаст. Иди, иди…
Я и пошел – то есть поплыл. На оси станции, где Центральный пост, – всегда невесомость, но чем ближе к вращающемуся ободу, тем тяжелее. В жилых помещениях почти земная тяжесть, и атрофии мышц у нас не бывает.
