Алексей Пехов - Тень ингениума
Обзор книги Алексей Пехов - Тень ингениума
Алексей Пехов
Тень ингениума Фантастический роман
У меня есть и свои спички и своя сера, и я сумею сам устроить себе ад.
Редьярд КиплингГлава первая
СДЕЛКА
Был конец ноября, и при всем желании я не мог бы назвать сезон в Риерте приятным. У нас в Королевстве каждый первый – погодный эксперт, о погоде знают всё и охотно обсуждают за завтраком, обедом, ужином и, разумеется, пятичасовым чаем.
Порой доходит до смешного.
Окружен грабителями в подворотне недалеко от Слаудж-стрит? Поделись своим мнением о качестве дождя с преступниками.
Нечего делать, в то время как снаряды искиров роют землю вокруг твоей траншеи? Обсуди с ротой град в Дредводшире, который в прошлую весну был куда мощнее, чем артиллерия косоглазых.
Тонешь вместе с лайнером, нарвавшимся на айсберг в океане? Не забудь сказать капитану, прежде чем корма скроется в волнах:
– Вода нынче довольно прохладна. Вы не находите, сэр? В любом обществе ты сразу прослывешь благовоспитанным, образованным и вежливым человеком. Даже если спустя секунду тебе под ребро вобьют нож, снаряд угодит прямо в каску, а океан заполнит твои легкие. Окружающие всенепременно отметят:
– А Итан Шелби был вполне себе порядочным и воспитанным джентльменом. Какой на улице, однако, дождь.
В Риерте же к традициям, принятым в Королевстве, относятся с равнодушием и погоду редко обсуждают даже в сезон высокой воды, когда та стучится в окна, оккупируя первые этажи зданий и скрывая под собой пешеходные мостовые. Здесь больший интерес для светских бесед вызывают контаги, мотория, недовольство рабочего класса, бессмысленные попытки бунтовщиков пошатнуть положение местной аристократии, заводские стачки, карнавалы и открытие какого-нибудь ресторана на линиях Бурса. То есть о погоде чаще всего поговорить просто не с кем.
Не то чтобы я страдал от этого, но обсудить происходящее все же стоило. Моросил мерзкий дождь, и зябкий ветер прыгал по кронам деревьев, отскакивая от них, точно мячик от голов регбистов. Южные районы города укутались густой прогорклой дымкой, в тумане ощущались едкие режущие запахи из труб фабрик Стальной Хватки, чертовы лужи больше напоминали озера, и привыкнуть к подобной осени было не так-то просто ни с первого, ни со второго, ни даже с сотого раза.
Подняв воротник плаща, я расположился на поваленном стволе старого клена, сунув недочитанную и неаккуратно сложенную газету в карман и время от времени поглядывая в бинокль. Местность была лесистой, со множеством возвышенностей. С них открывался чудесный вид на Пушечный канал и находящийся за ним Арсенал. Берег там изрезан так, словно ножницы и бумажный лист попали в руки одному из безумных пациентов Кавардака. И он создал рваные бухты, в которых теперь стоят боевые корабли, расположены верфи и ремонтные цеха Флота Бурной воды1.
Мое внимание привлекала железнодорожная ветка, проходящая через лес. Она вела в Арсенал и на всем протяжении своего пути через городские районы надежно охранялась. Но здесь, рядом с лесом, был шанс перелезть через ограду, оставшись незамеченным армейскими патрулями.
Я подготовился. Сейчас была пересменка, тот короткий промежуток времени, когда охрана точно не заинтересовалась бы нами, но, как назло, обстоятельства изменились…
Кроуфорд появился из кустов, точно карликовый кабан, ломая ветки, цеплявшие его пальто. Смачно харкнул, основательно вытер подошвы испачканных грязью ботинок о толстый ковер влажных опавших листьев. Выглядел мой бывший сослуживец, как всегда, неряшливо и мрачно. Возможно, потому, что не прикасался к серому порошку вот уже пару недель и его снова донимал стук скальных молотков, раздававшийся в ушах. Холода Юэн, казалось, совсем не чувствовал, полупальто, похожее на флотский китель, у него нараспашку круглый год.
Он плюхнулся рядом со мной, все такой же хмурый и невысокий, каким я его всегда помнил, пожевал челюстями и словно бы вытолкнул из себя слова:
– Ну, что там?
Я протянул бинокль, и Кроуфорд с апатией приложил его к глазам, чуть подкрутив колесико настройки.
– Хреново, – выдал он свое резюме через долгую минуту наблюдения. – Людей многовато. Нас увидят.
– Да.
– Будем надеяться, что они свалят как можно быстрее, – он внезапно рассмеялся, будто полузадушенная курица. – До прихода патруля.
С Юэном вечная история – порой на него находит. Из котомки, перекинутой через плечо, он достал вязаные перчатки из коричневой шерсти с обрезанными пальцами, натянул их с неспешной основательностью, затем извлек газетный кулек, в котором оказались жареные орешки, облитые карамелью. Протянул мне. Я скривился и покачал головой. Когда в моих жилах остается «Якорь», аппетит отсутствует, но зато тень не донимает.
– Что-то не хочется.
Он печально цокнул языком, словно я отказался по меньшей мере от причастия, закинул один орешек себе в рот, сосредоточенно прожевал, хмуря густые брови:
– Твои демоны тебя погубят, ганнери.
– Избавь меня от очевидных банальностей, капрал.
Кроуфорд хмыкнул, вновь сунул руку в недра сумки, выудил на свет стальную армейскую фляжку, потряс ее так, что там многозначительно булькнуло.
– Может, она сделает твое настроение чуть лучше?
Я не стал отказываться, в конце концов это невежливо. Открутил крышку, понюхал, чертыхнулся про себя. Сделал скупой глоток грубого и безжалостного, как удар кувалдой по башке, джина.
Настала очередь Кроуфорда пить, и в отличие от меня он надолго слился с фляжкой, запрокидывая ее все выше и выше, пока кадык на его тощей шее не заходил точно маятник.
Я поднял бинокль, рассматривая далекую поляну, и Юэн проронил:
– Кто у нас сегодня приобрел шанс прокатиться на трамвае в объятия Сатаны?
– Отчего сразу Сатаны? – поинтересовался я.
– А ты видел у трамвая крылья, чтобы он воспарил к райским вратам? – ухмыльнулся тот и вынес вердикт: – В ад. Нам всем там самое место.
– Нам?
– Человечеству, – охотно пояснил мой сослуживец.
– Любовь твоя к двуногим меня поражает.
– С людьми мои отношения как-то не сложились. Ну, так кто?
– Тощий. В цилиндре. И бугай с тростью.
– Интересно. – Интереса в его голосе не чувствовалось. Лишенный сана святой отец больше был занят орешками из кулька. Выбирал самый крупный.
– Твое экспертное мнение?
Пожатие плечами было едва заметно. Я его скорее угадал, чем увидел.
– Какая разница?
– А как же азарт? Все равно ждем. Давай хоть обсудим.
– Хм… Ну-ка еще раз гляну. Если бы в «Кувшинке» принимали ставки на дуэли, я бы сказал, что вперед ногами вынесут господина с тростью.
– Шутишь? Доходяга по сравнению с ним выглядит жалким заморышем.
Юэн бросил бинокль мне на колени:
– Взгляни сам. Парень в цилиндре постарше, но вроде довольно ловок. А драться они намереваются на саблях, а не на пистолетах. Решай все пуля, я бы сомневался. А так тощий его уделает в два счета.
Я более придирчиво изучил дуэлянтов. Затем врача, секундантов, немногочисленных свидетелей, собравшихся в лесном массиве Риерты, подальше от посторонних глаз (как они думали).
– Ты что-то знаешь, – решил я.
Он хитро прищурился и промолчал. Пришлось проявить внимательность. Наконец я догадался:
– Тощий парень кавалерист?
– Ага, – заулыбался мой приятель. – Заметил, как он стоит и ходит? Кавалерист, а значит, знает, как держать саблю.
– Что-то я не вижу тут лошадей, – с иронией проронил я. – Удары здоровяка будут серьезным аргументом в его пользу. Такого остановишь только танком.
– Поверь моему опыту. Доходяга остается опасным противником, даже если его лошадь будет вкопана в землю вверх ногами за тысячу миль отсюда. Кто он?
– Понятия не имею. И про его соперника ничего не знаю.
– Ну, точно не простые люди. Такие, как мы, бьют друг другу рожу или втыкают нож в сердце. А эти – эстеты. Сабли, романтика, все дела.
Я посмотрел на Кроуфорда. Он необычайно разговорчив сегодня. И тот, понимая, о чем я думаю, буркнул:
– Вернусь домой и запалю трубку. Без серого порошка что-то я разболтался.
Он помолчал. Но совсем немного. И снова заговорил:
– Вроде они решились пустить друг другу кровь. Не понимаю я аристократию. Живем в «прогрессивном» веке. В любой лавке можно купить револьвер за мелкую монету, но некоторым только дай возможность, и они с радостью нашинкуют друг друга полосками железа ради какой-то призрачной чести.
– Не ты ли тот человек, который таскает при себе искирский нож? И иногда у тебя руки чешутся пустить его в дело, как тогда, в Компьерском лесу?
Он поморщился от воспоминаний, которые не любил.
– Забываешь, что я убивал не из-за того, что какой-то кретин наступил мне на ногу или сказал скабрезность о моей жене.
Господин, так и не снявший цилиндр, отбил пару сильных пробных атак здоровяка, а затем внезапно «взорвался» чередой ударов, двигаясь быстро и легко, точно не кривоногий кавалерист, а балерина Королевского театра. С такими скоростями он мог нарубить человека на десяток сэндвичей, но, как оказалось, поступил куда гуманнее. Нанес противнику несколько глубоких кровоточащих порезов, так что тот не смог продолжать бой и сдался, оказавшись в руках врача и секундантов.
