Атолл (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич

   Джон очнулся почти сразу же, так ему показалось, потому что сильно жгло руку. Он отдернул руку, которая касалась горячей детали мотора, и увидел противника. Он был раздет по пояс. Торс его блестел от пота и машинного масла. Лицо человека, странно перекошенное неприятной уродливостью, все было в ужасных кровоподтеках и ссадинах. Вид его был страшен. В руке он сжимал здоровенный гаечный ключ - окровавленный, блестящий. Джон понял, что это его, Джона, кровь. Этим ключом чудовищный человек огрел беспечного писателя по голове. Джон прикоснулся к затылку, к тому месту, где болело сильнее всего. Сморщился. Ладонь стало красной от крови. Только Джон подумал, сильно ли ему пробили голову, как человек ожил и шагнул к поверженному владельцу судна. И тогда Джон сразу узнал нападавшего. Это был оживший мертвец Бен Ганн, а точнее, Пит Борзак, помощник главаря. Тот самый, которого, по слухам, застрелили копы, которого убил Джон и который, несмотря ни на что, все еще оставался живым. Разбитая переносица и свернутый на сторону нос, были следствием удара камнем, запущенным Джоном. Все это требует отмщения, казалось, говорила ужасная гримаса Пита Борзака.

   - Ну, что, очнулся, писатель? - уродливо осклабился Пит Борзак, и зубы его хищно блеснули на кроваво-грязном, страшном лице. - Небось, думал, что я сдох. Когда убиваешь человека, надо всегда проверять у него пульс... ха-ха-ха... Сейчас мы с тобой поговорим по-другому, по-нашему...

   Джон не собирался больше вступать в переговоры с этой мразью, потому что знал наперед все его ублюдочный доводы и подлые действия. И когда Борзак взмахнул ключом, чтобы потом проверить у писателя пульс, Джон из положения лежа сделал ему подсечку. Металлические пайолы хотя и снабжены гребешками, чтобы ноги не скользили, но все равно всегда были слегка маслянистые от испарений солярки. Ноги Пита, обутые в ботинки, скользнули по маслянистой пленке, и он с грохотом упал, ударившись головой о мотор. Оглушенный, он стал подниматься на четвереньки. Джон проворно вскочил и изо всей силы ударил врага ногой по ребрам. Пит опять упал, схватившись левой рукой за живот. Но правая все еще сжимала ключ. Этот гад всегда цепко держал оружие.

   Джон сцепил пальцы рук, и обрушил сдвоенный кулак на согбенную спину противника. Это был неудачный удар. Джону не хватало чего-нибудь тяжелого, наподобие металлической кочерги. Пит двинул локтем, попал Джону в нервное сплетение на бедре. Это было очень больно. Джон вскрикнул, захромал, склонился, и Пит врезал ему кулаком с зажатым ключом в плечо. Хорошо, что в плечо, а не в челюсть. Но все равно Джон был частично парализован на левую сторону. Зверски болела нога, и рука пока не повиновалась.

   Пит восстал, взмахнул своим тяжелым оружием и бросился добивать писателишку. Согнутому в три погибели Джону ничего иного не оставалось, как применить подлый мальчишеский прием, который сам Джон никогда не одобрял: он просто кинулся навстречу, не разгибаясь, боднул головой в мягкий живот противника. Суммарный удар получился сильным. Пит захрипел, выпустил-таки из руки ключ, который ударил Джона по хребту, но не больно, упал под ноги. Поскольку Джон был внизу, то он и поднял это оружие, и ударил ключом Борзака по виску. Борзак упал, но и сам Джон вдруг совершенно обессилил и даже не поднялся, когда Борзак вдруг опять ожил (у него что, как у кошки, девять жизней?). Шов на его животе разошелся, и к грязи добавилась струящаяся из раны кровь. Пит привычно зажал рану рукой и пополз к лестнице.

   Только когда бандит уже до половины поднялся по ступеням, Джон засуетился. Враг выйдет на палубу и чего доброго опять возьмет кого-нибудь в заложники. Этого допустить было нельзя. Джон со страху даже забыл, что у него в руке хорошее оружие, вместо того, чтобы ударить железякой по кости голени и сломать окончательно противника, он просто схватил гада за ноги. И конечно сразу получил мощный удар каблуком в лицо.

   Пит тоже действовал неразумно (в схватке часто так бывает, хорошо лежать на диване и рассуждать, куда вмазать). Вместо того, чтобы вернуться и добить оглушенного писателя, Борзак полез на палубу (уж если человек решил чего...). И добился-таки своего. Вышел на свет Божий - чудовищный, окровавленный, грязный, не то восставший Франкенштейн, не то вурдалак.

   Аниту закричала, случайно увидев его в иллюминатор кают-компании. Доктор выскочил на палубу. Увидев Бен Ганна, Уилсон не растерялся, за секунду принял стойку и сразу провел удар по всем правилам английского бокса - прямой в подбородок. Бандит рухнул, как оглушенный бык на испанской корриде.

   Аниту выскочила на палубу, как только спрятала ребенка. К тому времени из трюма выполз Джон Кейн. Доктор стоял над поверженным противником, молча слизывая кровь с разбитых костяшек пальцев. Он ударил от души - за Джона, за Аниту и за свои унижения.

   Мужчины связали бандита кокой-то синтетической веревкой, которую принесла Аниту. Втроем отволокли тяжелое тело в кают-компанию. Аниту промыла рану на животе у Пита Борзака, а доктор снова зашил её.

   Пит Борзак к тому времени очнулся. Увидев свое положение, стал грязно ругаться. От шума проснулся экс-губернатор. Старик сладко потянулся, сполз с дивана, подошел узнать, в чем дело. Увидев губернатора, бандит оторопел, потом обрадовался, обратился к старику:

   - Мистер Питерс, прикажите освободить меня...

   Старик презрительно осклабился.

   - Ну, что, идиот, вляпался? - спросил он Борзака. - Ты как здесь оказался, придурок?

   Джон подумал, что бешенный Борзак сейчас извернется, даст старику пендаль двумя связанными ногами. Но вместо этого, бандит виновато опустил глаза. А старик не унимался, все допрашивал:

   - Отвечай, когда с тобой разговаривает губернатор.

   - Когда этот гад-писатель бросил меня подыхать на камнях, - стал докладывать Пит Борзак, - я поклялся...

   - Меня не интересуют твои клятвы, - перебил его Хэнк Питерс. - Я спрашиваю, как ты здесь оказался?

   - Ну, я же говорю, я очнулся уже, когда по острову ползали федералы, как черви на дохлой собаке. Я спрятался... потом смешался с беженцами. Благо, меня никто не узнал... с моей-то теперешней физиономией...

   Физиономия Пита Борзака и вправду теперь была ужасной. Джон даже пожалел его. А вот старик был безжалостен. Он вообще как-то весь стал более жестким, напористым, куда-то девалась всегдашняя его лень, вызванная регулярно принимаемой наркотой. Глаза - холодный голубой лёд. Это был неизвестный Хэнк Питерс. Это был помолодевший Хэнк Питерс. К тому же он успел побриться, и от него пахло одеколоном, позаимствованным у Джона Кейна.