Эфраим Тзимицу - Осколки, острые, как ножи
— Вась, ты представляешь себе, как человеку из тела вырвать кость, ребро к примеру? Или жилу? Любую. Не вырезать аккуратно, а именно вырвать, как сорняк из грядки?
— Смутно…
— Ну так я тебе скажу, что чтобы сделать это, надо быть сильным как слон, без преувеличения, и стимуляторами обдолбаться… И причем такими, про какие мы даже не слыхали.
— А что же тогда тут написали?
— А что нам было писать? Что убийца Геракл? В общем, темное это дело, ваш Северный. Все Вась, мне пора, еще будут вопросы обращайся, где–нибудь к вечеру ближе, ладно? А то дел невпроворот.
— Ладно, спасибо, что объяснил.
— Не за что, все пока! — и заведующий положил трубку.
Положив трубку на место, Василий задумался… Версия его тещи, как не парадоксально это звучало, приобретала все больший и больший смысл — человек не мог обладать такой физической силой, это вот даже эксперты отмечают. Конечно есть еще идейка, что сумасшедшие люди обладают большей физической силой, чем нормальные, но всему же есть предел… Да и если так подумать, то какой бы проницательный сумасшедший он ни был, но полгода водить за нос спецов убойного отдела бы не смог. На чем нибудь бы он прокололся. А так выходит, этот человек должен быть и хитер и умен, и образован, вспомним, как математически верно все было проделано, дабы доставить жертве как можно больше страданий. И при этом еще по силе он должен быть как медведь, а то и сильнее. В самом деле, недолго поверить в то, что это дело рук нечистой силы.
Взгляд Петренко упал на лежащую на столе записную книжку Оли, которую ему, как и обещала, принесла Лена. И тут его осенила мысль.
Он быстро набрал телефон, и через несколько мгновений знакомый голос сказал «Алло»
— Лена, это Вася.
— Да, здравствуй.
— Лена, скажи, Олька в последнее время не общалась ни с какими там готами, или сатанистами, или с еще кем–то в этом роде?
— Нет…
— Ты уверена, или думаешь, что это так?
— Уверена.
— Ладно, спасибо.
— Не за что… Вася, а ты уже что–то смог узнать?
— Я работаю, Лен, обещаю, когда узнаю кто, я тебе сразу скажу.
— Хорошо…
Распрощавшись с женой, бывшей женой, поправил он себя, Василий взял в руки записную книжку.
Так, что у нас тут, ага Света, Света, так вот она…
После того, как в трубке проиграл куплет какой–то легкомысленной мелодии, он услышал девичий голос.
— Здравствуй, Света, это дядя Вася, отец Оли, тебя беспокоит.
— Ой, да, здравствуйте, дядь Вась…
— Света, я вот по такому вопросу тебя беспокою. Скажи мне, пожалуйста, а Оля ни с какими готами или там сатанистами не общалась в последнее время?
— Не, что вы, мы с такими не тусим…
— Не тусите, значит… А может Оля, там нет, что то, м?
— Не, не, вообще ни разу, дядь Вась вы что.
— А парень то у неё был?
— Ну, они расстались недавно, недели может две назад.
— Ага, ясно, а как расстались то?
— Да никак, все хорошо было, они друзьями были. Они же дружили еще со школы. А Саша сейчас с Машей встречается.
— Саша, Маша, как у вас все запутанно… А Варя какая–то?
— Ой, Варька да, такая веселая девчонка, она у нас вообще веселушка большая, ни один тусняк без неё не проходит.
— И готские всякие?
— Не, дядь Вась, вы, что это нет.
— Ладно, Свет, спасибо, что помогла.
— Да не за что! Вы звоните, дядь Вась если что!
— Позвоню, Свет, конечно, позвоню.
— Дядь Вась, а как вы, нашли уже убийцу?
— Нет, Света, еще не нашел, но обязательно найду.
Попрощавшись со Светой, Василий про себя ругнулся — и что все считают, будто бы этого выродка так просто найти. Да тут же никаких зацепок с места преступления, и как обычно, никто и ничего не знает.
Звонок Варе тоже ничего не дал — как обычно встречаются только с хорошими ребятами, и все друг друга любят и обожают. Впрочем, от своей дочки он иного и не ожидал… Ладно, осталась ниточка, потолковать по душам с этим Сашей. Должен же хоть он что–то знать. Тем более, раз они дружат со школы, то он просто обязан знать о ней все.
Вечером, возвращаясь из института, Саша услышал, как его окликнул смутно знакомый мужской голос. Обернувшись, он увидел Василия Петренко, отца Оли.
— Саша — подойдя поближе произнес Василий — нам бы по душам потолковать надо.
— Да, а что?.. — неуверенно произнес Саша. Парень он был не из робких, но уж взгляд у лейтенанта милиции был такой… мертвый, а вместе с тем и злой. Шутка ли сказать, у него дочку, единственную и любимую убили. Он хоть и мало её видал — работа, а потом и развод, но все равно, очень её любил, это Саша знал. И чувствовалось — он землю носом будет рыть, а найдет того, кто это сделал… И похоже, он в чем то его подозревал.
— Саш — положил следователь руку ему на плечо — Ты в последнее время с Олей часто общался?
— Ну да так… Я сейчас просто еще с другой девушкой встречаюсь, с Машей… Ну а с Олей мы так, были хорошие друзья детства.
— И не знаешь, хороший друг детства, не было ли у Оли…
— Врагов?
— Да.
— Да нет, она девушка неконфликтная была, иногда даже чересчур мягкая наверно… Но мы её в обиду не давали!
— Кто, мы?
— Ну я, Светка, Варя еще… С Машей они тоже очень так сильно сошлись.
— Маша, это твоя девушка сейчас?
— Да, она.
— Знаешь, что Саш, давай ка я с ней еще потолкую… Где её найти можно?
— Мы живем вместе, она у меня дома сейчас, пойдемте ко мне?
— Ну, пошли, если уж приглашаешь.
Время уже близилось к вечеру, когда Петренко и Саша приехали на место. Когда Саша позвонил в дверь, через некоторое время, она открылась, и в проеме возникла улыбчивая светловолосая девушка — очевидно, Маша.
— Ой, здравствуйте! А вы Олин отец?
— Да — пробормотал Петренко, пристально вглядываясь в лицо девушки, силясь, быть может найти там что–то такое… зловещее, чтоли, или злодейское? Нет, бред конечно, это никогда не срабатывало при расследованиях, да и не походила эта Маша на монстра–мясника. Но вдруг она… Нет, интуиция у лейтенанта Петренко была развита похлеще иной старухи–ведьмы, и что–то сейчас подсказывало ему, что девчонка к смерти не причастна, но все же как то она связана с убийцей… Но вот как?
— Дядь Вась — обратился к нему Саша — а пойдемте на кухню, чаю попьем, поговорим, а?
— Ладно — согласился Василий. Может хоть сейчас, кто из них проговорится.
А тем временем на улице темнело. Все трое сидели на кухне и пили чай. Молодые люди расспрашивали следователя о том, как продвигается дело, скоро ли можно найти убийцу.
— Скоро ребят, уже скоро — твердым голосом произнес Петренко — но вот только мне больше показаний нужно, чтоб знать откуда браться за дело…
И тут взор его упал на Машу — она с ужасом смотрела в окно, спиной к которому сидели Саша и Петренко. Петренко резко обернулся, и лишь успел заметить, как что–то темное резко ворвалось в окно, разбив в дребезги оконное стекло. А после это резким движением метнулось к Маше, и закрыло её своим массивным телом, после чего он услышал громкий истошный женский крик и запахло знакомым таким сладковатыми… кровью!
— Так вот где ты оказался, тварь! — с ненавистью произнес Петренко, выхватывая табельное оружие. Он понял, что эта тварь — та самая, что убила Ольку…
— Маша! — вскричал Саша, бросаясь на черную тварь, но та повернулась к нему жуткой мордой, отдаленно напоминавшей человеческое лицо, на котором выделялись огромные мощные клыки, да вся его пасть походила просто на какой–то медвежий капкан. Жестоко хохотнув, тварь взмахнула когтистой лапой, легко перервав глотку молодому парню. Захрипев, тот осел на пол, а лейтенант, наставив табельный пистолет на черную тварь, что держала своими когтями еще живую, но уже изуродованную ударами когтей и клыков девушку, сделал несколько выстрелов. Но тварь лишь зарычала удовлетворенно, и глубже впилась когтями в девушку, отчего она закричала еще громче…
— Да, кто ж ты есть, тварь? — закричал Петренко, видя, в ярости от того, что пули не приносят никакого вреда твари.
— А мой мальчик отрастил себе клычки и коготки… Молодец, молодец, не все же ножиком махать — спокойно произнес кто–то рядом с ним. Обернувшись в ту сторону, Петренко увидел какого–то патлатого парня моложе него, одетого в истрепанное кожаное пальто. Увидев, как Василий смотрит на него, тот усмехнулся во весь рот, открыв лейтенанту на обозрение острые крепкие зубы.
— А что уставился? — спросил он у следователя — Мучитель — окликнул он тварь — Кончай уже, нам пора дальше, мальчик мой… Я горд тобой, ты так вырос…
И тварь с ревом обрушилась на милиционера, раздирая ему своими клыками лицо, не давая даже закричать, и вспарывая острыми когтями живот, и умирая, не видя ничего, так как глаз его разодрали клыки этого мучителя, как кто–то назвал эту тварь, он слышал лишь затухающий девичий крик — крик боли, муки и ужаса. Петренко сказал бы, что готов умереть, от того что не может ей помочь, но в этот самый миг сердце его остановилось…
