Александр Киричек - Водоем. Часть 1. Погасшая звезда
— Но почему? — удивилась Вера.
— Почему? Слишком сильно она его любит, и энергия её любви настолько сильна, что нет средств её разрушить!
— А он её? — всё допытывалась гостья то ли истины, то ли правды, уже забыв, что не только задавала этот вопрос в начале сеанса, но и получила на него четкий и ясный ответ.
— Он? — Майя в который раз вгляделась в фото генерала: — Пока нет, но он в пути, его любовь растет день ото дня и скоро, очень скоро он будет грезить о ней днём и ночью, не сможет без неё ни дня…
— Гад! — чуть не крича выпалила Вера. — И что же делать?
— Пока мы можем его остановить. Я сделаю отворот на него, и он про неё забудет! Достаточно? — спокойно предложила цыганка.
— И она станет ему отвратительна? — воскрешая на лице улыбку надежды, поспешила уточнить клиентка.
— Да, конечно… — подтвердила ворожея. — Приступим?
Вера лишь согласно покачала головой…
Майя положила фотографии влюбленных лицевой стороной вверх и, не спуская глаз с обоих портретов, начала громко и спешно что-то шептать на своем причудливом языке… Закончив читать заговор, волховница откуда-то из-под стола вытащила бумажку — точно такую, на какой обычно пишут записочки в наших храмах, — намалевала на ней размашистым почерком несколько слов, которые Вера, конечно же, не разглядела, затем положила на листок волоски жертвы — обнаруженные обманутой женой на сиденье их «Мерседеса», заботливо собранные и предусмотрительно взятые с собой, — быстро скомкала листок, подожгла от свечи и бросила прямо на лежащее справа зеркальце…
Когда бумага догорела до тла, Майя, попутно измельчив пепел, аккуратно ссыпала его на другую такую же бумажку, медленно сложила листок сначала углами к центру, потом вдвое, и еще раз вдвое, и, наконец, протянула Вере получившийся сверток с пеплом:
— Ну вот, теперь сама мысль о ней будет вызывать у него тошноту!
— Когда начнет действовать? — поинтересовалась довольная женщина.
— Когда? — цыганка снова устремила взгляд глубоких карих очей вверх. — Подсыпешь этот пепел ему в питье — лучше, конечно, в вино, хотя можно и в кофе или чай. И как только он выпьет, то в течение суток его чувства изменятся в нужном нам направлении! Она станет ему отвратительна, её красота будет его бесить, голос — раздражать, запах — вызывать рвоту… Довольна?
— Да, конечно, — подтвердила Вера. — А если не подействует?
— У меня не бывает «если», — уверенно отрезала волховница. — Я знаю, что делаю и делаю только то, что знаю. Счастливо!
Майя встала из-за стола, собираясь поскорее выпроводить щедрую гостью. Но Вера почему-то продолжала сидеть…
— Всё милая, сеанс закончен! — громко произнесла цыганка, всей жесткой интонацией указывая, что Вере пора убираться восвояси.
— Нет, не закончен! — резко сказала Вера, продолжая твердо сидеть на стуле.
Их глаза встретились, и обе поняли, что одна другой стоит…
— Что еще? — с едва заметной долей волнения вопросила ворожея.
— Вот! — уверенным движением гостья выложила на центр стола всё ту же книгу и провела пальцем под черными буквами заглавия.
— Ты с ума сошла!!! — изумилась гадалка. — Зачем тебе это?
— На всякий случай, — Вера старалась говорить как можно более спокойно-равнодушно.
— Но ведь это грех, страшный грех! — воскликнула цыганка. — Это Ад! Вечный Ад!
— Я не верю в Ад! — не менее страстно откликнулась Вера.
— А в Бога? — взволнованно продолжала интересоваться гадалка.
— И в Бога тоже…
— Во что же ты веришь, Верочка Сергеевна?
— Я? — жена генерала ловко запустила руку в сумочку, вытащила из неё новую пачку зеленых ассигнаций, но вдвое более толстую, чем первая и, положив деньги на стол, прямо поверх книги, надменно добавила: — В это, в это я верю, милая Майя…
Глава 33. Гуси-лебеди
В эту ночь ему снилась не Ольга и не таинственная Гесиона-Анима, а сказка про гусей-лебедей… Он был маленьким мальчиком, сначала игравшим в саду… Потом налетел вихрь — это были, конечно, лебеди… Долго-долго летел он, сидя на спине необычно крупного самца и любуясь пейзажами родной земли… Потом начался лес, огромный, почти бескрайний… Именно такой он видел однажды в Карелии, из окна общежития в поселке Пиндуши, куда их, экскурсантов, поселили потому, что в медвежъегорской гостинице не было свободных мест из-за «слёта» ветеранов войны… А пиндушское общежитие стояло на высоком холму и с пятого этажа здания открывался именно такой вид на бесконечный лес… Но внезапно лес как бы расступился — и посреди чащи показалась сначала узкая, а затем все сильнее раздающаяся вширь полоса реки… Наконец, и она осталась позади… Лебеди, сделав разворот, стали спускаться вниз и очень быстро оказались на полянке перед избушкой… Правда, у той не было куриных лап… Но Сергей все равно понял, что это жилище Бабы-Яги… И действительно скоро показалась уродливая старуха, схватила его за руку, потащила в хату… Затем начались долгие минуты ожидания… Ожидания то ли смерти в жерле горящей, пышащей жаром печи, то ли спасительного прибытия Аленушки… И вдруг на полянку перед домом Яги из лесной чащи плавной рысцой выскользнул прекрасный белоснежный конь с блестящим рогом, торчащим из самого центра лба! Единорог! Настоящий! Сергей вскочил и стал колотить в дверь, которая, конечно, была заперта… Вдруг раздался шум разбивающегося стекла, и в оконный проем протиснулась лошадиная морда… Сергей бросился к ней, обнял конягу, но так, чтобы не порезаться о блестящий рог, и спустя мгновение… услышал телефонный звонок…
— Блин, как не во время! — злился он, но все же подбежал к телефону.
В ответ — только короткие гудки…
Взглянул на часы — шесть утра… Еще можно соснуть целый час, а может и полтора… Но вместо этого…
Конечно, сказка была ему известна с самых ранних дней незапамятного детства — родители почему-то усиленно пичкали его неокрепшую душу именно этой историей. Это ему стало теперь совершенно ясно хотя бы потому, что он с легкостью припомнил из далекого беззаботного своего детства три разных издания, одно краше и дороже другого, этой простенькой и ясной истории двух незадачливых ребятишек. Но сегодня вся ясность и простота улетучились во мгновение ока, уступив место тревожной задумчивости.
Снова он стал прокручивать в голове знакомый сюжет, и чем больше это делал, тем больше странностей находил… Странным показалось прежде всего то, что на поиски братца отправляется девушка — по определению хрупкое, юное, недальновидное создание лет 15-ти или еще моложе… И не куда-нибудь идет, а в царство Нави, к страшной и ужасной Бабе-Яге… Даже во всей богатейшей античной мифологии он не мог припомнить аналогичного казуса. Там в Аид отправлялись сплошь почти одни мужчины, да какие! — Орфей, Геракл, Дионис… Нет-нет, пожалуй, было исключение, одно-единственное, и звали ее, кажется, Алкестидой или… Но она была зрелой женщиной и спасала не брата, а горячо любимого мужа…
Другая странность сказания про Аленушку заключалась в характере испытаний, выпавших на ее девическую долю… Нет ни драконов, ни чудовищ, ни непроходимых лесов, ни огненных потоков, а надо лишь съесть пирожок с яблоком, да выпить водицы из речки… Это даже не испытания, а так, легкая и приятная прогулка… Казалось, такие посильные испытания были специально придуманы для слабой, хрупкой и невинной девушки. Невинной!? Вот оно что! Конечно-конечно, ведь невинность и есть главное богатство девушки, и именно ее все и всегда хотят отнять. Путешествующей по враждебному первобытному миру маленькой девушке куда сложнее сохранить целомудрие, чем одолеть драконов и чудищ! Значит, все эти пирожки, яблоки — только аллегория полового акта. И ее странный отказ от этих даровых угощений теперь становится понятным. Пирожок понятно на что похож, яблоко — символ грехопадения, а молочная река — не льется ли она прямиком из чьего-то могучего пениса… А уж потом, когда она спасла братца, когда подарила ему свою девственность, Аленушка уже смогла сполна расплатиться с теми, кто ей помогал скрываться от жестоких птиц…
Гуси-лебеди и падший ангел. Автор неизвестен
А братец, похоже, тоже хранил невинность — не хотел лезть в «чрево» печки Бабы-Яги… Да, печка — универсальный, биполярный символ. Это и женское впускающее лоно, дарующее жизнь, обогревающее теплом, и в то же время — мужская «труба», выпускающая на свободу дым, золу, пепел, оплодотворяющие землю…
Блин! Я же совсем забыл о единороге… Где же, где же про него прочитать?
Сергей вскочил с постели и кинулся к книжным полкам: нервно разбрасывал он по полу книги первого ряда, стараясь проникнуть ко второму, где, как ему казалось, есть то, что ему надобно… Но всё попадалось не то, да не то… Неужели придется после работы ехать в «публичку»? Но в каких книгах искать — совершенно пока не ясно… И все же старался Сергей не напрасно… Случайно (случайно ли?) упавшая на пол «Энциклопедия по искусству» открылась на 314-й странице (опять это число 14!)… И когда раздосадованный он уже закрыл её и стал впихивать на прежнее место на полке, вдруг одно из дальних его «Я» очнулось и сказало: «Стоп-стоп-стоп!». Но что же это было? Точно, что-то очень знакомое и очень важное… Пришлось выпихивать книгу обратно и искать заветную страницу… Ну-ка, ну-ка, кажется это она… Точно! Боги, боги мои!!! Лицо его онемело в невыразимом очумелом восторге… Перед его глазами, близко-близко, предстала она, Ольга… Она улыбалась, улыбалась нежно и вместе с тем лукаво, именно так, как она это делала с могильной плиты… А всё стройное, грациозное тело девушки было увито зарослями цветущей земляники — словно эти цветы сорвали с могилы Ольги, сплели из них кружевное платье и подарили ее близняшке из энциклопедии…
