Галина Горшкова - За поворотом времени, или Магия сердца
— Даниил, а правда, что Бог вездесущий, как заверяет моя бабушка?
— Правда.
— И любой человек может просить о Божьей помощи в любое время, в любом месте?
— Любой.
— Даже в заколдованном подземелье параллельного мира?
— Да.
— Класс! Я всегда мечтала о таком влиятельном отце. Я горжусь Им, горжусь тем, что я Его дочь. И я прошу Его о помощи, Даня. Прошу сейчас и буду просить там. Я верю в Его могущество. Отпусти меня, Даниил, умоляю. Со мной все будет в порядке. Я не одна буду спускаться в подземелье к разгневанному Магистру.
Ангел — Хранитель помолчал несколько секунд, обдумывая слова женщины, и медленно отступил с дороги.
— Что ж, Катя, если ты смогла уговорить меня, может быть, ты и Злота сможешь убедить, хотя я лично не представляю, каких сил тебе это будет стоить. Будь осторожна. И Бог в помощь!
— Спасибо, Данечка! Ты — Ангел!
Катерина еще раз благодарно посмотрела на своего верного помощника и уверенно переступила порог подземелья.
Она помнила этот спуск. Наклонные коридоры, крутые ступени, факелы, зажигающиеся самостоятельно по мере ее приближения. Глухое эхо от ее торопливых шагов и кажущийся необычайно громким стук ее сердца. Вон и развилка коридора, жилой этаж…
— Госпожа Екатерина? — Леокадия, вышедшая навстречу незваной гостье, в страхе прикрыла свой рот рукой. — Батюшки мои! Но как? Ох!
— Здравствуй, Леокадия. Где Злот? Мне надо его увидеть.
— Он у себя в комнате, но… Зачем же Вы это сделали, госпожа? Зачем? Он никогда не отпустит Вас на поверхность! Никогда, понимаете?
— Где его комната, Леокадия? — Катерина проигнорировала жалобные восклицания экономки, а ее голос был сухим и требовательным. — Где?
— Сразу за гостиной. Первая дверь направо… Госпожа Екатерина! Постойте!
— Что?
— Не ходите сейчас к нему! Я служу у Правителя не первый год. Поверьте, это не лучший момент для встречи. Злот вернулся домой к обеду и был в ярости. Все это время он пьет в своей комнате в одиночестве. Швыряет вещи, разбивает молнии о каменные стены! Ругается и сквернословит!
— Это все?
— Разве этого мало, госпожа? Слуги даже на его этаж не спускаются, боятся попасть ему на глаза. Или чего хуже — под руку!
— Вот видишь, Леокадия. Кто–то же должен принять основной удар на себя. Чтобы другие, невиновные, не пострадали.
Екатерина распутала тесемки капюшона у своей шеи, и протянула промокший плащ Леокадии. Он ей больше не понадобится. В подземелье было жарко. Слуги, желая угодить хозяину, отапливали все залы на совесть, а значит, простыть здесь точно не грозит. Катерина стряхнула с волос капли дождя и твердой походкой отправилась на поиски комнаты.
— Злот, я могу войти? — спросила она, открывая двери и заходя в комнату к Магистру.
— Я же ПРОСИЛ! МЕНЯ! НЕ! БЕСПОКОИТЬ!!! — громко рявкнул Правитель на целый этаж, запуская молнию в каменное перекрытие над дверью. Сноп искр полетел на женщину.
А Леокадия, стоя на переходе между гостиной и столовой, испуганно посмотрела на потолок и горячо взмолилась:
— О, Великие Маги Ардалиона! Услышьте меня! Если вы не убили эту женщину в водах запретного озера, если позволили ей перейти границу Магического покрывала и разрешили очаровать ей моего господина, не дайте ей погибнуть сейчас от его гнева! Молю вас и заклинаю! Отнимите у моего господина силы на убийство!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
В подземелье
— Катерина? — Злот изумленно уставился на вошедшую женщину. — Ты?
Комната Правителя была большой и темной. И, скорее всего, она выполняла функцию спальни. Здесь почти не было мебели: никаких шкафов, кресел, столов или стульев. Лишь просторная кровать по центру, да маленькая тумба в углу, рядом с парой подставок с вешалками для одежды. В комнате не было ни одного зеркала. Нигде не тикали часы. А на стенах, как заметила Катерина, отсутствовала мозаика. «Что ж, может, в этом есть какой–то смысл. Кому разглядывать мозаику, если эта комната личная, и к тому же тут очень темно?». Под сводом потолка висело несколько искрящих шаров, напоминающих чем–то современное оформление дискотек и клубов. Разница была в том, что шары эти были не из зеркал. Они приятно потрескивали, как маленькие молнии, и все время меняли форму и цвет. Основное освещение комнаты шло от большого камина. Точнее, от каменной площадки перед ним. Подчиняясь магии Злота, часть пламени из камина «вышла» на несколько шагов вперед. И вот здесь, образуя собой несколько женских фигур, огонь плясал, как сумасшедший, под неизвестно откуда звучащую музыку.
— Ты? Здесь? У меня? — переспросил Магистр. Он сидел на своей кровати, с каким–то отрешенным лицом смотрел на танец огненных женщин и медленно потягивал из бутылки лучшее вино Ардалиона. Вино, сырье для которого выращено на его плантациях. Вид Правителя был небрежен. Его рубаха была расстегнута до середины груди и в манжетах. Словно он собирался переодеться, а после — раздумал. На полу рядом с кроватью, между пустых бутылок из–под вина, валялись его куртка и шейный платок. А волосы на его голове были так взъерошены, словно он много раз хватался за голову, пытаясь что–то придумать или прогнать какую–то назойливую мысль. — Я еще не так много выпил, чтобы представлять тебя там, где тебя нет и быть не может.
— Я здесь, Злот. Это правда. Нам нужно поговорить.
— Мой отец, — Злот поднялся с кровати и направился к Екатерине, — был Высшим Советником Климентия и сыном одного из Великих Магов. Он наложил над входом в подземелье такое сильное заклинание, что не только рядовые Магистры, но и Главный Чародей Ардалиона господин Орест… Да что он? Даже Амалия — госпожа Смерть — не может его нарушить и спуститься в мой дом без моего приглашения. Ты — не Магистр! А обычная смертная! — Злот дошел до Катерины, чтобы внимательно ее разглядеть.
— Да, это так и есть. К чему отрицать очевидное? Я обыкновенная смертная. Ну и что?
Злот усмехнулся.
— А ты знаешь, обыкновенная смертная, — вновь повышая свой голос, он уперся одной рукой в стену, рядом с головой женщины, а сам навис над ее лицом, — что ты никогда не выйдешь из этого подземелья без моего согласия! А я этого согласия тебе никогда не дам! Никогда!
— Знаю. Незачем кричать мне в лицо. Я не глухая. Я пришла поговорить с тобой.
Злот опять усмехнулся, на этот раз удивляясь самообладанию его гостьи.
— Поражаюсь твоей храбрости и наглости, Катюша. Хотя… Наверно, тут нечему удивляться? Оба этих качества ты мне демонстрировала еще в первый день нашего знакомства. Что ж, поговори со мной. Разрешаю.
Правитель обернулся через плечо и щелкнул пальцами. Музыка мгновенно замолчала. А танцующие девушки, почтительно поклонившись своему господину, попятились обратно в камин, сливаясь с общим пламенем.
— Злот, я хочу тебя попросить.
— О, как? Я весь во внимании.
— Пожалуйста, отмени казнь Родиона и Евгении!
— ЧТО?
— Отмени казнь Родиона…
Два огненных шара взорвались над головой Катерины, оглушая ее и посыпая искрами. Женщина зажмурилась от страха, шепча про себя молитву и не двигаясь с места. Когда она открыла глаза, перед ней было перекошенное яростью лицо Злота. Он чеканил каждый слог, чтобы ничего из сказанного не было пропущено мимо ушей:
— НЕ СМЕЙ ПРОИЗНОСИТЬ ЕГО ИМЯ В МОЕМ ДОМЕ! Это понятно?
— Да. Я… — Екатерина вновь собралась с духом, чтобы продолжить свои уговоры. — Я так полагаю, что ты в курсе моего вчерашнего разговора с Евгенией?
— Ты правильно полагаешь, — Злот вернулся к кровати за оставленной им у изголовья бутылкой вина. — Если ты спустилась сюда, в подземелье, только для того, чтобы лично мне воспроизвести свою беседу с Присциллой или Евгенией, то напрасно трудилась. Избавь меня от повторного прослушивания, — он устало сел на кровать, приложил бутылку к губам и сделал большой глоток. Поморщился и выпил еще.
— Мне жаль, что все так получилось, Злот. Очень жаль! Ты… нравишься мне, и я не хотела причинять тебе лишних страданий, — слезы потекли по щекам Катерины. — Я вообще не знаю, зачем я заключала с тобой это несчастное пари? Зачем тебе потребовалось сравнивать наши магические силы? Мы лишь мучаем друг друга. А теперь ты меня еще и ненавидишь. Ненавидишь, несмотря на то, что я тебе ничего не обещала и ни в чем не клялась. Мне, правда, жаль, Злот! Но смерть этих крестьян тебе ничего не даст! Это не казнь. Это убийство. Месть за то, что сердцу моему не прикажешь. Признайся сам себе, что я права! … Лишишь их жизни, но что ты выиграешь в итоге? Ничего! Ни счастья, ни уважения, ни победы в сделке с Амалией! Ничего не изменится, Злот! К чему эта бессмысленная казнь?
— Ошибаешься, Катерина. Казнь эта имеет определенный смысл. На моих землях начался беспорядок. Бунты, революционные движения какие–то. Как ржавчина на железе. Или избавляйся от нее вовремя, или все разрушится. Это вовсе не месть, как ты решила. А наказание бунтовщикам за их преступления.
