Александра Свида - За закрытыми ставнями
— Брандт здесь был и оставил следы. Я уверен, что следы, с которых мы сняли отпечатки, — его, что и даст лишний козырь в руки следователя. Тот, другой, не оставил следов ног, а все же он был здесь незадолго перед рассветом.
— Вы становитесь таинственны, мой дорогой. Что там еще привлекло ваше внимание?
Зенин улыбнулся, но не произнес ни слова. Вскоре он встал и вместе с доктором вышел из дачи, сделав соответственные распоряжения.
Экипаж доктора ожидал у ворот. Зенин отклонил любезное предложение Карпова воспользоваться его экипажем и побрел по проспекту домой.
Его голова была полна неясных мыслей, сопоставлений, отрывистых, несвязных воспоминаний. Присев на скамейку в тени, он вынул окурки, рассмотрел и взвесил их в руке и опять спрятал в портфель.
— В них вся разгадка, — бормотал он, продолжая свой путь. — Окурки козьих ножек числом девять, на чердаке, три окурка папирос собственной набивки в кустах роз, один окурок папирос «Габай — Пери» — прямо перед террасой, возле того места, где следы указывают, что тут кто–то стоял. Первые девять принадлежат убийце, вторые — Брандту, третий… О, я во что бы то ни стало должен узнать, чей это окурок. Ответ на этот вопрос будет заключать в себе и ответы на все остальные, и я узнаю это.
Решительным шагом направился Зенин к остановке трамвая, идущего в город.
Несколько часов спустя, самодовольный Зорин заявил ему по телефону, что в одном из магазинов на Тверской был разменян неким Брандтом один из банкнотов, которые были получены Ромовым из банка, и что он выдал уже распоряжение об его аресте.
Зенин только улыбнулся. Стоит ли упоминать теперь об окурках? Он слишком упоен победой и не придаст им значения.
А все же Брандт к убийству не причастен.
Глава 5
Неудачный день
У Зинаиды Николаевны Карповой выдался неудачный день.
Положительно все ее сегодня раздражает. К тому же и жара эта несносная, не позволяющая выходить за порог своего сада.
Ведь не может же она скрывать перед собою, что цвет лица ее боится могущих появиться капелек пота.
В 45 лет так приятно слыть за удивительно сохранившуюся и положительно интересную женщину, но…
Боже мой! Достаточно она наслушалась глупых подшучиваний по поводу бесконечного сидения перед зеркалом от своего пентюха–мужа.
Почему серьезный и известный врач, умный и симпатичный человек и положительно идеальный муж оказался сегодня пентюхом, это уж можно приписать только неудачному дню.
А день был поистине неудачный.
Прежде всего — жара, потом обманула портниха и не принесла новое платье, в зеркале увидала маленькую морщинку, горничная позабыла разгладить кружево у пенюа- ра, муж, пивший чай раньше ее, понатыкал окурков на свое блюдечко, а эта несносная Маша нарочно не убрала эту гадость до ее выхода и, в довершение всего, муж изволит опаздывать к обеду.
Все пережарится, подгорит, и ешь потом эту мерзость.
Положим, муж много раз просил не ждать его с обедом, так как его могут неожиданно задержать больные, но…
Боже мой, какая бессмысленная просьба!
Она слишком хорошая жена и скорее нарочно уморит себя голодом, чем сядет одна обедать.
Уморить себя голодом! Она этого, понятно, не сделает. В ее годы не следует похудеть, — это весьма отрицательно отразится на ее наружности. Но необходимо будет поставить ему на вид, что о других он думает гораздо больше и не замечает, что собственная его жена совершенно, совершенно больна и настойчиво требуется осенью поездка в Крым.
Посмотрим, что вы на это скажете, милейший Сергей Сергеевич.
Какой резкий звонок! Так на пожар только звонят, а не в собственную квартиру, где больная жена.
И Зинаида Николаевна ураганом налетела на мужа.
— Ты, Серж, очевидно, позабыл посмотреть на часы, или, быть может, встретил приятелей и не подумал, что тебя ждет голодная жена, а потом… ну, какая хорошая кухарка будет служить в доме, где обед — то в час, то в три, то в пять.
— У нас, душечка, обед всегда в три, а сейчас — без двадцати четыре, следовательно, я опоздал только на сорок минут. Но если бы не пришел и до вечера, то сегодня такое исключительное и ужасное происшествие, что неудивительно было бы и совершенно забыть про обед.
У Зинаиды Николаевны заблестели глаза. Неужели судьба посылает ей какое–нибудь неожиданное развлечение?
— Что же случилось, мой милый? Ты пришел такой усталый и расстроенный, что у меня душа заболела при взгляде на тебя, — спросила она, сразу меняя тон.
— Полковник Ромов и вся его семья зверски убиты.
— Ах, как это интересно… то есть… я хотела сказать, ужасно. Обед свободно обождет еще немножко, а я поздно завтракала и совсем не хочу есть; ты же так любишь основательно умыться перед обедом. Иди, родной, умываясь, ты расскажешь мне об этом ужасе.
Долго отфыркивался и отдувался под холодной струей Сергей Сергеевич, потом передал жене подробности убийства и даже, не утерпев, сказал о своем впечатлении, что рану сосало какое–то животное.
— Только помни, Зинуша, что переданные подробности не должны раньше времени попасть в печать. Я, собственно, не должен был посвящать тебя во все подробности и особенно в мое предположение, о котором я даже умолчал при следствии. Помни, что помимо всего, я могу стать просто сказкой города, а мое положение и приобретенное имя требуют такта и осторожности. Но что я поделаю со своей, очень частой, слабостью перед тобой? После 25 лет совместной жизни, я все еще подпадаю под очарование твоей улыбки и подкупающей сердечности.
— О, Серж! Ты же оскорбляешь меня этими сомнениями. Когда же я была бестактной или подводила тебя за твое доверие? Я не менее твоего понимаю важность и не- нарушимость профессиональной тайны.
Бедный Сергей Сергеевич вспомнил, что не раз попадал в неловкое положение из–за неосторожной болтливости жены, но сказанного не вернешь. Авось, на этот раз она удержится, а на будущее время он не станет подвергать испытанию женскую болтливость, и, подавив вздох раскаяния, он взял жену под руку и направился в столовую.
Сколько внимания и заботливости перепало сегодня на его долю.
«Ох, что–то уж слишком блестят у Зиночки глазки, — подумал Сергей Сергеевич. — Ну, да «Бог не выдаст — свинья не съест», — гласит русская пословица».
— Я, Зинуша, полежу часочек, ведь в шесть часов опять начнется у меня столпотворение в приемной.
— О, милый, ляг, конечно, я позабочусь, чтобы тебя не беспокоили.
Двери в соседние комнаты крепко заперты… Сергей Сергеевич безмятежно спит…
«Кажется, спадает жара, можно будет навестить знакомых, — подумала Зинаида Николаевна. — Жаль, нельзя пойти к Плевиным, так некстати заболел их Боря. Интересно
было бы расспросить Колю лично».
Звонок.
«Неужели уже начинают съезжаться пациенты? Ах, голос Волжиной. Собственно говоря, противная сплетница и всегда хвастается, что первая узнает все новости. Дурак был бы ее муж, если бы посвящал ее в свои тайны, но с ней необходимо быть любезной, — она нужный член нашего спиритического кружка. С ней не требуется и газет, чтобы заинтересовать весь город явлениями, происходящими на наших сеансах».
— А, милая Варвара Петровна! Какое удовольствие вы доставляете всегда мне вашими посещениями. Безмерно, безмерно рада.
Дамы целуются.
— Садитесь, дорогая.
— А я к вам, душечка, с большой радостью. Вы знаете, как я вам предана и всегда думаю, чем бы доставить вам удовольствие. Угадайте, — какой сюрприз я вам готовлю.
— Вы интригуете меня, Варвара Петровна, и подстрекаете мое любопытство, тем более, что я по вашему лицу вижу, что это действительно что–то интересное. Не томите же меня, дорогая.
— На следующем сеансе у нас будет выдающийся медиум и за ошеломляющие явления я ручаюсь.
— Кто же это?
— Прайс! Он обещал полную материализацию.
— О, дорогая! За это известие не знаю, чем и как смогу отплатить вам, — просияла Зинаида Николаевна.
— Только помните, — это мы должны сохранить в полной тайне, чтобы сделать участникам сюрприз. Я доверяю вам вполне, Зинаида Николаевна.
— Как и я вам, Варвара Петровна, — всегда и во всем.
Звонит.
— Маша, подайте нам чай на террасу, — приказала она появившейся горничной.
— Благодарю вас, Зинаида Николаевна, я не могу остаться. Вы слышали об ужасном убийстве Ромовых, — я постараюсь повидать Зенина, от него узнаю все подробности и
тогда только с вами поделюсь ими.
— За этим не нужно ходить так далеко, — но прежде мы должны обсудить, кого пригласить на сеанс, чтобы это была широкая реклама нашему кружку. Необходимо всю Москву заставить говорить о нас.
— О, бесспорно. Я уже много об этом думала.
