Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
— Пистолет я привез еще в самом начале, когда переехал сюда. Потеря семьи… Каждое утро начиналось борьбой с желанием застрелиться.
Я смущенно отвел взгляд.
— Но дни сменялись днями. Я смог пересилить это желание. Снова и снова перечитывал Торо, пытаясь избавиться от оглушительного отчаяния. И работал на своих двух акрах. Торо и эта земля спасли меня. Я начал чувствовать мою семью через цветы, деревья, и… Ничто и никто не умирает. Просто трансформируется. Я знаю, о чем вы думаете: что я нашел сентиментальный способ компенсировать потерю. Возможно, и так. Но сравните свою жизнь с моей. Когда вы приехали сюда и проникли на мою территорию, у вас был такой отчаянный вид, что я испугался впервые за много лет. Ваши грязные ботинки. Оторванная пуговица на куртке. Грязь на штанах. Я знал, что у нас начали вламываться в дома. Я достал пистолет из ящика. И надеялся, что он не понадобится мне для самозащиты.
От стыда у меня заалели щеки.
— Мне, наверное, лучше уйти.
Но потом я понял, что вы действительно в отчаянии, но не от алчности, а потому, что совершенно несчастливы. И я пригласил вас остаться — в надежде, что это место спасет вас.
Как обычно с Вентвортом, я просто не знал, что сказать. Потом наконец выдавил:
— Спасибо.
И вспомнил, как он смутился, когда я похвалил его «Снежную архитектуру».
— У меня есть комбинезон, который может оказаться вам впору. Не хотите ли помочь мне в саду?
Это был один из самых лучших дней моей жизни. Мы сгребали листья, подрезали погибшие от заморозков цветы, складывали их в корзину для компоста. Собирали урожай кабачков и яблок. Сравнить с этим днем я могу только тот последний день, проведенный с отцом: такой же теплый осенний полдень, когда мы убирали листву. Но тогда мой отец схватился за сердце и умер.
Я вздрогнул от внезапного звука: мой мобильный. Я посмотрел на определитель номера. Наконец звонки прекратились.
Вентворт вопросительно взглянул на меня.
— Мой начальник, — сказал я.
— Вы не хотите с ним говорить?
В понедельник у него встреча с директорами компании. Он получил приказ выжать максимум прибыли. И он хочет добавить в наш план вашу «Снежную архитектуру».
Вентворт посмотрел на падающие листья.
— А это вам чем-то поможет?
— Мне велели не возвращаться без подписанного вами контракта.
Вентворт прищурился, словно я только что удачно пошутил.
— Это объясняет решимость, с которой вы прыгали через забор.
— Я действительно о вас беспокоился.
— Конечно. — Он снова смотрел на листья. — В понедельник?
— Да.
— И вы опять потеряете сон.
— Кто-то должен с ними бороться.
— Иногда нужно спасать сначала себя, а потом уже думать о других. Вы не хотите помочь мне с дровами?
На ужин были остатки супа, хлеб и яблочный пирог. Такие же свежие и вкусные, как вчера. И снова мне захотелось спать, но на этот раз от непривычной физической усталости. Кожа светилась от солнца и ветра.
Я допил свой чай и зевнул.
— Мне лучше вернуться в мотель.
— Нет. Ложитесь на диване. И дочитайте мою книгу. Трещали поленья в камине. Я взялся за рукопись, и мне снова почудился дальний стрекот печатной машинки.
Эдди храбро прошел сквозь кишащий крысами и опасностями многоквартирный дом. Ему понадобилась вся его сообразительность, чтобы не попасться наркоманам и извращенцам. Снаружи, на темной улице под дождем, его ждали еще большие опасности. Каждая тень таила угрозу. И в то же время читатель узнавал о Джейке, который вне эфира был крайне неприятным человеком. Владелец радиостанции был рад избавиться от Джейка, который во время программы оскорбил одного из спонсоров. Повествование переходило от проблем Джейка (неудачный брак и страсть к азартным играм) к попыткам Эдди найти его.
На этот раз Вентворт ко мне не прикасался. Я ощутил его присутствие и сам открыл глаза навстречу прекрасному утру.
— Вам хорошо спалось?
— Очень. Вот только, боюсь, я не закончил…
— В следующий раз, — сказал Вентворт.
— В следующий раз?
— Когда вернетесь, сможете дочитать.
— А вы бы хотели, чтобы я вернулся?
Вместо ответа Вентворт сказал:
— Я много думал над вашей проблемой. И прежде чем дать ответ, я хочу, чтобы вы сказали мне, что думаете о той части моей рукописи, которую прочитали.
— Она мне понравилась.
— И? Если бы я был вашим автором, что бы вы сказали мне — как издатель? Что бы вы изменили?
— Предложения составлены идеально. Учитывая ваш стиль, сложно что-то менять без того, чтобы зацепить все дальнейшее повествование.
— Вы подразумеваете, что некоторые места выиграли бы от изменений?
— От нескольких сокращений.
— Нескольких? Ну что за скромность? Или вас ошеломил талант великого писателя? Знаете, как мы работали с Сэмом в качестве автора и редактора? Мы бились над каждой страницей. Он не успокаивался, пока я не обосновывал каждое слово в каждом предложении. Некоторые авторы не стали бы с подобным мириться. Но мне нравился этот опыт. Он бросал мне вызов. Заставлял стараться и расти, копать глубже. Если бы вы были моим редактором, что бы вы мне сказали?
— Вы правда хотите услышать ответ? — Я вздохнул. — Я ответил вам честно. Это отличная книга. Она глубокая, драматичная, в нужных местах забавная, и… она мне очень нравится.
— Но…
— Мальчик из «Снежной архитектуры» пробивается через буран, чтобы спасти отца. Эдди в этой книге выбирается из трущоб, чтобы найти отца. Вы играете с вариантами одной и той же темы. Важной темы, не спорю. Но той же, что была в «Замке из песка».
— Продолжайте.
— Возможно, именно это использовали против вас критики последней книги. Потому что она тоже была вариацией на тему «Замка из песка».
— Бывают писатели одной темы.
— Возможно, это правда. Но будь я вашим редактором, я посоветовал бы вам понять, в чем дело.
Вентворт смотрел на меня все теми же ясными, проницательными глазами.
— Мой отец растлил меня, когда мне было восемь лет.
Я дернулся, как от удара.
— Мать узнала и развелась с ним. Мы переехали в другой город. Я больше никогда не видел отца. Она больше не вышла замуж. Отцы и сыновья. Мощная потребность в отце, пока мальчик растет. Вот почему я стал учителем в школе: чтобы стать суррогатным отцом тем мальчишкам, которым он был нужен. И вот почему я стал писателем: чтобы понять эту пустоту в себе. Я солгал вам. Я сказал, что услышал ваше приближение, увидел ваше отчаянное лицо и вынул пистолет из ящика, чтобы защитить себя. На самом деле пистолет был у меня в руке. Пятница. День, когда вы перебрались через ограду. Вы знаете, какое было число?
— Нет.
— Пятнадцатое октября.
— Пятнадцатое октября? — Дата звучала знакомо. А потом я понял. — О… день, когда в аварии погибла ваша семья.
Вентворт впервые начал выглядеть на свои годы, щеки покрылись морщинами, глаза поблекли.
— Я обманывал себя и во всем винил свою работу. Я заставлял себя думать, что, если бы я не продал «Предсказателя» Голливуду, нам не пришлось бы ехать в Нью-Йорк смотреть этот проклятый фильм. Но не фильм убил мою семью. Не фильм был за рулем машины, которая перевернулась.
— Тогда изменилась погода. Это был несчастный случай.
— Так я себе и говорил. Но каждый раз, когда я пишу книгу об отце и сыне, я думаю о двух мальчишках в искореженной груде металла. Каждый год мне становится немного легче… Но только не на годовщину. Даже спустя столько лет…
— Пистолет был у вас в руке?
— А дуло во рту. Я спас вас, потому что вы спасли меня. Я подпишу ваш договор на «Снежную архитектуру».
Долгий путь до Манхэттена я проделал, заново привыкая к постоянной давящей гонке. К себе домой я добрался до полуночи, но, как и предсказывал Вентворт, спал плохо.
— Отлично! — Босс похлопал меня по плечу, когда утром в понедельник я сообщил ему новости. — Потрясающе! Я этого не забуду!
После магии дома в осеннем саду офис вгонял в депрессию.
— Но у Вентворта три условия, — сказал я.
— Хорошо, хорошо. Дайте мне договор, который вы подписали.
— Он не подписал.
— Что? Но вы же только что…
— Договор составлен на имя Р. Дж. Вентворта. А он хочет авторский договор на имя Питера Томаса.
— Псевдоним?
— Это его первое условие. Второе: книга должна быть издана с именем Питера Томаса на обложке.
Начальник отдела маркетинга ахнул.
— Третье условие в том, что Вентворт не будет давать интервью.
Вот теперь начальник маркетинга покраснел, словно чем-то подавившись.
— Мы потеряем Опру, «Сегодня», журнальные обложки и…
