Наталья Колесова - Призрачный роман
Вон как этот — идет себе расхристанный, голопузый, в одном тапке, и по фигу, что конец октября! Но тут Потеряшка принял угрожающую стойку, и я поняла, что пьянице по фигу не только мороз, но и люди, сквозь которых он свободно проходит.
А направлялся он, расплываясь в щербатой усмешке, прямо ко мне. Еще издали замахал рукой:
— О, Инка, девка-черт, привет! Вернулась, значится?
— Привет, — растерянно сказала я, — а я вас… знаю?
— Вот те на! — удивился призрачный мужик. Мимоходом шлепнул Потеряшку по набыченной башке — тот от неожиданности полурявкнул-полутявкнул и обиженно осел на зад. — Цыть! Ты чего это, Инка, как в тело вернулась, всю память растеряла? Иваныч я! И-ва-ныч!
Меня осенило:
— А-а-а! Так это вы были на Чертовом Кольце? Мне про вас Джой рассказывал.
— А, тот бурятик смазливый, которого ты оседлала?
— Он кореец, — поправила я.
Иваныч отмахнулся:
— Да и нехай себе кореец! — Поманил пальцем, и я автоматически наклонилась ближе. — Как ты его тогда одержала-то, скажи все-таки? А вдруг и я сумею? — Призрак захихикал. — Войду в такую же молоденькую девчонку, ух и повеселюсь же!
— Я одержала? — машинально повторила я.
— Ну не я же! А мне еще жалилась, мол, даже не знаешь, где твоя могилка! А оказалось, ее и нету, а? Вона как бывает! Свезло тебе: душа твоя погуляла-погуляла, нагулялась, да и к себе в тело вернулась. И мне повезло, что вас встретил. Меня уж и туда звали, — Иваныч как-то украдкой ткнул кривым пальцем в серое небо, — да я решил еще чуток подзадержаться. Внучок у меня шебутной, ох, шебутной, Нюрка, дочка моя, одна с ним не справляется! Вот пригляжу еще за ним малость, да и на покой пойду. Но рад за тебя, девка-черт, ожила! Давай, бывай, да дворнягу свою на привязи держи, скоро Ночь Мертвых, приберут невзначай! Бог даст, свидимся, не здесь, так там!
Опять тот же жест — точно Иваныч боялся, что его засекут сверху по поднятому пальцу, как по джипиэсу.
Я стояла посреди тротуара, мешая прохожим — кто ворчал, кто просто огибал меня с недовольной миной, — и смотрела вслед деловитому Иванычу.
Призрак из прошлого — оказывается, и моего прошлого! — за несколько минут невзначай сказал то, что должен был сказать и не сказал за несколько месяцев кое-кто живой…
Дома, несмотря на работающую вытяжку, так аппетитно пахло специями и жареным мясом, что даже призрачный пес начал оживленно принюхиваться. Джой выглянул из кухни.
— Нагулялись? — Он уже автоматически обращался к нам с невидимым Потеряшкой во множественном числе. — Ужин готов. Мой руки и за стол.
Руки мыть я не стала. Уселась на табурет, задумчиво разматывая шарф и разглядывая хлопочущего Джоя. Всем хорош: красив, умен, сексуален, деньги зарабатывает, вкусно готовит, меня вроде любит…
Только врун ужасный.
— Я тут одного знакомого встретила, — ровно сказала я.
— Да? — отозвался Джой. — Кого? Тебе сколько кусков?
— Иваныча. — Я продолжала сверлить его взглядом. — Помнишь такого? С Чертова Кольца.
Спина Джоя закаменела: он замер, упершись кулаками в столешницу.
— Помню, — сказал, не оборачиваясь. — Так сколько накладывать?
— Джой.
Он повернулся. Лицо спокойное, губы сжаты.
— Да?
— Почему ты мне ничего не рассказал?
* * *Сидит, комкает в руках шарф и гипнотизирует его своими глазищами. Когда Инга злится, те темнеют и наливаются густым синим цветом.
Притвориться, что даже не понимаешь, о чем речь, не получится. Объяснить внятно — тоже. Не в его характере игнорировать решение проблемы до формирования абсцесса, но вот вишь ты поди ж ты… И на старуху бывает проруха.
Джой все-таки выставил две полные тарелки, но садиться не стал — вновь прислонился к кухонному шкафу. Спросил, чтобы потянуть время:
— Что именно он тебе рассказал?
Инга добросовестно повторила слова Иваныча, будь тот неладен! Он бы сам постепенно подготовил и рассказал все Инге.
Потом.
Когда-нибудь.
— И какие твои выводы?
Поморщился от явных экзаменаторских ноток в собственном голосе. Хорошо, Инга не стала предъявлять претензий за его тон. Повторила «пройденное»:
— Я была в виде духа, оседла… одержавшего тебя. Но ты говорил, что тогда, на Кольце, был с привидением девушки, посланным твоим дедом. Значит, я и была этим привидением?
— Да.
Инга сидела молча, моргая на него, как сова.
— Ты действительно тогда в меня вселилась. Ненадолго, — поспешно добавил Джой, не желая раскрывать, как он тогда лоханулся, — и исключительно по моему разрешению!
К сожалению, одержимость не отвлекла Ингу от главного.
— Итак, во время комы я превратилась в призрака, — повторила она. — Твой прадедушка послал меня к тебе. Специально? Дать понять, что со мной случилась беда?
Интересная версия, в женском романтическом духе. Но совершенно не в духе предка. Как и не в духе самого Джоя.
— Ты понял, что призрак — это я?
Вот тут он мог сказать правду. Не углубляясь в ненужные нюансы вроде того, что узнать он ее никак не мог, потому что и не знал тогда вовсе.
— Ты же была невидимой. И совершенно ничего о себе не помнила. Ни имени, ни… Ничего, короче!
Инга еще поразмышляла. Встрепенулась.
— А я-то думаю, что за несовпадение в датах! И еще твои оговорки: «мы это делали весной»! И Янка сказала, что ты в мае брал дорамный диск для своей девушки. — Инга наклонилась, вглядываясь в его глаза. — Джой, ты брал диск для привидения?
Он почувствовал, что щеки его теплеют:
— Ну надо же было тебя чем-то занять! А то ты только и делала, что непрерывно болтала и меня доставала!
— А я-то из-за этой временной неразберихи решила: у тебя куча женщин и ты запутался, что было со мной, а что с другой!
— Ну… я прям польщен. Давай-ка я расскажу, что было именно с призрачной тобой!
В процессе рассказа Инга автоматически взяла вилку и начала есть, не отрывая взгляда от его лица: то ли проверяя, не врет ли, то ли зачарованная историей. Ну хоть здесь он мог говорить чистую правду! Инга понемногу приходила в себя и даже местами хихикала.
— Да с этой истории можно сценарий написать и дораму снять! И название придумать такое… завлекательное, — подняла глаза к потолку. — Вот! «Роман с призраком», хорошо же?
— Убойно, — согласился Джой.
— Но какой твой прадед молодец: сначала привел мою душу к тебе, потом нас обоих — к моему телу! Заботливый. Надо его поблагодарить. Как благодарят призраков, не знаешь?
Ну да, очень заботливый… Джой подумал обо все еще не найденном сокровище. Брякнул:
— Вон скоро Хэллоуин, тогда и угостим его! Водой, едой, еще и фонарик зажжем.
— Зачем фонарь?
— Чтобы осветить дорогу на небо. А то шастает, понимаешь ли, туда-сюда, спокойно жить не дает…
Инга взглянула укоризненно:
— Значит, ты не рад, что я к тебе вернулась?
А вот такие мысли надо пресекать в зародыше! Джой так и сделал — шагнул, сгреб, сжал так, что Инга задушенно пискнула. Пробормотал ей в затылок:
— А чему тут радоваться-то? Дорамы смотреть заставляешь, призраков бродячих приваживаешь, ночью спать не даешь… Чему радоваться?
Инга сочла это достаточным доказательством его радости, возразила, довольная:
— Это ты мне спать не даешь! Джой, пусти, ребра сейчас сломаешь.
Джой чмокнул ее в затылок и разжал руки. Слегка помятая Инга с блеском в глазах — то ли от его объятий, то ли от прозаического голода — вновь вонзила вилку в остывающее мясо. Сказала беспечно:
— Надо твоему дедушке тогда что-нибудь вкусненькое приготовить — за наше с тобой примирение! А почему мы все-таки той осенью поругались?
Джой обреченно вздохнул. Ну что, пора…
— Мы не ругались.
— А? Ты же говорил, расстались по недоразумению…
— Не было никакого недоразумения. Никакой ссоры. В прошлом году мы не встречались и вообще не знали друг друга. Пока ты весной не появилась в виде призрака в моем доме.
Инга жевала, глядя на него. Дожевала, проглотила. Положила вилку и сказала:
— Что?
Инга ушла от него в гостевую спальню. Сказала, ей надо все это переварить, и сегодня она поспит там.
Джой некоторое время бессмысленно пялился на накрытый стол. Взял свою тарелку и вывалил все в мусорное ведро. Запоздало спохватился: ведь даже к еде еще не притронулся! Но не вытаскивать же обратно! Вымыл посуду, тщательно протер все рабочие поверхности. Поймал себя на том, что постоянно прислушивается. В маленькой спальне царила тишина.
Он уже достаточно изучил Ингу — и в ее призрачной, и в живой ипостаси. Знал, как она вспыхивает или сердится. Сверкает глазами, громко возмущается, ядовито издевается… и как быстро отходит. Еще и приходит первой мириться или даже извиняться.
Поэтому такая молчаливая и сдержанная реакция тревожила.
