Юлия Ламичева - Пастухи призраков (СИ)
Лена справилась со смехом, прокусив на этом деле губу.
– Дим, да погоди ты! Стой! Дим, мне же не к кому обратиться, кроме тебя.
Дима смотрел хмуро, но остановился. Его руки нервно натягивали ринговку на Кешин воротник, и всё-таки чутьё подсказывало Лене, что она на верном пути к примирению, тем более что ей не приходилось врать: она и правда не представляла, куда податься, не потратив денежных куч и не подвергнув Нюсю изъятию в детдом.
– А могу я сама подать Галку в розыск? Не рассказывая о ребёнке?
– Нет. Она совершеннолетняя, ничего у тебя не спёрла, ты ей никто.
Лена окликнула Фанту. Два человека и две собаки повернули к выходу из парка. Через дорогу тускло светил фонарём их подъезд. С деревьев капало, под ногами чавкала оттаивающая земля. Самолёт оставил мутный след между звёзд по пути, возможно, в Штаты, где ждали Нюсю богатые иностранцы.
– Дим, чем твоего сына в полтора года кормили? – вспомнила Лена уже перед лифтом. – С Нюсей в мешке было пять банок детского корма, она их съела. Я, пожалуй, переведу её на натуралку. Как думаешь, можно резко, или надо как с собаками, примешивая натуралку к корму в течение недели?
– Ты чего несёшь? Ты что, кормить её собралась?
– Нет, на ужин себе зажарю! – разозлилась Лена, выскочила из лифта. Дима потащился за ней, волоча упирающегося Кешу.
– Не понесёшь сдавать? – спросил он. – И как же ты теперь?
– Каком кверху. Сказала, месяц-другой передержу, а там видно будет. В Штаты на солнышко. Эх, сама бы не отказалась!
Оставалось надеяться на запрятанный глубоко в Лене материнский инстинкт. Чем дольше Лена жила одна, тем трудней становилось переносить двуногих у себя в квартире. Правда, Нюся – беззащитный ребёнок, ни в чём не виноватая, всё такое. Маленькие дети вызывают в женщинах умиление. В нормальных женщинах. А Лена научилась держать себя в руках, правда-правда научилась, вон сколько с людьми работает, и почти никогда никого не…. И это в любом случае ненадолго, а там – в Казань, в Штаты, на солнышко, и Вася-кот.
***
– Алёна звонила.
Дима вечно просил маму ложиться спать, не дожидаясь, когда он вернётся с прогулки, ей же на работу раньше, чем ему, но всякий раз мама упорным привидением маячила в прихожей, накинув на ночную рубашку халат. Дима злился и ругался, но поправить данное унылое зрелище было не в его силах.
– Чего ей надо? – буркнул Дима, затаскивая Кешу в ванну, лапы мыть.
– Они с мужем и Сенечкой в Анталию улетают, так что Сенечки в субботу не будет.
«Сука! Дрянь жадная, как все бабы! Плевать, что сын без отца, нашла денежного мужика, привалило счастье!».
Сквозь шум воды донёсся мамин голос:
– Настенька тоже звонила.
Кеша побежал по полу, отряхивая меха.
– Мама, полотенце давай, он палас намочит!
– Настенька звонила, – ещё более значительно повторила мама.
– Слышал. Дай же полотенце!
– Грустная такая.
Дима выпрямился, морща рот.
– Мам, отстань от меня с этой дурой! Полотенце поди повесь.
Мама водрузила руки на пухлые бока, ноги в третьей позиции. Начинается.
– Бабуля спит? – трусовато спросил Дима.
– Что ей делать в такое время! Ты разговор не переводи. И чего тебе не хватает? Девушка серьёзная, на ветеринара учится, двадцать четыре года, красавица…
– Мам, тебе очки не пора менять?
– А тебе модель подавай! Нашёл одну, надолго ли хватило с твоей зарплатой? Как мать, никто о тебе заботиться не станет. Всё же Настя хорошая девушка, скоро диплом получит, ветеринары хорошо зарабатывают, и нам бы на руку, понимаешь? Не то, что Алёна твоя распрекрасная.
– Мама!
– То-то и оно, что мама! Скоро сорок, ни семьи, ни работы нормальной, снова с Ленкой пиво пил! Пил, не отворачивайся!
– Мам, Ленка-то здесь причём? – взвыл Дима.
– Мне Вера Олеговна сегодня рассказала…
– Догадываюсь: Фанта рыкнула на Белочку. Всё, я – спать!
– Если бы ты меньше пил и ёрничал, Димочка, Алёна, возможно, не ушла бы. И с работой. У Славика фирма, Костик в Америке, да и другие ребята…
– Мам, ну почему всегда на ночь?! Со Славкиными родителями и я бы фирму открыл, а Костян – так все евреи в Америку прут, слюнтяй с чугунной задницей!
– Нравится тренировать деток – тренируй, но ты же задаром группу ведёшь, а у бабули протез изо рта вываливается…
Схватив подставку с собачьими мисками, Дима впихнул Кешу в комнату и запер дверь. Теперь мать ляжет и примется рыдать. Тихо, чтоб не разбудить бабушку, но ту танком не прошибёшь, а Диме слышно. Ух, застрелиться!
***
– Нина Павловна, а на носу и на щеке у неё что?
Соседка справа Нина Павловна была бабка сильная и смелая, но в целом соответствовала следующему описанию: «Недостаточность функции щитовидной железы у взрослого человека ведёт к развитию микседемы (слизистый отёк). При этом заболевании снижается обмен веществ и температура тела, масса тела увеличивается, появляются отёчность, одутловатость лица и нарушается психика».
– С котиком игралася, – выставив верхний из трёх подбородков, ответила Нина Павловна. – Лен, чего-то она мелкая какая, и зубиков два всего. Ты возраст ей точно не путаешь? Полтора года, а не ходит. Сказала б подруге, чтобы доктору девочку показать.
Основательно перепачканный кашей и шерстью из котика предмет разговора сидел на тахте, бросая на Нину Павловну и Лену полные недоверия взгляды. Глубокая царапина от уха до глаза прорезала в диатезе идеальную дугу, придавая личику инфернальную мрачность. У мамашиного третьего мужа дяди Вали, театрального художника и любителя Востока, по всей квартире висели японские гравюры. Изображались там страшные и беспредельные вещи вроде голодных духов, потрошивших крестьян. Особенно пугала одиннадцатилетнюю Лену ведьма – смуглая до черноты, косоглазая, с под корень выстриженной чёлкой и двумя торчащими зубами. Это была копия с древнеяпонского авторитета по ужасам, выполненная лично дядей Валей на чёрной доске, висела она над диваном, на котором скончалась дяди Валина мать, и спала Лена, считавшая ведьму портретом покойной (всё вместе доставляло массу приколов по ночам). Так вот кого ей всё время напоминала Нюся! Лена впервые почувствовала к ребёнку нечто вроде смутной симпатии.
– Обязательно скажу, Нина Павловна.
Лена старалась дышать ртом – в Нининой квартире преобладали ароматы котика и собственных Нининых тошнотворных лекарств.
– Скажи-скажи, ну как дурочка, пускай полечат. Мои оба в шесть месяцев бегали, в полтора года болтали вовсю, а эта только жрёт да рыкает, аж котик писяется. Второй день с ней сижу, так сердце уже колотит.
Гы, любимая песня мамаши, что сестрёнка Лидочка в год шпарила Пушкина наизусть под восхищённые взгляды. Ерунда – Пушкин, но что правда, то правда – до Лидочки Нюсе как до звезды ползком. Лидочка была картиночным младенцем: розовенькая, в кудряшках, ямочки на положенных местах, и, что важно, не орала. Одно время Лена серьёзно подозревала, что мать с дядей Валей подрезали Лидочке голосовые связки, потому что главным мамашиным воспоминанием о Ленином младенчестве был непрерывный ор. Ну и болезни, разумеется. Лидочка не болела совсем. Не девочка, мечта. Оставалось удивляться, как такой ангелочек привил Лене столь прочную ненависть к детям. Лена посмотрела на Нюсю. Бывают дети, которых с первого взгляда хочется куда-то сбагрить. Лена была именно таким ребёнком. Новый прилив симпатии к Нюсе.
– Ну, управилась? Денег-то дали? – строго осведомилась Нина Павловна.
– Всё хорошо, с сегодняшнего дня я в отпуске. Возьмите, пожалуйста.
– Ай, спасибо!
Нина Павловна поднялась, колыхнув телесами и порадовав ноздри Лены сложным коктейлем аптечно-кухонных запахов. Несколько Лениных бумажек исчезли в кармане Нининого халата.
– Котик совсем измотал! Я его в таз с холодной водой кунаю-кунаю, а он кошечку просит, квартиру протушил, проклятый. Хорошо на кастрацию скидки пенсионерам в нашей лечебнице. Ты обращайся, коли отъехать надо. Чужого ребёнка не каждая возьмёт, такая обуза. А уж жрёт – прям с голодного краю! Проверь, нет ли у ней глистиков.
– До свидания, Нина Павловна, – сказала Лена, глядя в бок. – Вы меня очень выручили.
Взятая на руки обуза взвыла так, что Лена едва её не выронила. Стоит прикупить беруши.
***
– О тебе ходят жуткие слухи! – с удовольствием поведал Димка. – Что за… а, вот, теперь порядок. Винты неродные, поэтому прыгать не стоит, в остальном нормальная кроватка, матрас ортопедический.
Лена с Нюсей глазели на новую Нюсину кроватку (в прошлом старую кроватку Диминого сына). Свирепо поджав губу, Нюся поползла исследовать незнакомую хрень. Встала, держась за перила. Оглянулась на Лену, издала утробный рык и сунула в рот отвёртку. Удивляясь глубине детской глотки, Лена изъяла инструмент, заменив пустой пластиковой бутылкой (в игрушках отмечался приметный недостаток). От Нюсиного вопля Дима содрогнулся, а Фанта, укоризненно поджав обрубок, удалилась на кухню. Лена вынесла ребёнка в соседнюю комнату, где и закрыла. Вопли стихли.
