Ками Гарсия - Прекрасная тьма
Я вдруг понял, что нужно делать. На меня нахлынуло необъяснимое ощущение, столь же сильное, как и сны, в которых я впервые увидел Лену. Наши общие сны, настолько реальные, что, проснувшись, я мог запросто обнаружить грязь на простынях или речную воду, стекающую на пол комнаты. Сейчас ощущение было точно такое же. Главное — понять, за какую ниточку потянуть. Именно я должен знать верное направление. В таком состоянии Лена не могла ясно мыслить, поэтому решение предстояло принять мне.
Она потерялась. Лена потерялась, а я не мог этого допустить.
Я завел машину и дал задний ход. Мы едва успели въехать на парковку, но я сразу понял, что пора везти Лену домой.
Страшила всю дорогу просидел в машине с закрытыми глазами.
Мы взяли старое одеяло, пошли в Гринбрайр и устроились в обнимку возле могилы Женевьевы на крошечном участке травы рядом с каменной плитой и полуразрушенной стеной. Со всех сторон нас окружали почерневшие деревья и луга, зелень пучками пробивалась через застывший слой сажи и грязи. Однако это место даже сейчас оставалось нашим: именно здесь мы с Леной впервые разговаривали наедине после того, как она одним взглядом — ну и своими чародейскими способностями — разбила окно в классе на уроке английского. Тетя Дель не могла смотреть на сожженное кладбище и испепеленный сад, а вот Лену это зрелище ничуть не смущало. Здесь она видела Мэкона в последний раз, и одно это придавало пепелищу особую ценность. Казалось, вид разрушения ей хорошо знаком и приносит утешение. Судьба пришла, забрала все, что стояло у нее на пути, и исчезла. Нет смысла мучиться и гадать, что будет дальше или когда подобное произойдет в следующий раз.
Зеленая трава была влажной от росы, поэтому я поплотнее закутал нас в одеяло.
— Двигайся поближе, ты же мерзнешь!
Лена улыбнулась, даже не взглянув на меня, и спросила:
— С каких это пор мне нужна причина, чтобы подвинуться поближе?
Она прижалась ко мне, и некоторое время мы сидели молча. Наши тела согревали друг друга, пальцы сплелись, и по руке побежали мурашки. Так бывало всегда, стоило нам прикоснуться друг к другу — слабый электрический разряд, усиливавшийся с каждым прикосновением. Вечное напоминание о том, что чародеи и смертные не могут быть вместе. По крайней мере так, чтобы смертный остался после этого в живых. Я посмотрел на искривленные почерневшие ветви деревьев и бледное небо и вспомнил, как впервые пришел в этот сад в поисках Лены и обнаружил ее в зарослях высокой травы, всю в слезах. Мы наблюдали, как серые облака исчезают с ярко-голубого неба. Она могла разогнать облака, всего лишь подумав о них. Голубое небо — вот кем я стал для нее. Лена, повелительница ураганов, и я — старый добрый Итан Уот. Не могу представить, как можно жить без нее.
— Смотри! — воскликнула Лена, перелезая через меня и дотягиваясь до сломанных почерневших ветвей.
Единственный уцелевший во всем саду лимон ярким пятном желтел на фоне толстого слоя пепла, покрывающего все вокруг. Лена сорвала его, и в воздух поднялось облачко черных хлопьев. Желтая кожура сияла на ее ладони. Она откинулась назад и улеглась мне на колени.
— Ты только посмотри! Значит, не все сгорело дотла.
— Сад возродится, Эль.
— Я знаю, — неуверенно ответила она, крутя в руках лимон.
— Через год в это время от черноты не останется и следа.
Я поцеловал ее в лоб, в нос, в родинку в форме идеального полумесяца, темневшую на скуле. Лена прижалась ко мне.
— Все станет зеленым. Даже эти деревья.
Мы встали с одеяла и скинули обувь. Каждый раз, когда наша обнаженная кожа соприкасалась, я чувствовал знакомые уколы электричества. Лена стояла совсем близко, ее локоны падали мне на лицо. Я подул на них, и они рассыпались по плечам. Меня неодолимо тянуло к ней, уносило потоком, который одновременно связывал и разделял нас. Я наклонился и поцеловал ее в губы, а она поднесла мне под нос лимон и, поддразнивая, приказала:
— Понюхай!
— Пахнет, как ты.
Лимон и розмарин, аромат, которым Лена заворожила меня с первой встречи. Она втянула ноздрями запах и скривилась.
— Кислый, совсем как я.
— Вовсе ты и не кислая.
Я притянул ее к себе, наши волосы перепачкались пеплом и травой, а злосчастный лимон потерялся где-то у нас в ногах, укатившись с одеяла. Кожа горела, словно охваченная внезапным пожаром. В последнее время, беря Лену за руку, я ощущал лишь ледяной холод, но когда мы целовались — по-настоящему целовались — жар становился просто невыносимым. Я любил ее, каждый атом, каждую пылающую клетку в отдельности и все вместе. Мы целовались до тех пор, пока мое сердце не начало биться неровно, пока я не перестал что-либо чувствовать и слышать, погружаясь во тьму…
Лена оттолкнула меня, мы лежали рядом на траве, а я пытался отдышаться.
«Ты в порядке?»
«Да… все хорошо».
Это была наглая ложь, но я не мог сказать ей правду. Мне показалось, что запахло горелым, и тут я понял, что одеяло горит. Оно дымилось снизу, с той стороны, где материя касалась земли. Лена вскочила на ноги и схватила одеяло — трава под нами обуглилась, почернела и примялась.
— Итан. Посмотри на траву.
— А что такое?
Дыхание еще не восстановилось, но я старался сделать вид, что все в норме. После дня рождения Лены на физическом уровне мне становилось все хуже и хуже. Я не мог заставить себя не трогать ее, но иногда прикосновение вызывало нестерпимую боль.
— Трава тоже выгорела.
— Странно.
Она бесстрастно посмотрела на меня — ее глаза показались мне непривычно темными и яркими одновременно — и пнула траву.
— Это все из-за меня.
— Ага, ты же у нас горячая штучка.
— Ничего смешного! С каждым разом становится только хуже.
Мы сидели рядом, глядя на пепелище Гринбрайра. Но на самом деле мы смотрели на нечто иное. На силу другого огня.
— Совсем как моя мама, — с горечью в голосе прошептала Лена.
Умение вызывать огонь — отличительная черта фурий катаклизмов. В день рождения Лены Сэрафина выжгла своим огнем каждый сантиметр этих полей, а теперь Лена непроизвольно вызвала пожар. У меня похолодело в животе.
— Трава вырастет заново.
— А если я не хочу, чтобы она вырастала? — спросила она странным, мягким голосом, растирая в ладонях обуглившуюся траву.
— Что?!
— А зачем?
— Затем, что жизнь продолжается, Эль! Птицы делают свое дело, а пчелы — свое. Семена падают в почву, и все вырастает заново.
— А потом все снова сгорит! Если тебе повезет и рядом окажется такой человек, как я!
Спорить с Леной, когда она в таком настроении, совершенно бесполезно. Долгие годы жизни рядом с Эммой, которая тоже подвержена приступам мрачного настроения, научили меня этому.
— Да, иногда все снова сгорает.
Она подтянула к себе коленки и оперлась на них подбородком. Тень, которую отбрасывала Лена, была гораздо больше ее самой.
— Но мне все равно повезло, — добавил я.
Я передвинул ногу так, чтобы тень от нее накрыла тень Лены. Мы долго сидели рядом, касаясь друг друга лишь тенями, пока солнце не зашло за горизонт, и наши тени вытянулись к почерневшим деревьям и исчезли вместе с закатом. В тишине раздавалось пение цикад, мы пытались ни о чем не думать, а потом снова пошел дождь.
5.1
ПАДЕНИЕ
За следующие несколько недель мне трижды удалось уговорить Лену выйти из дома. Один раз мы пошли в кино с Линком, моим лучшим другом со второго класса, но ее не порадовало даже любимое сочетание попкорна и молочных карамелек. В другой раз она пришла ко мне в гости, мы ели печенье с патокой, испеченное Эммой, и смотрели «Марафон зомби» — примерно так я себе представлял идеальное свидание, но оказалось, что я ошибался. А в третий раз мы пошли погулять по Санти, но повернули обратно через десять минут, потому что нас искусали комары.
Где бы Лена ни находилась, ей хотелось побыстрее уйти оттуда. Но сегодня все было по-другому: она наконец-то нашла место, где ей хорошо, и выбор поразил меня до глубины души. Я зашел к ней в комнату и обнаружил, что она, раскинув руки, лежит на оштукатуренном потолке, волосы разметались вокруг головы, словно черный веер.
— И давно ты так умеешь? — спросил я.
Я уже привык к необычным способностям Лены, но со дня ее шестнадцатилетия они возрастали с каждым днем, она постепенно превращалась в настоящую чародейку и становилась все более непредсказуемой, постоянно расширяя границы того, что ей подвластно. Как выяснилось, все ее новые умения доставляли в основном проблемы. Например, когда мы с Линком ехали в школу на «битере», из динамиков зазвучала его песня, как будто ее поставили по радио. Линк так обалдел, что выехал на обочину и чуть не впилился в ограду дома миссис Эшер. «Я нечаянно, — заявила Лена, ухмыльнувшись, — просто эта песня никак не шла у меня из головы».
