Ли Кэрролл - Взлет черного лебедя
То, что я приняла за красные туфельки, было окровавленными ступнями.
«Миниатюрные фейри не выносят прикосновения металла», — так мне сказал Оберон в парке, собирая останки сильфов. А в крови полным-полно железа.
Я быстро подняла Лол, аккуратно омыла ее ножки холодной водой, а потом наполнила чистой водой раковину, чтобы она могла опустить в нее ступни. Пока она сидела на краю, я извлекла из аптечки пластырь и заклеила свое поцарапанное запястье. Я опустила глаза и обнаружила, что в воде появляется какое-то изображение — так было и в парке, с Мелузиной. Значит, она наделила меня даром — хотя я видела не будущее, а прошлое. Лол нашла Бекки и попыталась ей помочь, но, когда кровь запачкала ее, огненная фея свалилась в ванну. Ну а потом она начала дергать штору, чтобы достучаться до Джея.
— Спасибо, — прошептала я. — Ты спасла Бекки и меня.
Лол сердито фыркнула и плеснула на меня водой.
— Не понимаю, что со мной, — смущенно призналась я.
Лол строптиво сложила ручки на груди и нахмурилась. Спустя секунду она расправила крылышки, вылетела в гостиную и запорхала над телевизором. На экране был Роберт Осборн, хотя, нет… самый настоящий Джон Ди.
— Он хотел заставить Бекки покончить с собой и принялся за меня, — пробормотала я.
Лол зависла перед телевизором и запищала.
— Да, — кивнула я, обратив внимание на картины и ковры. — Это — логово Джона Ди.
Обстановка совпадала с убежищем мага под дном реки.
— Надо предупредить Оберона… Черт!
Я посмотрела на дисплей видеорекордера. Половина второго. Я могу опоздать на встречу с Обероном около Сити-Холла.
— Познакомлюсь лично со стихией огня, — сообщила я Лол. — Хочешь со мной?
Смуглая кожа Лол побелела как мел. Она молча покачала головой. Она смело атаковала вампира, рискнула выпачкаться в ядовитой для нее крови. Почему же Лол так испугалась?
КАССИР
Я ехала на метро к Сити-Холлу, а Джон Ди прямо-таки застрял в моей голове. Если ограбление галереи было осквернением нашего с Романом дома, то сейчас произошло «изнасилование» разума. Я уже не понимала, влияет ли колдун на мои мысли до с их пор? Глядя на пассажиров в вагоне, я чувствовала их слабость и отчаяние, но возможно, просто проецировала на них свое дурное настроение? Что, если мрачные ауры являлись галлюцинациями? А голоса, которые я начала слышать после полета в компании с Ариэль, были лишь моими собственными демонами? Наверное, у меня разыгралось воображение.
«Или ты спятила», — зашептал внутри меня кто-то. Джон Ди или Роберт Осборн? Я запаниковала. Вероятно, я действительно схожу с ума. Откуда мне знать, где объективная реальность?
Я вышла на «Парк-Плейс». Поднимаясь наверх, уставилась на мозаичные глаза, выложенные на стенах подземки. Я видела их и раньше, но сегодня я слишком занервничала. Мне показалось, что они следят за мной. От неприятного ощущения я не смогла избавиться и позже, когда шагала на восток вдоль Парк-Плейс. Что творится с моим рассудком? Я заметила Оберона, но мои сомнения не рассеялись. Он, одетый в бежевую толстовку, джинсы и бейсболку, ждал меня на Бродвее возле пункта досмотра. «Возможно, Оберон — составная часть сложной галлюцинации», — решила я. Но на всякий случай вежливо с ним поздоровалась.
— Мне очень жаль твою подругу Бекки, — произнес Оберон. — Я догадывался, что Ди попытается воздействовать на тебя через других людей. Правда, думал — он ограничится твоим отцом, но за ним я большую часть времени приглядываю в больнице. Поэтому я не волновался. Ну а к Джею я приставил Лол.
— Если бы не она, Бекки бы умерла, — заявила я, рассказав Оберону всю историю. Однако о том, насколько я сама была близка к самоубийству, умолчала. Свитер с длинными рукавами хорошо закрывал запястья. Между тем Оберон изучал меня взглядом так пытливо, что я поспешно поведала ему об остальных приключениях, в частности, о Мелузине. Гримаса боли исказила лицо Оберона, когда я призналась, что Мелузина почти полностью растворилась на прибрежном камне. К сожалению, он не знал, как воскресить ее останки, которые хранились в пластиковой бутылке. Затем он задал только один вопрос — по поводу логова Джона Ди.
— Там были окна?
— Нет. И откуда? Мы находились под дном Ист-Ривер.
Оберон пожал плечами.
— Типичная проекция. Он скрывает свое местонахождение, поэтому заманил тебя с Мелузиной в ловушку и вышвырнул в залив. Он понимал, что соленая вода погубит Мелузину.
— Но почему ты ее не остановил? — возмутилась я.
Несколько женщин, одетых, как и Оберон, в светлые толстовки и бейсболки, в этот момент проходили через рамки металлодетекторов. Они обернулись и посмотрели в нашу сторону, но без особого интереса.
Оберона рассмешил мой приступ ярости.
— Остановить стихию? С таким же успехом я мог бы задержать океанский прилив или вращение Земли. Мелузина осознавала опасность. Кроме того, она хотела, чтобы ты воспользовалась случаем и заметила какую-нибудь особую деталь в убежище Ди.
— Может, там и имелись окна, но Ди повсюду развесил картины, — вздохнула я.
— А как насчет стен? Из чего они?
— Какие-то золоченые панели. Эх, бесполезное это занятие… Вдобавок мы утратили Мелузину.
Оберон склонил голову к плечу и прищурился.
— Сомневаюсь. Ты вспомнишь. И у нас много дел. — Он протянул мне бейсболку и кофту. — Вот, облачайся.
Я обнаружила на одежде и кепке логотип публичных библиотек Квинса.
— Ты и для меня маскировку припас?
— Нет, — усмехнулся Оберон, — просто решил выразить поддержку. В библиотеках трудится немало фейри. Будет ужасно, если их закроют.
Мы сказали охраннику, что участвуем в акции протеста, и он пропустил нас во внутренний двор Мэрии. В Сити-Холле я не бывала со времени экскурсии в третьем классе и успела забыть, какое это красивое здание. Фасад из светлого известняка сиял под декабрьским солнцем. Но когда мы приблизились, я обратила внимание на то, что хотя статуя Справедливости еще сверкает в послеполуденных лучах, небо на востоке потемнело. А скульптурную фигуру на вершине муниципалитета, стоявшего восточнее Сити-Холла, уже заволокло туманом.
Мы шагали мимо протестующих библиотекарей, разместившихся на ступенях лестницы с транспарантами типа «СБАЛАНСИРОВАННАЯ ЭКОНОМИКА = ЗАПОЛНЕННЫЕ БИБЛИОТЕКИ» и «НЕ ПОЗВОЛИМ БИБЛИОТЕКАМ ОПУСТЕТЬ», и Оберон начал выкрикивать:
— Спасите наши библиотеки!
Демонстранты мгновенно подхватили слоган, а мы двинулись дальше. Миновали арку, бронзовую скульптуру Джорджа Вашингтона и мраморную ротонду. Затем, вместо того, чтобы подняться вверх по крутой лестнице, Оберон провел меня к служебному лифту. Мы спустились в полуподвальный этаж. Двери кабины открылись, и мы очутились в тускло освещенном коридоре. Повернув направо, мы прошли его до конца и остановились перед дверью с окошком из матового стекла, на котором красовалась золоченая надпись: «КАБИНЕТ КАССИРА НАЛОГОВОГО ИНСПЕКТОРА». Небольшая деревянная табличка, подвешенная на крючке, гласила: «ПОЖАЛУЙСТА, ВХОДИТЕ ПО ОДНОМУ». На другой табличке (ее поддерживала красивая фигурная чугунная стойка) я прочла: «ОЧЕРЕДЬ НАЧИНАЕТСЯ ЗДЕСЬ». Десяток человек выстроились строгой цепочкой, и каждый сжимал в руках желтоватый листок. Оберон уверенно прошествовал к двери.
— Эй, приятель, — проворчал крупный мужчина, стоявший первым, — мы вообще-то в очереди!
— Да-да, конечно, мистер… — Оберон выхватил из мясистых пальцев мужчины бледно-желтую бумажку. Та затрещала, но осталась целой. — Мистер Арнольд А. Геркаймер с бульвара Киссена, Флашинг, Нью-Йорк, — отчеканил Оберон, даже не смотря на листок. Я заглянула через его плечо и поняла, что король фейри не ошибся. — Какие же у вас неприятности?
«Уважаемый мистер Геркаймер,
Вы уличены в нарушении городского кодекса законов M73197-PYT-C2E. Пожалуйста, явитесь в кабинет кассира налоговой инспекции, комната В7, Сити-Холл, для определения суммы штрафа, подлежащего уплате.
Примечание: все штрафы должны выплачиваться наличными.
Искренне Ваш, Игнациус Т. Эшберн III, кассир налогового инспектора»Закончив чтение, Оберон поднес письмо к свету и принялся изучать водяные знаки — спиралевидные линии. Они начали быстро вращаться. Я отвернулась, потому что у меня закружилась голова. Между тем глаза мистера Геркаймера заметались из стороны в сторону, будто он следил за матчем по настольному теннису.
— Что ж, — произнес Оберон, возвращая Арнольду Геркаймеру письмо, — похоже, все в порядке. Я замолвлю за вас словечко кассиру.
— Спасибо, сэр, — пролепетал Арнольд Геркаймер, слегка покачиваясь. — И как вас благодарить? Сам не пойму, что я такого нарушил.
— Не припоминаешь, Арни? — Оберон укоризненно поцокал языком. — Постарайся, дружище, я буду в кабинете.
