Матс Страндберг - Круг
Она говорит так, потому что это проще всего. Как объяснишь девчонкам то, что случилось утром? «Я случайно стала невидимой или типа сошла с ума». А проблемы с парнями — это то, что Мишель с Эвелиной понимают. Они вздыхают с облегчением. Все нормально.
— Ну ладно, не дуйся, — говорит Эвелина и обнимает Ванессу.
Мишель понимающе кивает. Ванесса благодарно улыбается и просит разрешения воспользоваться ее косметикой.
* * *На последних партах сидит группа парней и слушает рэп с мобильного. Кевин Монссон подпевает на ломаном английском. Мину ехидно улыбается про себя.
Она здоровается с Анной-Карин Ниеминен, которая сидит за первой партой, но ответа не получает. Анна-Карин, как обычно, низко склонилась над столом и занавесила лицо темными спутанными волосами.
В ней есть что-то душераздирающе безнадежное. Мину несколько раз пыталась заговорить с ней в старших классах, но Анна-Карин только молча вжималась в стену, так сильно, будто хотела слиться с ней. Своей пассивностью она прямо-таки провоцирует одноклассников на издевки. Мину стыдно себе в этом признаваться, но она рада, что стоит все-таки не так низко в школьной иерархии.
Мину выуживает из сумки учебник по математике. Она знает урок и тем не менее нервничает. Мину всегда была отличницей, даже не особо для этого напрягаясь, однако несмотря на это — а может быть, именно поэтому, — страшно боится неудач.
Звенит звонок, и Мину автоматически смотрит на дверь.
В дверном проеме стоит Макс с чашкой кофе в руке. Ему двадцать четыре. В начале лета он переехал в Энгельсфорс. То, что в Энгельсфорс можно переехать по доброй воле, находится за пределами понимания Мину.
Макс закрывает дверь. Секунду спустя кто-то начинает стучаться.
— Опоздал — значит, опоздал, — говорит Макс и ставит чашку с кофе на кафедру.
— Ну а че, может, у меня уважительная причина! — кричит Кевин своим новым низким голосом, который у него появился за лето.
Неужели Мину придется терпеть Кевина еще три года? Почему он выбрал естественные науки? В восьмом классе он думал, что зебра — это помесь лошади с тигром.
Макс задерживает взгляд на Мину. В его взгляде ясно читается все, что он думает о Кевине. Наверно, он знает, что Мину — единственный человек в классе, который способен понять этот его взгляд. Мину опускает глаза.
Принято говорить, что у влюбленных летают внутри бабочки. Нет, у Мину не так. Сначала делается щекотно ладоням. Потом перестают слушаться руки, и сама она делается как тряпичная кукла.
Когда Мину впервые увидела Макса, по ее телу словно прошел электрический разряд. Какая пошлость — влюбиться в учителя! Особенно такого, как Макс — зелено-карие глаза, кудрявые темные волосы и крепкие руки, банальная красота, которая нравится девчонкам типа Ванессы Даль.
У них сдвоенный урок по математике, и Мину с головой уходит в решение примеров. Она любит математику. Четкие правила. Кристально ясные ответы. Да или нет, никаких полутонов.
Иногда она поднимает глаза, чтобы украдкой посмотреть на Макса.
Она думает про мамины слова. Про то, что сдерживать чувства вредно. Но никогда в жизни она не расскажет никому о том, что чувствует к Максу. Тем более ему самому.
Первый урок подходит к концу, Макс опустошает чашку с кофе, закрывает портфель и исчезает в коридоре. Мину смотрит ему вслед.
Десять минут перерыва. Десять минут вынужденного бездействия, когда ты и твое тоскливое одиночество выставлены на всеобщее обозрение. Мину поднимается и выходит в коридор.
Они сейчас на третьем этаже. Этажом выше находится коридор, который ведет к запертой двери на чердак. Это тупик, и Мину заметила, что туалетами, которые там расположены, почти никто не пользуется. Отличное место, если хочешь побыть один. Она торопливо поднялась по лестнице и свернула за угол.
Когда она открыла дверь туалета, в нос ей ударил запах табачного дыма. Одно из зеркал было разбито, осколки валялись в раковине. На подоконнике открытого окна, поджав под себя ноги, сидела девушка и курила.
Девушка была одета в блестящую черную маечку, широкую юбку до колен с розовыми черепушками на черном фоне и белые гольфы. На коленях у нее лежала черная записная книжка. Девушка что-то увлеченно писала гелиевой ручкой.
Только когда дверь позади Мину закрылась, девушка подняла голову. Длинная челка упала на глаза, густо подведенные черным карандашом. Волосы были собраны в два черных волнистых хвостика.
Это Линнея Валлин.
В седьмом классе они учились вместе. Все знали, что папа Линнеи алкоголик, а мама умерла. Линнея постоянно прогуливала, и в начале восьмого класса учитель сказал им, что Линнея больше не будет с ними учиться. Ходили слухи, что она переехала к дальним родственникам или умерла. Потом оказалось, что она жила в детском доме. Слухов стало еще больше: говорили, что она пыталась покончить жизнь самоубийством, что ее папа был педофил, что она продавала наркотики, занималась проституцией по Интернету, была лесбиянкой. С тех пор Мину видела Линнею только в городе, в компании других неформалов.
И вот теперь она сидит здесь и разочарованно смотрит на Мину.
— Привет, — говорит Мину.
— Я жду кое-кого, — сообщает Линнея.
Мину косится на разбитое зеркало.
— Это не я, — заявляет Линнея.
— А я и не думала, что ты, — врет Мину.
Ее уши краснеют, как всегда, когда она смущается. Она нарочито небрежно дергает ручку одной из кабинок.
Дверь закрыта.
— Она, кажется, сломана, — говорит Линнея.
Мину, не отвечая, открывает дверь соседней кабинки.
Закрывшись изнутри, она прислоняется лбом к прохладному кафелю. Через тонкую дверь она слышит, как Линнея закуривает очередную сигарету.
Мину выжидает подходящее время, спускает в туалете воду и выходит из кабинки. Она моет руки, глядя на себя в зеркало, потом косится на Линнею и чувствует укол зависти. Да, конечно, Линнея стройная и симпатичная, но главное — у нее безупречная кожа. А у самой Мину с тринадцати лет то и дело высыпают прыщи. В восьмом классе Эрик Форслунд спросил у нее, не подстрелили ли ее из дробовика. Взрослые говорят, что с возрастом все проходит. Но, как и многое другое из того, что говорят взрослые, это не похоже на правду.
— Можешь не притворяться, — перебивает Линнея ее мысли.
Уши Мину снова становятся пунцовыми.
— Что?
Линнея откладывает книгу в сторону.
— Ты приходишь сюда, чтобы спрятаться, правда? — говорит она.
— Я люблю быть одна, — бормочет Мину.
Линнея улыбается неопределенной улыбкой. Какое-то время они смотрят друг на друга.
— Не проболтаешься? — спрашивает она, демонстративно помахивая сигаретой.
— Да мне-то что, ты взрослый человек.
— Вот и я так думаю, — отвечает Линнея и выбрасывает сигарету в раковину. Та шипит на белой эмали, пока не гаснет.
Линнея спрыгивает с подоконника. Ручка скатывается с записной книжки и катится дальше, мимо Мину, под запертую кабинку.
Мину наклоняется и пытается рассмотреть ручку под дверью.
Ручка лежит в чем-то темном и липком, а в глубине виднеется черная тряпичная сумка и пара черных кроссовок. На унитазе кто-то сидит.
Мину выпрямляется так резко, что темнеет в глазах.
— Что такое? — спрашивает Линнея.
— Мне кажется, там кто-то сидит…
Вдруг ей приходит в голову, что все это может быть шуткой. Может, ее снимают скрытой камерой и скоро выложат дурацкий ролик в Интернете.
— Не пойму…
Линнея заходит в соседнюю кабинку и, встав на унитаз, заглядывает за перегородку. Мину ждет, но Линнея молчит. Одна за другой идут секунды.
— Что там?
Линнея слезает с унитаза, но не выходит из кабинки.
— Что там?
Ответа нет. Открытое окно подрагивает от порывов ветра. Мину распахивает дверь кабинки. Линнея стоит, привалившись к стене, глядя прямо перед собой невидящими глазами.
— Это Элиас, — говорит она наконец.
Элиас Мальмгрен? Мину видела его несколько раз в городе с Линнеей. Неужели он?
— Что случилось? С ним все в порядке или… — спрашивает Мину, заранее зная ответ.
Линнея падает на колени, и ее тошнит в унитаз, спазмы не утихают, хотя выходит уже только тягучая пустая слюна. Мину стоит как парализованная, пока Линнея наконец не оборачивается. Глаза ее лихорадочно блестят, косметика поплыла. Взгляды девочек встречаются, и Мину видит, что в Линнее что-то надломилось.
— Вставай, — протягивает Мину руку.
Линнея берет ее за руку и поднимается на ноги, отрешенно глядя на Мину.
— Надо позвать кого-нибудь, — говорит Мину.
Линнея трясет головой:
— Мы не можем оставить его.
— Я побуду здесь, — говорит Мину и тут же жалеет о сказанном.
— Надо вытащить его оттуда.
— Вытащим, — говорит Мину, удивляясь своему спокойному тону.
