Луи Бриньон - 25 святых
— Что же это такое? — пробормотал потрясённый Боуд. — Зачем столько таинственности из — за пустого саркофага и обычного распятия?
— Здесь что- то есть, — раздался голос Александровой. Она опустила руку в саркофаг и извлекла оттуда. свиток. Боуд и профессор Коэл, как заворожённые,
смотрели на этот свиток. Они, затаив дыхание, смотрели, как профессор Александрова изучает буквы на запечатанном свитке.
— Что? — не выдержал Боуд. — Что там написано?
— «История Афанасия прозванного «Новгородским»…писана дьяком Никодимом в 1563 год от рождества Христова», — громко прочитала профессор Александрова.
— Кто такой дьяк? — не понял Боуд.
— Люди знающие грамоту в средневековой Руси, — коротко пояснила профессор Коэл.
— Мы нашли послание Христа. послание Иуды, а теперь пришли сюда, чтобы прочитать послание какого–то дьяка, и то потому, что он грамоту знал!? — переспросил поражённый Боуд.
Профессор Александрова в ответ пожала плечами. Она не знала, что ответить на это. На плечо Боуда легла рука профессор Коэл.
— Прочитаем и всё поймём, Джеймс! Ведь неспроста. эта рукопись так строго хранилась!
— Ничего другого не остаётся, — согласился Боуд. Они оба посмотрели на профессора Александрову. Та молча кивнула. Затем сорвала печать и начала разворачивать свиток.
ГЛАВА 30
«Я слыл именитым купцом в Новгороде. Торговля моя, слава Господу, шла на удивление славно. Я в должной мере заботился о своём многочисленном семействе. Не обходил милостью и нищих. Я дожил до шестидесяти годков ни о чём не заботясь, кроме души моей и дел житейских. Выдал замуж четырёх дочерей и женил восемь сынов. За всю свою жизнь мне ни разу не пришлось покинуть славный Новгород по причине того, что другие города пугали меня своей неизвестностью. Я был готов пожертвовать выгодой ради того, чтобы не покидать город. Даже по особой нужде. Я, как и всякий православный на Руси, молился Господу и преподносил ему дары. Я не просил ничего у Господа. Семья моя благоденствовала и процветала изо дня в день.
Так продолжалось до той поры, пока. однажды. мне не приснился. вещий сон. В том сне я услышал голос. Господа бога. Голос тот велел мне по истечению тридцати днёв. уехать из Новгорода в далёкие страны. Утром следующего дня я проснулся весь в поту и рассказал своей милой жене про тот сон. Жена моя посоветовала обратиться к отцу Веремею. Одевшись, я пошёл в церковь и рассказал про тот сон отцу Веремею. Он внимательно выслушал меня и сказал:
— Господь говорит с тобой! Узри, что будет далее!
Я вернулся домой. С тревогой я ожидал следующей ночи. В ту ночь сон снова повторился. Я снова услышал голос Господа, повелевавшего мне покинуть родную землю. На следующий день я снова пошёл к отцу Веремею и рассказал о том, что Господь снова говорил со мною. Отец Веремей внимательно выслушал меня и сказал:
— Узри, чего хочет Господь и выполняй его волю!
Этот сон повторялся двадцать девять днёв подряд. На тридцатую ночь я снова услышал голос Господа.
— В Иерусалим иди, Афанасий. сказал мне Господь!
Я рассказал о том отцу Веремею. Он выслушал меня и сказал:
— Господь призывает тебя на святую землю! Иди, Афанасий. иди выполнять волю господнюю.
Я вернулся домой и начал прощаться со всеми моими дорогими домочадцами. Я плакал, покидая Новгород. Ибо ни разу до того не покидал город, а сейчас. мне предстоял дальний путь. на святую землю. Я не знал, вернусь ли оттуда живым.
На третий день опосля последнего сна я взял золота, одежды, слугу, вдоволь еды, четырёх лошадей. и отправился в дальний путь.
Путь до святой земли был труден и опасен. Не раз я стоял на краю гибели, когда по дороге на меня напали лихие люди. или когда я плыл на корабле и видел страшную бурю, что едва не унесла нас всех на дно морское. Не буду описывать все мои испытания, а их было немало. Ибо это будет означать, что я ропщу на Господа нашего. Скажу о главном. По истечении одного года, я достиг святой земли. Я достиг города Иерусалима, как и велел мне Господь. Я бродил по улицам Иерусалима, и более всего меня поразили люди в огромном количестве обитавшие в этом городе, и которые имели название «мавры». Много диковинок я повидал в первый день своего пребывания. Глядя на них, я думал только об одном. Остаться ли я должен навечно в святой земле?
Если так, пусть сбудется воля Господа. Я останусь здесь, и буду молить Господа за грехи свои тяжкие и грехи люда Новгородского. Пусть сбудется воля Господа нашего!
Не зная, что делать, я с утра до вечера бродил по улицам святого города, молился у гроба Господня, а поздней ночью возвращался в дом одного доброго христианина, который дал мне приют. Это продолжалось двадцать девять дней. На тридцатый день я вновь вышел из дома моего доброго друга и принялся бродить по улицам. Мысли мои, одна тяжелее другой, навалились на седую голову. «Не увижу больше жену свою милую, детей моих любимых», — горестно думал я. Я был настолько поглощён горестью и печалью, что. не сразу заметил, как стало темнеть. Я оторвался от тяжёлых мыслей только тогда, когда вокруг меня сгустился непроглядный мрак. Я остановился и огляделся. Ужас меня обуял, когда я увидел, что. нахожусь в открытом поле. Даже огней города вблизи не было видно. Я растерялся, не зная куда идти. И тогда. я увидел гору перед собой. В середине той горы мерцал огонёк. Не знаю, почему я направился туда. В душе появился чувство, что там. цель моего долгого пути. Страх покинул меня. Ноги сами несли меня к мерцающему огоньку. Я поднялся по склону горы, когда увидел. пещеру. Свет шёл оттуда.
— Входи, Афанасий, — раздался голос из пещеры. Голос был негромкий. В нём звучало спокойствие и безмятежность. Я вошёл в ту пещеру.
Я увидел глубокого старца. У него были длинные белоснежные волосы. Лицо было в глубоких морщинах. Одет старец был в лохмотья, которые едва прикрывали голое тело. Перед старцем горёл костёр, а рядом лежала сума. Старец сидел с опущенной головой. Он не поднял на меня своего взора, когда я вошёл в пещуру, а только указал рукой на костёр. Я сел у костра напротив старца. Едва я это сделал, как он достал из сумы…кусок чёрствого хлеба и, преломив его, протянул половину мне. Я принял хлеб. Раздался голос старца:
— Я ждал тебя, Афанасий!
Я был потрясён его словами. Откуда этот старец знал моё имя? Откуда он знал, что я приду к нему? И как я попал сюда?
— Господь направляет тебя, Афанасий, — старец читал мои мысли. — Он направил тебя…неспроста, Афанасий. Ты должен передать послание…царю вашему.
— Царю? — я был ещё боле потрясён словами старца. — Да кто я такой, чтобы явится перед ликом царя. Иоанна Грозного. Одно его имя. внушает глубокий страх. Я не осмелюсь.
Эти слова я сказал старцу. Старец даже не поднял головы.
— Выслушай меня, Афанасий, и ты всё поймёшь. Поймёшь и забудешь свой страх, ибо сейчас в твоих руках появиться власть. перед которой. даже ваш грозный царь содрогнётся.
Эти слова старца. Я даже передать не могу, что я почувствовал, услышав их. Тем временем, снова раздался голос старца:
— Слыхал ты о князе, что называется Евстас Мандрыга?
— Как ни слыхивать, — ответил я. — Князь сей — голова опричников царских. Подвиги и великие деяния молодого князя. известны всей Руси. В великом почёте у царя пребывает князь Мандрыга.
— Ты отправишься к царю и передашь на словах, что он казнить должен князя Мандрыгу, а гроб с телом поместить в отдалённое место, которое никто и никогда. не найдёт. Ты понял мен, Афанасий?
— Старче, — отвечал я, — ты просишь не о том. Да и почему царь должен послушать меня и казнить храброго князя Мандрыгу?
Впервые за время разговора старец поднял голову и посмотрел на меня. Мне стало не по себе от его взора. Глаза старца. излучали несокрушимую волю. Меня начал охватывать ужас ещё прежде, чем прозвучали слова старца.
— Князь тот — единокровный сын дьявола!
Услышав слова старца, я начал шептать про себя оберег и креститься. А старец продолжал говорить:
— Передай, пусть казнит князя Мандрыгу и захоронит тело далеко. Тогда и только тогда, мы избавимся от зла. Но только его одного. Ты слышал, Афанасий? — настойчиво повторил старец. — Казнить…царь должен его одного. Никто из кровных родных не должен быть наказан. Ибо в крови своих родных Мандрыга будет черпать силу.
Старец замолк. Тело моё холодело от страха и глубокого ужаса. Я ждал, что скажет ещё. старец.
— Помни о том, что я сказал, Афанасий, и передай царю мои слова. И запомни ещё, самое главное. — Старец на мгновение замолчал, а потом продолжил более глухим голосом:
— Если будет супруга у князя и брак тот. будет освящён перед богом,…берегите её. Берегите княжну как зеницу ока. Пока Мандрыга не будет похоронен, ни один волос не должен упасть с головы княжны, ибо в смерти княжны. Мандрыга обретёт могущество отца своего. и тогда горе нам всем.
![Луи Бриньон - Монеты тринадцати[Книга 1]](/uploads/posts/books/261956/261956.jpg)
