Сэм Крайстер - Наследники Стоунхенджа
Гидеон удивился:
— Тогда вы знаете, через что ему пришлось пройти, что случилось с моей матерью и что он сделал ради моего спасения.
— Действительно знаю. — Человек изучающе разглядывал Гидеона. — Ты явно многое узнал, очевидно из отцовских дневников. Но хорошо ли ты понял то, о чем читал?
— Думаю, что понял.
— Так скажи мне.
— Вы — Мастер, духовный вождь Последователей Святых. Мой отец был старшим и доверенным членом Внутреннего круга. Вы, он и многие другие посвятили жизнь охране Святых и обновлению их энергии.
Губы Мастера раздвинулись в тонкой улыбке.
— Не совсем так, но близко. — Он спешил выяснить, что еще известно отпрыску Натаниэля. — Ты имеешь представление, каким образом поддерживается энергия Святых?
— Человеческими жертвоприношениями. Жертвы приносятся до и после зимнего и летнего солнцестояний. В определенные фазы Луны. Отец писал, что это необходимо для восстановления земного и небесного равновесия.
Мастер уважительно взглянул на него.
— Ты хороший ученик. Однако между теорией и практикой — большая разница. — Он сложил скрытые рукавами руки. — Ты искал нас, Гидеон, и нашел. Чего ты хочешь?
— Быть принятым. Мои мать и отец мертвы. Вы — моя семья. Я — уже дитя Святых, вы же знаете, как крестил меня отец много лет назад.
Мастер кивнул:
— Знаю. Он омыл тебя священными водами и просил Святых охранить тебя от болезни, убившей твою мать. Обещал им свою жизнь, если они подарят тебе здоровую и долгую.
Слезы подступили к глазам Гидеона. Опять вспомнились слова Натаниэля: «Я охотно отдам свою кровь, свою жизнь. Я только надеюсь, что они окажутся достаточной ценой. Достаточной, чтобы изменить судьбу, которая ожидает моего бедного, лишившегося матери сына».
Мастер поднялся от стола и прошелся по комнате.
— Святые — не чудовища. Они не из прихоти требуют жертв. Основа всего — давать и получать, это часть цикла жизни и смерти. В обмен на сохранение твоей жизни Натаниэль обещал им свою. Он взял на себя роль жертвы.
В голове у Гидеона стало пусто.
— Самоубийство?
— Нет. Это была не жертва. Это был поступок эгоистичного отчаяния. Он хотел помешать Внутреннему кругу следовать путем, которого не одобрял.
— Каким путем?
Мастер устало вздохнул:
— Твой отец провел огромную исследовательскую работу и пришел к выводу, что неизменной доктриной Ремесла было правило, по которому те, кто получал дары Святых, становились жертвами. Он утверждал, что каждый, черпавший из божественного источника, должен по прошествии лет уплатить божественную цену. Внутренний круг с ним не согласился. Они сочли, что эта древняя традиция нуждается в развитии, что Святые сами изберут себе жертву.
— Как?
— Просто. — Мастер легко взмахнул руками. — Они притягивают людей. Смотрители — те, кто увез тебя от Камней, — ждут и наблюдают. Когда кто-то ощущает непреодолимую потребность коснуться определенного Камня, посвященного находящемуся в восхождении небесному зодиакальному знаку, они видят в нем избранную жертву.
Мастер сел на каменную скамью рядом с Гидеоном. Его следующие слова должны были потрясти парня, возможно, до глубины души.
— Ремесло — демократическая организация. Мы следуем уставу, заложенному столетия назад. Однако интерпретация этих правил — право и долг очередного Мастера и Внутреннего круга. Твой отец, решившись противостоять Кругу в вопросе жертвоприношений, практически подписал себе приговор.
Гидеон, казалось, растерялся.
— Не понимаю. Почему мнение моего отца было важнее мнений остальных?
Мастер понял, что Натаниэль рассказал сыну не все.
— Потому, Гидеон, что, когда вопрос был поставлен на голосование, Мастером был не я, а твой отец.
102
Вопли Кейтлин пронзали камень футовой толщины как высокооборотная дрель. Девушка больше не могла терпеть. Черная тьма и тишина сводили с ума. Она колотилась кулаками, коленями, головой в жесткие стены вертикальной могилы.
Двое стороживших ее Смотрителей бросились к щели. Нельзя было позволить ей повредить себя. Она не должна умереть до назначенного времени. Они запустили отпирающий механизм, и Кейтлин, вывалившись наружу, рухнула на колени. Все ее тело было покрыто ссадинами, длинные черные волосы свалялись от пота и крови. Она, рыча, отбивалась от них.
— Пустите меня. Отпустите, ублюдки сраные!
Смотрители прижали ее спиной к полу. Лицо было залито кровью, ухоженные руки ободраны до кости. На лбу от ударов о камень виднелось несколько глубоких ран. Мужчины переглянулись. Она взбесилась от тесноты. Билась в припадке безумия, пыталась убить себя.
Кейтлин хотелось сейчас же покончить с этим кошмаром. Пусть даже смерть, лишь бы это кончилось. Но постепенно она затихла. Снова возобладал разум, усмирив сидящего в ней зверя. Мужчины все прижимали ее к холодному камню. Один, оседлав ее, держал руки, другой встал коленями на лодыжки. Только теперь, когда затихла буря в крови, до нее дошло: они любители.
Она видела, как умеют удержать человека Эрик и его команда. Они никогда не прибегали к подобным методам. Достаточно умело вывернуть кисть, чтобы лишить человека способности к сопротивлению. Достаточно ткнуть пальцем в нужную точку, чтобы остановить боксера-тяжеловеса. Эти — не умели. Учились на ходу.
Кейтлин уставилась в глаза державшему ее человеку.
— Все. Уже все.
Он отпустил ей руки, встал, настороженный, готовый снова навалиться всем телом.
— Надо заняться ранами на голове, — сказал он младшему.
Они помогли ей встать и собирались сковать запястья, но Кейтлин выдернула руки и вогнала колено в пах стоявшему прямо перед ней. Второй попытался схватить ее сзади. Она откинулась всем телом, отбросив его к стене. Когда он ударился о камень, она резко вскинула голову, разбив ему лицо затылком. Болезненный удар. Он выпустил ее и обмяк. У него был сломан нос.
Кейтлин оказалась свободной в освещенном свечами коридоре Святилища.
103
В голове Гидеона кружилась пустота. Известие, что его отец был прежде Мастером, опустошило душу. Он ожидал другого. Хотел узнать причину самоубийства, найти виновного. К такому повороту он готов не был.
Нового Мастера не заботили чувства Гидеона. Он просто хотел выяснить, много ли тот знает, представляет ли серьезную угрозу.
— Ты знаешь, что это за место? Где мы?
— В Святилище, — равнодушно ответил Гидеон, занятый своими мыслями.
— А где оно находится, знаешь?
Этот вопрос оказался сложнее и вывел Гидеона из ступора.
— Отец описывал Святилище, но не его расположение. Правда, я расшифровал не все дневники. Наверняка в них найдутся места, где он пишет точнее.
Мастер вглядывался в глаза парня. Возможно, Натаниэль сохранил тайну места. Но, возможно, сыну она известна, однако он понимает, насколько опасно это знание.
— Для постороннего ты отлично осведомлен. Для непосвященного. — Он свел ладони. — А потому возникает проблема: что нам с тобой делать?
Гидеон придвинулся к нему.
— Сделать меня своим. Позволить присоединится. Не вижу для себя иного пути. Учитывая потерю моего отца, его обет, я в любом случае неразрывно связан со Святыми.
— Даже если бы мы решили принять тебя в Ремесло, я не уверен, что ты готов. Инициация — тяжелое испытание. Оно требует полного доверия между Мастером и неофитом. Доверие — единственное, что поддерживает испытуемого, когда проливается его кровь. Боль мучительна, невообразима.
Гидеон опустил голову:
— Я хочу этого.
Мастер взял Гидеона за подбородок, поднял ему голову и заглянул в глаза.
— Кто поручится, что ты не продолжишь дело отца, разбивая изнутри наши ряды?
Гидеон воодушевился:
— Я не желаю зла вам и Последователям. Я хочу быть принят в их ряды. Хочу жить полной жизнью под благословением Святых. Хочу избежать проклятия болезней. И уж точно не хочу провести остаток жизни в страхе за нее и опасаясь поджога дома.
Мастер счел эти причины достаточно убедительными и искренними. Убивать Гидеона значило рисковать возможным разоблачением. Если о Ремесле станет известно, это помешает завершить ритуал обновления. Он прошелся по комнате.
— Есть способ доказать свою преданность, свою убежденность. Если ты им воспользуешься, я лично поручусь за тебя. И посвящение начнется этой же ночью.
— Какой способ?
— Дневники твоего отца. Передай их нам, и ты станешь одним из нас.
Гидеон покачал головой:
— Я знаю, в чем состоит посвящение. Я готов подставить свое тело под нож и кости под молот. Разве этого не достаточно?
— Нет. Эти записи — нож, приставленный к нашему телу, молот, занесенный над нашими головами.
