Леонид Свердлов - Последний отпуск
— Кажется, этот посетитель сбежал, не расплатившись, — заметил я.
— Да? — рассеянно переспросил Бартоломеас. — Может быть, конечно. Посетителей у меня много, за всеми не уследить. Да я этим не занимаюсь — это забота официантов.
— Он, кажется, даже пиво не допил, так торопился.
Бартоломеас посмотрел на недопитую кружку на соседнем столе.
— Ну, раз не допил, значит, наверное, еще вернется. Мало ли зачем человеку нужно отлучиться.
— А вы его знаете?
Бартоломеас пожал плечами.
— Я его лицо не разглядел.
Тут вернулся Мартин, и тема разговора поменялась. Мы проболтали допоздна, пока не ушел последний посетитель.
Мой подозрительный собеседник так и не вернулся. Недопитое пиво вскоре унес официант.
Мартин стал прощаться с Бартоломеасом, а я решил перед сном прогуляться к могильному камню.
Окошко в замке снова светилось. Кажется, я даже разглядел там чей-то силуэт.
Холодная рука Эльзы легла на мое плечо так же неожиданно, как и вчера. Но на этот раз я совсем не растерялся. Хотя теперь я и знал, что она мертвая, мне было совсем не страшно. Я достаточно взрослый и образованный человек, чтобы не бояться покойников.
Смело приобняв ее за талию, я совсем было собрался повести ее в сарай, но она не сдвинулась с места. Ее взгляд был прикован к светящемуся в замке окошку. Я хотел отвлечь ее, но она не обращала на меня внимание. Только протянула вперед руку и прошептала: «Это он. Он. Мой мучитель».
Меня это, надо сказать, нисколько не удивило. Я и сам уже понял, что в замке по ночам хозяйничает его последний владелец. Накануне я не поверил хозяину гостиницы, но теперь я точно знал, что бывают ожившие покойники, а значит, ничто не мешает точно так же существовать и призракам.
Однако ее упрямство меня раздражало.
— Чем я могу тебе помочь? — спросил я, продолжая тянуть ее к сараю.
Но она не ответила. Только глубоко и печально вздохнула.
— Много. Много лет он терзает меня. Не будет мне покоя, пока он там. И не будет нам с тобой счастья.
Я понял, что сегодня мне ничего не светит, и почувствовал, как во мне вспыхивает ненависть к этому гадскому призраку. Ведь до чего же, зараза, довел девушку!
Неожиданно она обернулась ко мне и вцепилась руками мне в плечи.
— Спаси меня! Защити от него!
— Все, что попросишь, только как?
— Убей его! Убей подлого мучителя! Защити меня от его грязных домогательств, о благородный рыцарь!
Она назвала меня благородным рыцарем! Значит, прав был Бартоломеас: благородство через все поколения заметно!
Я почувствовал, как к моему праведному гневу присоединяется неистовый порыв. Тело наполнилось мощью и удалью предков. Зов крови сразу подсказал мне, что надо делать.
Я бросился в гостиницу. В ресторане уже никого не было. Со стены призывно поблескивал сталью клинка древний меч. Этим мечом был зарублен хозяин замка. Глубоко символично, что им же будет добит подлый призрак.
Подняв над головой свое грозное оружие, я выбежал на полянку перед отелем и, подобно моим доблестным предкам, бросился защищать честь прекрасной дамы.
Я бежал по болоту, следуя за Эльзой, показывавшей мне дорогу. Движимый зовом предков, я совсем забыл слова Бартоломеаса, предупреждавшего меня, что в замок нет пути. На самом деле, тропинка была, и совсем не плохая. Но я это понял позже, а пока я бежал, размахивал мечом и ни о чем не думал. Или нет, пожалуй, думал. О том, что владение мечом у меня, очевидно, наследственное. Ведь я до этого ни разу не держал в руках меч, а тут сразу так приноровился.
Взбежав по темной, но отлично сохранившейся лестнице, я бросился к двери, из-под которой пробивался лучик света.
За распахнувшейся дверью я увидел небольшую комнатку с видом на гостиницу. На столе у окна горела свечка. У стола стояла та самая тень, которую я уже видел в окне замка. Это был тот, кого мне было суждено уничтожить окончательно. Очевидно, он и сам это понял. Он вскочил, повернулся лицом ко мне, поднял руку, пытаясь защититься. Но это, конечно же, было бесполезно. Мой меч опустился на него.
Только после этого я начал соображать, что произошло. Я стоял с мечом в руке. У моих ног истекал кровью незнакомец, который за час до этого пугал меня непонятными предостережениями.
Что же я натворил!
Меч выпал из рук. Во мне все похолодело. Судорога сковала тело. Это было как сон наоборот: я проснулся и кошмар начался.
Я стоял, не в силах ни пошевелиться, ни осознать происходящее. Кошмар не кончался.
Даже быстрые шаги на лестнице не вывели меня из оцепенения. Мне следовало бежать, прятаться, но я стоял как идиот, тупо глядя на кровь, растекавшуюся по полу, все еще ожидая, что труп призрака исчезнет.
Такого остолбенелого меня застали запыхавшиеся Бартоломеас и Мартин. Хозяин гостиницы застыл в дверях, а полицейский бросился к человеку, лежавшему на полу.
Несколько мучительно долгих секунд.
«Мертв», — заключил Мартин.
Он снял капюшон с головы убитого и переглянулся с Бартоломеасом. Хозяин гостиницы покачал головой: «Да, это точно он».
Мартин встал на ноги.
— Томас Грум, — сказал он. — Пропал без вести год назад. Значит, он тут скрывался.
Мартин с досадой посмотрел на Бартоломеаса. Тот покраснел и опустил глаза.
— Жил в замке, никому не мешал, свечу зажигал по ночам, привлекал туристов. Он абсолютно безвреден. Невинная жертва обстоятельств.
— Этот человек — убийца, вор, растлитель малолетних и осквернитель могил.
Бартоломеас растерянно развел руками.
— А кто в наше время безгрешен?
Он выразительно посмотрел на меня. Подумать только, вот и я стал убийцей. Мартин встал и подошел ко мне.
— Ну, зачем вы его убили, молодой человек? Вы что, не в своем уме?
— Я… Я… должен был… Не знал… Он настоящий… Не призрак…
Мартин схватился за голову.
— Какой еще призрак?! Вы что, сказок обчитались?!
— Она… Она сказала…
— Кто сказал?
— Эльза, — тихо пояснил Бартоломеас. — Это она все не уймется. Сучка малолетняя. Крематорий по ней плачет. Триста лет так.
— Эльза? — переспросил Мартин. — Так вы знакомы с Эльзой?
Я промолчал в ответ, но, видимо, это молчание само по себе было достаточно красноречиво.
— Молодой человек, молодой человек! — проворчал Мартин. — До чего ж вы опустились! И девочку не пожалели, и над покойницей надругаться не побоялись.
— Перестань, Мартин, — вступился за меня Бартоломеас. — Она уж триста лет девочка. А какая она покойница — сам знаешь.
Мартин не обратил внимание и продолжил допрос:
— Зачем вы меч украли?
— Я не украл… Я вернул бы…
Мартин вздохнул, положил мне руку на плечо и печально проговорил:
— Знаете, молодой человек, не как полицейский, а как простой гражданин скажу вам: если бы за глупость судили, вам дали бы максимальный срок.
Что я мог ему возразить?
— Послушай, Мартин, — сказал Бартоломеас, — но в нашей-то стране за это не сажают. Неужели ты арестуешь молодого человека, единственная вина которого только в том, что он полный идиот.
— У меня нет выбора, дружище. Думаешь, мне просто это сделать? Не хватало мне убийства в конце квартала.
— Какое убийство, Мартин? Кого убили? Этот человек давно уже пропал, его уж и искать перестали. По крайней мере, здесь его никто искать не будет.
— Ты с ума сошел! Ты что, предлагаешь мне отпустить убийцу?
— Никуда он отсюда не денется, Мартин.
Хорошие они все-таки люди. Особенно Бартоломеас.
Прошел уже год с тех пор, как закончился мой последний отпуск. С тех пор я живу в замке. Днем сплю, ночью сижу в кабинете, выходящем окнами на гостиницу, читаю при свете свечи. Тут, кстати, неплохая библиотека.
А ведь неплохо все в конце концов сложилось. На работу ходить мне больше не нужно. И я получил в свое распоряжение целый замок. И это по совершенно ничтожной цене. Поскольку деньги мне здесь больше не нужны, я отдал свою кредитную карточку Бартоломеасу, и он снял в банкомате все мои сбережения — около пятнадцати тысяч евро. Эта сумма несравнима с ценой настоящего замка.
После этого меня объявили пропавшим без вести. Выходить из замка мне теперь чревато, да и не к чему. Здесь я в полной безопасности. Здесь природа, свежий воздух, никакой суеты.
Бартоломеас иногда заходит в гости. Он приносит мне еду, и мы порой проводим по несколько часов за приятной беседой. Особенно часто это бывало зимой, когда в гостинице не было постояльцев.
Я тоже иногда захожу в ресторан к Бартоломеасу. Инкогнито, естественно. Пью пиво, стараюсь не привлекать внимание и не попадаться на глаза Мартину. Он, кажется, до сих пор не смог забыть мою оплошность.
Эльза является мне теперь регулярно. Она, конечно, милая, но очень уж воняет. И характер у нее оказался прескверный. Мало того, что она все чаще устраивает мне сцены и обвиняет, что я отравил ей жизнь (жизнь! Нет, вы только подумайте!), так она еще и путается с молодыми постояльцами Бартоломеаса и, кажется, плетет против меня какие-то интриги. Вообще для мертвой она слишком уж живая. Только хладнокровная. И не моется.
