Евгений Фоменко - Костная мука
Вот про таких говорят — себе на уме. И еще, что с ними нужно держать ухо востро. Типчик, короче, еще тот. Но Мише он все больше и больше нравился. Он вообще в людях эти качества высоко ценил — эрудицию, независимость, чувство юмора.
… Влад отсутствовал минуты три, не больше. Когда он снова показался в дверном проеме, у Михаила словно гора с плеч свалилась.
— А интересная петрушка получается. Правильно говорят, что дуракам везет.
Архангельский паренек тут же уставился в землю и недовольно засопел.
— Спускайтесь, — махнул рукой товарищам Влад, — тут кое-что интересное есть. Только сразу предупреждаю — воздух внутри не самый приятный.
Михаилу еще раз вспомнились водка, баня и компания старого друга. Но отступать было уже поздно. Проклиная себя за неожиданно проснувшуюся тягу к археологии, Перевозов спрыгнул вниз. Внутри дышать было действительно тяжеловато, но не смертельно, только запах затхлой сырости мешал чувствовать себя совсем уж комфортно.
— Проходите, гости дорогие, — откуда-то из тьмы позвал Влад.
Луч света от фонарика уперся в свод колпака.
В спину остановившемуся Михаилу врезался шедший следом Вовчик, и тут же, ойкнув, отскочил в сторону.
Несколько секунд Влад водил фонариком по потолку, и только потом осветил им окружающее пространство. То, что предстало перед глазами Михаила, повергло его в шок. Ком подступил к горлу, сразу почувствовалась и нехватка воздуха.
— Спокойствие, только спокойствие, — Влад приставил к своему подбородку фонарь, прямо как скаут у костра в голливудских страшилках, и скорчил гримасу. Но ожидаемого эффекта не достиг. Вовчик и Михаил вообще не отреагировали на его выходку. Потому что тут было кое-что гораздо более жуткое, чем его идиотская рожа.
Вдоль стен бронеколпака в разных позах лежало несколько тел. Вернее, это были даже уже не тела, а останки, местами сгнившие, местами мумифицированные, облаченные в истлевшие лохмотья, которые когда-то были военной формой.
— Знакомьтесь, наши новые друзья — Гансик, Фридрих, Густав, Йохан, Мартин и… — Владислав почесал висок фонарем, — пусть будет Рупперт.
После этого перечисления Вовчика вырвало.
— Так, господа, блевать попрошу на улице, у нас же тут культурное заведение, — зло хихикнул аспирант-политолог.
Вовчик незамедлительно воспользовался предложением и пулей выскочил из убежища, по дороге не вписавшись в дверной проем. У Михаила закружилась голова, но он смог подавить подступивший приступ тошноты.
А Владислав, насвистывая какую-то мелодию на манер немецкого марша, по-хозяйски обошел помещение и присел на корточки возле одного трупа.
— Хм… Странно.
— Странно? — повторил за Владом Михаил.
Влад достал сигарету, но тут же убрал ее в пачку.
— Да, странно, я-то сначала подумал, что это что-то из разряда разведгрупп, но вот эти два гаврика, — Влад посветил на ближайшие к себе останки, — явно не немцы. И не финны. И на испанцев они тоже не похожи.
— А причем тут испанцы? — не понял Перевозов.
— А они тут тоже были, успели поучаствовать в блокаде Ленинграда. Генерал Франко по мелочи помогал Гитлеру. Стояла под Ленинградом такая «Голубая дивизия». Подвигами они не отметились, слава богу.
Свет фонаря еще раз выхватил «неправильные» останки.
— Слушай, ну не было тут никого, кроме немцев, финнов и испанцев. А эти двое вроде на румынов похожи. Хотя, тоже союзнички. Может, опыт приезжали перенимать.
Влад замолчал, что-то обдумывая. Миша стоял рядом и мялся с ноги на ногу.
— Ладно, пойдем покурим, а потом начнем мародерствовать. Время у нас еще есть, — нарушил молчание Владислав. — Возьмем самое ценное, скелеты трогать не будем. Пусть лежат, потом разберемся, что с ними делать. Я тебе дам телефончик одного человечка в Питере, он поможет. На заставе про находку скажем только твоему корешу-капитану да прапору. У нас тут ни одно дело без прапора не делается…
* * *Вовчика было решено к процессу сбора ценностей не привлекать — уж очень он был бледен и напуган. Михаилу, который выглядел не так дерьмово, Владислав поручил держать фонарик.
Работал Влад быстро и методично, мастерски отрезая пуговицы, снимая жетоны, проверяя остатки одежды на предмет чего-то стоящего. Похоже, от процесса он получал какое-то, только ему ведомое, удовольствие.
— А ты это… У тебя уже опыт в подобных делах есть? — Перевозов не удержался, спросил. Уж больно ловко орудовал ножом бывший аспирант отделения политологии.
— Что было, то было, — спокойно ответил Влад. Собранные вещи он аккуратно сложил в черный мусорный мешок, который нашелся в одном из карманов жилетки Михаила. — Еще на первом курсе пару раз отправлялись в такие походы. Сейчас еще рюкзаки проверим, может не все там гниль погрызла. А с этих румынских товарищей вряд ли удастся что-то поиметь. Хотя — стоп! Что я вижу! У этого зубки золотые! Целых два…
Без всяких церемоний ефрейтор начал выковыривать зубы из челюсти одного из румын.
— Ты что, хочешь их себе забрать? — ужаснулся Михаил. Фонарь в его руке задрожал.
— Why not? — не отрываясь от своего занятия, ответил вопросом на вопрос Владислав. — Свети ровней, напарник. Вот так. Зубы им точно уже не понадобятся, им теперь только кашку можно. А золоту чего пропадать? Если не хочешь с этим связываться, то давай я их себе заберу, как считаешь?
— Забирай, — Перевозов снова почувствовал себя нехорошо.
— А это еще что такое? — Влад с интересом крутил в руках металлическую банку, извлеченную из ближайшего рюкзака. Выяснилось, что она открывается как тубус. Влад начал аккуратно вытаскивать верхнюю часть.
— Ты прямо как физик-ядерщик, — попытался пошутить Перевозов.
— Цыц! — моментально отреагировал Влад.
Было странно, что банка за годы, проведенные в сырости и мраке, не проржавела. Верхняя ее часть медленно поднималась кверху. Как только две половинки были разделены, раздался легкий хлопок.
— Порошок какой-то. Похоже, наши немецкие друзья были теми еще кокаинщиками. Интересно, сколько сейчас стоит кокс шестидесятилетней выдержки?
Ефрейтор осторожно принюхался к содержимому банки. Потом аккуратно макнул мизинец в порошок и дотронулся до него кончиком языка.
— Ты что творишь? — закричал Михаил. — У тебя есть мозг вообще?
— Не суетись, — сплюнув, ответил Влад, — обычный зубной порошок. Как я и думал… Хочешь попробовать? Да не бойся, просто нюхни пыль десятилетий, ничего с тобой не случится.
Миша осторожно понюхал, не ощутив никакого наркотического эффекта. Похоже и вправду — зубной порошок. А вот сама банка показалась Перевозову интересной — вся в каких-то в витиеватых узорах, а на крышке выгравирована ящерица.
— Так, пора, наверное, уже до дома, до хаты, — заметил боец-мародер. — А то нам еще до тазика твоего шуровать…
Дважды повторять Михаилу не пришлось.
Последний день пребывания Перевозова на заставе ознаменовался очередной пьянкой, на сей раз «прощальной». Сидели поначалу втроем — Перевозов, Рубашкин и Дмитрич — коренастый рыжий дядька с белорусским говорком.
Михаил предложил позвать еще и Влада, но Дмитрич с Рубашкиным эту идею высмеяли — негоже офицерам с личным составом за одним столом водку пить. Но через пару рюмок свое мнение они коллегиально поменяли и великодушно разрешили присутствовать на мероприятии и бывшему аспиранту.
Пить закончили в четыре утра.
* * *Константин сразу, еще во время телефонного разговора, не понравился Перевозову. Михаила всегда раздражали неопрятные люди. Когда в наушнике раздались причмокивания и харканья, Михаил даже какую-то брезгливость испытал, держа в руках телефонную трубку. Собеседник сразу нарисовался этаким пузаном, у которого под ногтями застряла вековая грязь и от которого за версту несет привокзальными чебуреками.
Посредник, едва услышав про Владислава, сразу же, не откладывая в долгий ящик, предложил встретиться.
— А чего тянуть Машку за ляжку? Быстренько все решим, раз уж меня Влад рекомендовал, — Константин оказался хватким парнем. — Ты сейчас где? Через сколько сможешь быть на Комендантском проспекте? Через полтора часа? Отлично! Тогда возле метро в четыре. Когда подойдешь, то дай звоночек, я там рядом буду.
… До места встречи Перевозов добирался на метро — машину накануне отогнал в автосервис — решил, что пришла пора перебрать подвеску. Вояж по карельским лесам был отнюдь не хилым.
С Костей договорились созвониться сразу, как он прибудет на место, что Михаил и сделал. Тот ответил, что будет через пару минут. Однако ждать пришлось все пятнадцать. Все это время Перевозов нервно посматривал на часы и курил. Ждать он не любил.
Живой Константин оказался ничем не лучше его «телефонного» образа. Невысокий и толстоватый субъект в выцветшей гавайской рубахе и мятых брюках, дешевых очках «police» и стоптанных сандалиях. Чтобы сразу и навсегда определить его в разряд неприятных типов, очень «кстати» пришлась и его жидковатая шевелюра, обильно прилизанная гелем. Константин принадлежал к той категории людей, возраст которых определить практически невозможно. Ему запросто могло быть как двадцать пять, так и сорок лет.
