Марина Александрова - Знахарь
— Его отец еще здесь? — устало спросил молодой врач. Санитарка кивнула, не обращая на него внимания; она была полностью поглощена мальчиком.
Филипп вышел. На улице, несмотря на тревожные события в стране, было тихо. Начало 1918 года обещало мягкую зиму и раннюю весну.
— Мне сказали, что он поправится? — с надеждой спросил Дмитрий. Его уже давно известили об улучшении здоровья малыша, но он жаждал услышать это от самого Филиппа.
— Да, конечно, — он устало улыбнулся и плотнее закутался в овчинный тулуп, подаренный ему Боткиным. Волосы его разметались, а снег запорошил ворот.
Дмитрий снял с себя шапку и надел ее на голову Филиппу.
— Это тебе, — тут Дмитрий не выдержал, и опять скупые мужские слезы скатились по обветренным щекам. Он обнял Филиппа, чтобы тот не видел его слез. — Как говорят мудрецы, не всегда пышная шляпа покрывает достойную уважения голову, но мне кажется, что для тебя такой шляпы еще не придумали, — сказал Дмитрий и улыбнулся.
— А эта? — Филипп показал на свою голову.
Они рассмеялись, и Филипп выслушал печальную историю жизни своего сокамерника.
— …Потом жену вместе с семьей куда-то увезли. Сына она чудом смогла передать мне через свою знакомую портниху. Я даже не знаю до сих пор, жива ли она, — он погрустнел, вспомнив о своей жене Анастасии Кронской, которую любил больше жизни.
— А как же ты справляешься с таким малышом?
— Сам видишь, — горько усмехнувшись, ответил Дмитрий.
Филипп моментально оценил ситуацию и, схватив Дмитрия, чуть ли не бегом направился в бокс.
— Эта женщина, санитарка м-м, дай Бог памяти вспомнить… Ах да, Ксения Болотникова. Она может следить за твоим сыном, пока ты будешь в охране. Ты рассказывал, что бывшая кормилица сущая ведьма? Ну, тогда считай, что она уволена. Я сам скажу ей, что она совершенно не подходит Ярославу, — с этими словами они вошли в бокс.
Ксения уже укладывала выздоравливающего мальчика и на внезапный визит двух мужчин отреагировала соответственно.
— Вы не могли бы потише?
— Ксения, радость моя! С этого дня вы освобождаетесь от всей работы, но получаете то же жалование при условии, что вы будете как следует ухаживать за Ярославом! — на одном дыхании выпалил Филипп.
— Что значит «как следует»? — обиделась Ксения, оглядывая мужчин с ног до головы. Потом она демонстративно отвернулась, продолжая покачивать колыбельку, которую кто-то принес для Ярослава.
Филипп подлетел к ней и, видя, что она согласна, крепко обнял девушку.
— Ну, пожалуйста, я прошу тебя, — усталость как рукой сняло. Хотелось веселиться, петь и напиться.
— Тогда и я выставлю вам свои условия, — сказала Ксения, вздернув упрямый подбородок. Двое мужчин в растерянности уставились на нее. — Вы, Филипп Игнатьевич, прежде всего должны познакомить меня с отцом малыша!
* * *Прошло полгода с той поры, как бесследно исчезла Диана. Филипп искал ее в Новгороде, но, к сожалению, не нашел. Тот монастырь был превращен в госпиталь, а монашек выслали. Куда? Никто не знал.
Со временем он примирился с потерей, но в душе продолжал верить в то, что найдет Диану. Все эти беды и несчастья закалили его. Даже внешне он стал выглядеть намного старше своих лет.
— Величина всякого несчастья измеряется не сущностью его, а тем, как оно на человеке отражается, — сказал как-то лейб-хирург его величества профессор Сергей Петрович Федоров, видя как Филипп старается забыть прошлое, и потому все силы отдает работе.
С профессором у Филиппа сложились теплые отношения. Федорова радовала честность молодого человека. Филипп ни разу не предложил лечить больного царевича, как это делали все, кто так или иначе промелькнули в жизни императорской семьи.
Казалось, что Одинцов, наоборот, избегает всякой публичности, но, как это обычно происходит, со временем он приобрел репутацию отличного врача и очень одинокого человека. Он так себя вел, что всем было ясно — он не нуждается в чьем-бы то ни было участии.
Встретив же Дмитрия, Филипп понял, как он нуждался последние полгода в ком-то. Он словно отрезвел. Сравнивал свою жизнь с состоянием глубокого похмелья.
— Ну что, Коршунов, может, посидим где-нибудь? Допустим, у меня, — предложил Филипп.
— Нет, лучше ко мне. У тебя нет кухарки, а моя готовит отлично. Я в последнее время совсем потерял аппетит, теперь же хочу его нагнать.
— Ладно, договорились, — согласился Филипп, и они разошлись. Дмитрий, служа часовым Георгиевского батальона, охранял семью императора. У него уже заканчивался срок отпуска, и он поспешил на пост.
Филипп вернулся к своим обычным делам. Только войдя в палату-вагон медицинского персонала, он поймал на себе любопытные взгляды. Он взял последние сведения о состоянии своих больных и хотел поспешно удалиться.
— Ой! — Ксения, смутившись, стала протискиваться между дверью и Филиппом. Последний же, догадавшись, в чем, собственно, дело, так и стоял, прижав бедную девушку к косяку. — Может, вы позволите? — робко спросила она.
Не обращая внимания на присутствующих, Филипп обаятельно ей улыбнулся и, бросив взгляд порочного и страстного любовника-кавалера, галантно пропустил ее вперед. Пройдя несколько шагов, он услышал из палаты-вагона дружный смех. Для коллег сцена, устроенная Филиппом, была настоящей неожиданностью.
Глава 38
За все время работы он не давал никому повода судачить о себе как о волоките. Ведь почти все были осведомлены о пропаже его любимой женщины и о том, что его отлучки связаны с ее поисками.
Ксения была смущена, растеряна и не понимала, что значило сегодняшнее происшествие и как к нему относиться. Ей очень нравился Филипп, но были некоторые причины, из-за которых она лишь наблюдала за ним, стараясь держаться подальше. А после знакомства с Коршуновым она призадумалась.
«А не лучше ли заняться им, чем безуспешно пытаться завоевать Филиппа? Ведь и так понятно, что для женщин Одинцов потерян, а даже если и нет, то сколько времени потребуется, чтобы завоевать его расположение и опять поселить в его сердце любовь? Ответа никто не знал. А вот Коршунов так беспомощен и раним. Если его приласкать, а к тому же принять деятельное участие в их с ребенком жизни, можно завоевать его сердце», — такими мыслями была заполнена голова Ксении.
А Филиппа эта встреча взволновала. Не потому, что Ксения ему вдруг понравилась. Нет, в тот момент он испытал естественное чувство возбуждения.
«Даже живя с Дианой, я такого не испытывал!» — для него это было открытием, ударом, неожиданностью. Он не мог понять, почему его так сильно тянет к Ксении, ведь с Дианой он не ощущал подобных чувств.
Да, несомненно он любил ее. Любил так, как, наверное, никого больше не сможет полюбить! Но почему так происходит? Страстным и любвеобильным человеком он, по своему разумению, никогда не был, а вот теперь стал сомневаться в этом.
Мысли путались, рисуя в воображении невероятные картины близости с Ксенией. Ему захотелось в тот же момент овладеть девушкой. Не имели значения место, время. Но он успокоился, разум все-таки победил.
— Да-а-а! — произнес он, поражаясь своему открытию.
Филипп и не заметил, как опустились сумерки и стало прохладно. По дороге домой он встретил знакомых, зазывавших его составить им компанию.
В горном институте студенты отмечали Татьянин день. Конечно, все это было тщательно завуалировано, но веселье витало в воздухе. Еще в обеденный перерыв к Филиппу подошел один из знакомых студентов, Александр Милкин, и выпросил у него четвертину спирта.
— Ты приходи, если что, — подмигнул Милкин. Но Филипп отрицательно покачал головой. Он надеялся провести этот вечер, как и все остальные — за чтением и подготовкой к следующему дню, но встреча с Коршуновым изменила его планы.
Вот уже показались окна коршуновского дома, как вдруг он заметил впереди мелькнувшую фигуру в белом. Она скрылась за деревьями, но, к удивлению Филиппа, остановилась, словно ждала его. Он даже смог разглядеть ее светлые волосы, локонами спускавшиеся по плечам, видел, как она дрожит на холодном ветру.
«Наверное, муж дома покоя не дает, или получила нагоняй от хозяев. Надо бы хоть спросить ее. Ведь простудиться сейчас ничего не стоит», — и он уверенным шагом направился к незнакомке.
Перешагнув небольшую яму, он вдруг столкнулся с ней нос к носу! Хотя расстояние между ними было приличное, и так быстро ни она не могла его преодолеть, ни он не смог бы дойти.
Он поднял глаза на нее, но не смог увидеть ее лица. Оно было закрыто густыми вьющимися волосами. Он протянул руку, чтобы убрать локоны, но девушка отпрянула в сторону и отвернулась.
— Постойте, девушка, вы… — он не договорил, так как она вдруг громко расхохоталась. Она вся содрогалась от смеха, но Филипп чувствовал, что она напряженно смотрит на него.
