Кристофер Мур - На подсосе
Короче, Джеред весь такой: «Бля. Это ж пиздец как круто».
А я такая: «Вы мне солгали».
А Графиня такая мне: «Ага, солнышко, потому-то я тебе сейчас это и рассказываю». Что с ее стороны совершенно не обязательный сарказм.
А Джеред такой: «У меня ващще Рождества лучше не бывало».
А я ему такая: «А ты заткнись, наживка дли пидаров. Меня тут предали».
А Графиня вся: «Ничего, переживешь. Надо проверить, как там с Уильямом».
И теперь-то я вижу, что она была права, но пока мы возвращались к ним в логово, я мрачно размышляла для пущей наглядности, потому что терпеть не могу, когда меня держат за здорово живешь. Дошли до квартала Графини, а там «Скорая» и легавые повсюду, поэтому Хлад и Графиня нарываться не стали, а послали меня за 411.[31] Вижу — мужик с огромным котом на носилках, а к нему кислород подводят.
Тут я такая вся: «Пропустите меня, этот мужчина мой отец».
А санитары такие: «Фиг тебе».
А я вся: «Вас вообще кто вызвал?»
А они такие: «Мужик из дома. Скульптор или кто-то».
Тут мужик с котом такой: «Пропустите ее».
И меня пропустили.
Короче, я такая мимо санитаров пролетаю к мужику с огромным котом и вся такая: «Ты как?»
А он такой: «Ну, башка трещит адски и, по-моему, нога сломана».
А я такая: «Чем тебе помочь?» Потому что у меня же приказ Графини — добыть инфу и предложить помощь.
А он такой: «О Чете позаботься, если можешь. Он на лестнице. Голодать будет».
И я вся такая: «Считай, сделано».
А он, короче, стаскивает с себя кислородную маску и подзывает, чтоб я наклонилась, а он мне шепотом что-то скажет, и я такая: «Что, папа?» — ну потому что санитары же смотрят.
А он шепотом мне: «Пока меня не увезли, можно я твои сиськи посмотрю?»
А я такая ему по ребрам ногой с размаху. Тут все санитары как с дуба рухнули и обосрались притом, пошла отсюда, орут, но они тотально чересчур как-то отреагировали, потому что я же в своих «всезвездных конверсах» была, от них синяки вообще не остаются.
Короче, его в «Скорую» погрузили и дверь еще не успели закрыть, а он такой руку тянет, как утопающий к последней искре жизни, пока чернильные волны смерти его не унесли — и тут я ему сиськи засветила, просто быстро лифчик вместе с топом подняла, потому что я считаю, мы недостаточно помогаем бездомным, а мне хотелось, чтоб он помер счастливым. А кроме того, они у меня маленькие и слишком часто запросы на них не поступают.
В общем, я вытащила Чета с лестницы старого логова и тащу его, как дети кошек таскают, а тут вижу — два легавых, которые раньше были, те, кто, Графиня говорила, помогли подвзорвать Илию, поэтому я такая подваливаю к латиносу и говорю: «Ну, чего и как, легавый?»
А он весь такой: «Тебе домой нужно, тут тебе в такой час делать нечего, а то мы обязаны тебя в участок доставить и родителям позвонить, и хуе-мое, смотри у нас, да ты у нас, ай-я-яй и прочие фашистские догмы тебе в мрачно восхитительный радиатор». (Я перефразирую. Хотя радиатор у меня и впрямь восхитительный, недаром же я три года скобки носила в детстве, а теперь зубы у меня типа единственная приемлемая черта. Надеюсь, клыки прорежутся ровные.)
А здоровый легавый гей такой: «Ты что тут делаешь?»
А я ему такая: «Я тут живу, заднеприводный, это вы что тут делаете? Вы ж по убийствам легавые, нет?»
А он весь такой: «Ну-ка документики предъявим, хуе-мое, да мы тебя, да ты у нас, о боже мой я так пиздеть горазд».
И тут я им такая: «Полагаю, вам со всей этой херотенью сейчас не пришлось бы возиться, если б вы того старого вурдалака как положено взорвали, когда сперли его коллекцию шедевров».
Как вдруг этот латинос и напарник его гей такие: «Чегоооо?..»
А я им: «Это для понятности. Вы сколько тут еще торчать собираетесь?»
И они такие: «Ну, еще с полчасика, мисс. Нам нужно свидетелей опросить и трусы отстирать, в которые мы так совершенно только что обосрались. Вас куда-нибудь подвезти?» (Снова парафраз.)
Короче, я такая пошла, а они остались сидеть, как громом трехнутые, выпустила Чета в новое логово дальше по улице, будто сама тут живу, а потом квартал обогнула по-быстрому и доложила обо всем Хладу и Графине. Джеред такой стоит и на них пялится, точно его загипнотизировали или как-то, поэтому я такая: «Эй, Страшила» — напомнить, какой он УО, и Джеред очнулся. (Мы с Лили и Джередом смотрели «Убить пересмешника» вместе раз шесть,[32] и любимое место у нас — это когда Глазастик видит Страшилу Рэдли за дверью и такая: «Эй, Страшила». Это как спасибо мирозданию сказать за то, что послало тебе безвредного УО, чтоб выручил, так же вот я иногда к Джереду отношусь.) Короче, я такая: «Возьмите мне кофе». А Графиня и Хлад друг на друга поглядели и головами качают. Мол, денег нет.
Поэтому я такая: «Черти, вы такие, блядь, нетопыри. У самих горы капусты, а все время на подсосе. Никакие вы мне больше не Темный Владыка и Владычица». Чего я тотально в виду не имела, но у меня же стресс, и от нехватки кофеина в организме голова болеть начала. Но тут Джеред такой: «Эй, Страшила», — мне, и протягивает десятку. Поэтому я сделала вид, что у меня на сеточках затяжка, чтобы все прекратили на меня смотреть.
Графиня сказала, что знает одну китайскую забегаловку возле Фримонт-стрит, которая в Рождество всю ночь открыта, и мы там можем потусить, пока легавые не свинтят. Мы с Джередом себе взяли по кофе и порции картошки-фри, которая, КВС, у китайцев отдает креветками. А Хлад и Графиня на нас такие смотрят, и грустные-грустные. Поэтому я такая: «Чего? Чего? Чего?»
А Графиня мне: «Ничего».
А это тотально чего-то, потому что я сама всегда так говорю. И я за ее глазами слежу, а она от чашки Джереда не отрывается, пока тот пьет, и я вся такая: «Ох, ебать мои носки, Графиня, по коням уже, а?» И вынула у Джереда из сапога ножик его, схватила его за руку и ткнула кончиком в большой палец.
Хотелось бы мне вот тут, не сходя с места, сказать, что визжать было тотально не обязательно. И что бы не говорил мне китаёза из-за стойки, это тотально чрезмерная реакция, и вообще как он рассчитывает, что я его пойму, если болбочет так быстро и по-китайски? В общем, когда я выжала палец Джереда ему в чашку, а потом немного и в свою и дала ее Хладу, все немного успокоились, даже китаёза после того, как Джеред заплатил ему еще за два кофе, — и встреча Бессмертных Примадонн ЮМЫ официально привелась к порядку.
Похоже, сидели мы там целую вечность, а Графиня и Хлад никак не желали отвечать мне на вопросы про «путь носферату». Типа такое ощущение, что сами без понятия, чего они такое делают. Типа вот в прошлом году я записалась на уроки Продвинутой Еды (это типа готовки для ботанов) на после обеда, а после обеда я обычно ложусь вздремнуть. Что ништяк само по себе, потому от обычной жрачки меня даже не вставляет, поэтому типа сам понимаешь, что мне до продвинутой цифровой жрачки со сверхчетким разрешением, вайфаем и чем не, поэтому я решила: а, сдам, не сдам, пофиг, и спала себе дальше. А потом в конце семестра мне мамаша такая капкан — хлобысть, типа: «О, Эллисон, мы купили все ингредиенты, и ты можешь теперь приготовить нам с Ронни ужин, покажешь, чему ты научилась на Продвинутой Еде. Будет весело».
На что угодно закладываться можно, если мама говорит «будет весело», она уже замахнулась вогнать кол в самое сердце веселья, чтоб его хладный труп уже точно никогда больше не воскрес. Так и случилось. Артишоки? Да кто вообще такое ест? Я думала, это оружие.
Короче говоря, после девяти вечностей в этой забегаловке мы пошли обратно в логово, где, сказала Графиня, меня ждет мой рождественский подарок. Заходим в квартал, легавые с санитарами уже уехали, похоже, горизонт чист, только когда Графиня открыла пожарную дверь к ним в логово, там на ступеньках сидел старый вампирюга, весь голый.
Ну, Графиня и Хлад такие футов на восемнадцать в воздух подпрыгнули, а я почти уверена, что сама немножко описалась. Да, точно описалась. У Джереда же просто припадок астмы начался — ну, не целиком припадок, он только первый раз ахнул. А больше потом уже и не дышал.
Поэтому Илия такой: «Мне постирать надо было».
Давайте я прямо тут скажу, если до сих пор непонятно было, что за последние двадцать четыре часа я так насмотрелась на бледные голые стариковские причиндалы, что моя нежная психика на всю жизнь останется вся в синяках, поэтому не удивляйтесь, если однажды отыщете меня на вересковых пустошах, где я в полночь стану бродить с безумным взором и лопотать про «тотошинок»-альбиносов, что гнездятся в проволочных терках, а за ними гоняются обвисшие стариковские жопки, потому что такая херня с человеком и бывает, если у него травма.
Потом Хлад кинулся весь такой на дверь и нам орет, чтоб линяли, а сам он будет храбро держать атаки нашего древнего общего предка-вурдалака. Я уже начала было сомневаться, сможет ли Хлад выполнять свои обязанности в качестве моего Темного Владыки, но тут он выступил вперед и всех нас спас: такой вот он доблестный герой, — потому что я уж начала было думать, что он просто ботан с поверхностным знанием поэзии.
