Дэни Аткинс - Виновата любовь?
Я рассмеялась. Длинное платье винного цвета действительно облекало Кейти, словно вторая кожа.
– По-моему, она пыталась меня превзойти.
– Безуспешно, – заверила я Сару. Перевернув еще страницу, я вновь увидела Кейти льнувшей к Мэтту – на этот раз они танцевали. – Она что, весь вечер от него не отходила?
Сара пожала плечами, но меня ей было не обмануть.
– Ну и ну, похоже, она своего не упустит.
– Ты же знаешь Кейти.
Я промолчала. Да, ее я знала, зато Мэтта, кажется, далеко не так хорошо, как думала.
– Ерунда, – твердо заявила Сара, беря альбом у меня из рук. – Сколько бы она ни строила ему глазки и не крутила перед ним задницей, он обручен с тобой. Ему всегда была нужна только ты.
Я кивнула, хотя сомневалась, что такая мелочь может остановить Кейти.
– В последние месяцы у вас были какие-то трения, но ты говорила мне, что это все из-за работы, ничего серьезного – не так, как в универе.
Я резко выпрямилась на стуле.
– Не так, как в универе? А что тогда произошло? О чем ты?
Сара виновато вздрогнула, и в ее глазах отразилась лихорадочная работа мысли – как загладить свою оплошность и выбраться из неприятной ситуации, в которую сама себя поставила.
– Что произошло, когда мы учились в университете? – стараясь говорить спокойно, настойчиво повторила я. – Расскажи мне. Я должна знать.
Улыбка исчезла с ее лица.
– На втором курсе вы с Мэттом крупно поссорились и расстались на целых четыре месяца.
Вот так новости! А Мэтт даже не подумал упомянуть об этом, когда зашел разговор о наших отношениях.
– Мы расстались? Но почему? Из-за чего?
– Не могу сказать.
– Ну конечно, можешь, что за глупости, – взмолилась я. – Обещаю, что не стану расстраиваться. Просто мне нужно знать.
– Нет, я не в том смысле. Не могу сказать, потому что сама не в курсе.
Очень странно. Как получилось, что Саре неизвестны детали такого важного события в моей жизни? Мы всегда всем делились. Неужели о чем-то я ей не сказала?
– Да, – кивнула она. – Я много раз пыталась выудить из тебя ту историю… Не вышло.
– Я тогда сильно переживала?
– Очень. Но мне все равно ничего толком не говорила. А я, поверь, очень старалась узнать подробности.
Я рассмеялась, представив эти допросы третьей степени, уловки и ухищрения. Сара предостерегающе наставила на меня палец.
– Вот почему от лучшей подруги не должно быть секретов. Потеряешь память – и никто тебе всей правды не расскажет!
Ресторан постепенно пустел. Я выглянула в окно – небо начинало сереть, сгущались сумерки. Столько всего хотелось обсудить с Сарой, однако времени уже просто не оставалось. Мы расплатились по счету, и, чтобы побыть с ней еще хоть немного, я решила проводить ее до такси.
Все произошло, когда мы стояли на перекрестке и ждали зеленого сигнала светофора. Он только-только зажегся, и Сара сделала шаг вперед, как вдруг я услышала громкий вой сирены. Почему-то он не донесся откуда-то издалека, постепенно приближаясь, а возник резко, сразу, как будто вот-вот перед нами выскочит машина. От неожиданности у меня екнуло сердце. Я бросила быстрый взгляд влево-вправо, но серое полотно дороги в обе стороны оставалось пустым. Пронзительный звук из двух нот, однако, буквально заполнял все вокруг, отражаясь от зданий и мостовой. Ничего не понимая, я завертела головой, пока остальные пешеходы, словно ничего не слыша и не подозревая о грозящей им опасности, спокойно пересекали дорогу. Позже меня посетила мысль – до чего это походило на мой сон, в котором тоже только я одна видела несущийся на нас автомобиль, а другие ничего не замечали. Но пока я могла думать лишь о том, чтобы спасти Сару. Сирена завывала уже так громко, что я едва услышала свой собственный предупреждающий крик. Схватив подругу за рукав, я дернула ее обратно к тротуару, полностью уверенная, что сейчас по тому месту, где она стояла, в визге шин и блеске маячков промчится автомобиль какой-нибудь экстренной службы.
Однако ничего подобного не произошло, дорога по-прежнему пустовала. Те, кто двинулся через переход вместе с Сарой, уже благополучно достигли противоположной стороны. Так и не узнав, что были на волосок от смерти, они косились на меня, удивленные моим странным поведением.
– Куда она делась? – озадаченно спросила я.
Сару, к ее чести, происшествие разве что слегка выбило из колеи – как будто ее каждый день выдергивали из-под колес невидимого транспорта.
– Кто?
– Машина с сиреной. – Сара продолжала смотреть на меня непонимающим взглядом, и я добавила: – Ты что, не слышала ее? Она летела прямо на нас!..
Я замолчала – до моего паникующего разума постепенно начало доходить, что звук пропал. Навалилось чувство ужасного дежа-вю.
– Ты ничего не слышала, да?
Она покачала головой.
– Сирена завывала просто оглушительно, как будто совсем рядом.
Снова тот же жест. Очевидно, кроме меня, этот звук никто не слышал.
– Раньше такое уже случалось? – мягко спросила Сара.
Я припомнила пикающий будильник, которого на самом деле не было, и аромат папиного лосьона после бритья, вдруг окутывавший меня по ночам.
– Да, пару раз, – медленно проговорила я. – Мне казалось, что я что-то слышу и даже запахи ощущаю… – Мой голос замер на полуслове.
– Обязательно скажи об этом доктору на консультации, – посоветовала Сара.
Я знала, что она права, хотя мне ужасно не хотелось добавлять еще один необъяснимый симптом к и без того внушительному списку.
– Может быть, это обычное дело при амнезии, – предположила она, но, заметив мой унылый скептический взгляд, сменила версию: – Или из-за удара по голове у тебя обострились слух и обоняние, и ты слышишь и чуешь то, что другие не воспринимают.
– Ага, как собака?
Рассмеявшись, она обняла меня.
– Если только очень породистая и симпатичная.
* * *
Я спустилась по мраморным ступеням клиники, миновала квартал, где были сосредоточены самые престижные медицинские учреждения, и вышла на улицу, заполненную озабоченно снующими в преддверии Рождества покупателями. Из головы не выходил разговор с доктором. Ожидать решения всех моих проблем после одной консультации, конечно, не приходилось, но я надеялась получить хоть какие-то ответы, а вместо этого на меня свалилась гора новых вопросов.
Встреча вообще прошла совершенно не так, как мне представлялось. Сама клиника была куда более шикарной и дорогой, чем я ожидала, и кабинет врача отличался комфортом – ни пугающей своей холодностью кожаной кушетки, ни санитаров в белых халатах, готовых сопроводить тебя в обитую войлоком палату, если что. Даже с консультантом все получилось совсем не так, как я думала: это оказалась женщина, по-матерински заботливая и добрая, а вовсе не какой-нибудь фрейдист-психоаналитик из фильма. Она была достаточно профессиональна, чтобы вытянуть из меня все детали моего искаженного представления о прошедших пяти годах, однако вела себя так деликатно, что у меня ни разу не возникло чувства, будто вот-вот будет нажата тревожная кнопка, наверняка скрытая где-нибудь под столом.
Чего я точно не ожидала – что это только первая из многих встреч, призванных помочь мне собрать по кусочкам утраченное прошлое. Все возможные медицинские тесты и анализы, которые могли выявить причину психологических проблем, мне сделали еще в больнице, и все-таки сообщение, что быстрого решения не будет, стало для меня ударом. Наверное, втайне я надеялась, что мне пропишут какие-нибудь таблетки или другое лечение, которое разом заставит исчезнуть иллюзорные воспоминания и сделает для меня эту новую реальность… ну, в общем, реальной. Доктор Эндрюс мягко, но решительно рассеяла мои заблуждения на этот счет. И на последний оставшийся у меня вопрос она тоже дала честный и искренний ответ.
– Рейчел, я не могу сказать, когда к вам вернется память. Это может случиться завтра, или на следующей неделе, или гораздо позже. В редких – очень редких – случаях, не стану скрывать, выпавший из памяти период времени остается таким навсегда.
Навсегда. Траурное слово преследовало меня по пятам, замогильным эхом отзываясь на мои шаги по обледеневшим тротуарам.
