Наталия Ломовская - Лик избавителя
Ухмылка странного человека стала еще шире. Дрожащими руками он ударил мужчину по ногам, кулаком стукнул его в бедро и, наконец, сделал нечто уж совершенно нелепое и чудовищное.
Наклонился над ступней мужчины – ступня была длинная, в черном нитяном носке – и впился зубами в большой палец пострадавшего. Плотоядная ухмылка не сходила при этом с лица удивительного человека.
Мальчик закрыл глаза. Он надеялся, что ему это все кажется. Но на самом деле в тот момент он постиг несколько неприятных истин, с которыми ему придется прожить всю оставшуюся жизнь. Первая и самая главная заключалась в том, что ухмыляющегося человека никто не видел, кроме него. Вторая – что странен чужак не только своим поведением и одеждой. Самое удивительное, что над головой у него не было нитей. Значит, это и не человек вовсе. Третья истина оказалась еще более неприятной. Это существо, кем бы оно ни было, пришло сюда вовсе не затем, чтобы помочь пострадавшему. Не затем, чтобы облегчить его боль. Напротив – оно питалось этой болью.
Тут приехала машина «Скорой помощи». Врачи со всей осторожностью положили пострадавшего на носилки и понесли. А чужак шел рядом и все заглядывал в лицо бедолаге, словно надеялся растянуть удовольствие.
И еще кое-что понял Тимур в тот день. Падение строителя не было случайностью. Чужак приложил к этому руку.
– Не понимаю, – сокрушался отец, возвратившись с очередного разбирательства. Он, как прораб, отвечал за безопасность своих рабочих. – Не понимаю, как такой несчастный случай мог произойти? Страховочные пояса совсем новые, сам смотрел и все проверял… И вдруг – перетерся! Как перетерся? Зачем перетерся? Витя говорит – будто кто его в спину толкал! Никто не мог его толкать, никого там с ним не было, все люди видели, все говорили!
Стали искать виноватых. Дотошный следователь выяснил, что у Вити была жена Мариша, крановщица. Маришка хорошо управляла краном, но худо – своим сердцем. Сердце пышнотелой Мариши было мягче воска. Свою привязанность она дарила то одному, то другому предмету, а чтобы недалеко ходить, ухажеров находила тут же, на стройке. Последнего Витя вычислил, пригрозил повыдергать ему ноги. Тот в долгу не остался и, в свою очередь, наобещал Вите тоже каких-то неприятностей. В этом направлении следователь и копал, докопал даже до суда, но самый справедливый суд в мире подсудимого оправдал.
Витя остался инвалидом. Совсем молодой мужик на всю жизнь оказался прикованным к инвалидной коляске. К слову сказать, ветреная Маришка не бросила мужа, ухаживала за ним и по-прежнему работала крановщицей.
Только одно не давало Тимуру покоя. Он все думал – а вот когда Мариша уходит на работу, кто остается с Виктором? Может быть, и никто. А может быть, кто-то незримый, недобрый…
Он думал, он один такой, способный видеть этих существ.
Но все же Вагаеву довелось встретить другого человека с особым зрением. Тимур тогда уже учился в медицинском. На каникулы он поехал в Москву. Неизвестно зачем – просто так, из молодого авантюризма. Вошел у вокзала в экскурсионный автобус. Рядом с ним сел высокий старик с военной выправкой. Такое соседство Тимура не вдохновляло, и он с интересом косился на соседний ряд, на полненькую блондинку с вздернутым носиком. Нити над ее головой нежно розовели, вспыхивали серебристыми и голубыми бликами – блондинка была любопытна, уверена в себе и пребывала в самом приятном состоянии духа. Но отчего-то Тимур не переместился поближе к красавице, а остался рядом со стариком. Экскурсовод уже вещал что-то с наигранной бодростью, двери начали закрываться, когда в салон автобуса проскользнула женщина. Больше всего она походила на провинциалку, взалкавшую столичных радостей. У нее было немолодое испитое лицо. Она была дурно одета: криво сидящая юбка и крепдешиновая блузка непередаваемо-кисельной расцветки мало кого могли украсить, ее чулки собрались в гармошку на тощих икрах, а туфли давно не знали сапожной щетки. У таких теток нити обычно окрашены в цвета заботы и тревоги, но у этой нитей не было. Никаких. Она была пуста, и при взгляде на нее Тимур ощутил прилив тревоги. Он уже знал, что появление невидимок всегда связано с бедой.
Итак, женщина вошла в автобус, и у Тимура неприятно екнуло сердце. Он решил, что скоро непременно случится пакость – скажем, экскурсионный автобус попадет в аварию. А тетка всласть попирует на телах попутчиков. Тимур уже хотел подняться и выйти, но автобус уже тронулся. Старик рядом с ним шумно вздохнул. А невидимка, так и не севшая в кресло, вдруг вышла на середину прохода и…
Она стала раздеваться. Движения ее были вульгарные, явно почерпнутые из какого-нибудь видео плохого качества. Кривляясь и вихляя бедрами из стороны в сторону, она спустила с себя юбку. Расстегнула пуговки на блузке, картинно рванула ее с плеч. Покрутила блузку у себя над головой, задев по голове какого-то мужчину. Тот лишь почесал лысину. Женщина осталась в синтетической комбинации поросячье-розового цвета. Продолжая ломаться, невидимка стащила и сорочку. Белье у нее было заношенное, в серых катышках. Улыбаясь и показывая отсутствующий зуб, женщина взялась за застежку бюстгальтера.
К этому моменту настроение в автобусе упало на добрый десяток градусов. В нитях пассажиров возобладали серые, коричневые и фиолетовые тона. Лысый мужчина хлопал себя по карманам, точно собирался сбацать «цыганочку». То ли он валидол искал, то ли беспокоился за кошелек. Блондинка пригорюнилась. Даже голос неутомимого экскурсовода звучал тише, гид то и дело сбивался, заикался и, наконец, совсем замолчал. Тимур осторожно покосился на старика – тот смотрел на свои сложенные на коленях руки. Покрытые старческой гречкой кисти заметно подрагивали.
– Вы тоже это видите? – вдруг тихо спросил старик.
– Что? – не понял Тимур. Он уже привык к тому, что он такой – один.
– Вот тот интересный дом, – пошел было на попятный старик, но Тимур не дал ему отвертеться.
– Женщину? Голую?
– Н-ну, она пока не голая, да и на женщину мало похожа. Не вполне. Надо же, сколько лет прожил, а впервые встречаю такого, как я. Рад, очень рад. Позвольте узнать ваше имя?
Познакомились. Фамилия старика была Семенец. Вагаеву хотелось с ним поговорить, но порядком мешала заголившаяся среди салона стерва, да и экскурсовод, плюгавый мужичонка с лицом язвенника, смотрел на них с неодобрением.
– Поговорить могли бы и в пивной! Если записались на экскурсию, так слушайте, что я вам говорю!
Вагаев не сомневался – в другое время экскурсовод не обратил бы внимания на двух шепчущихся мужчин – в конце концов, сидели они в самом хвосте, никак ему помешать не могли. Но атмосфера в автобусе была отравлена, в воздухе медленно собиралось электричество…
– Если не хотите слушать – сойдите!
– Это, пожалуй, будет лучше всего, – согласился Семенец.
Автобус притормозил, двери распахнулись. Старик стал пробираться по проходу, Тимур двинулся за ним. Невидимка посторонилась, уступая им дорогу.
На улице сразу стало легче, и даже смрадный московский воздух показался свежим.
– Ф-фу, ну и дрянь же, – выдохнул Семенец. – А что, если нам с вами и в самом деле, как рекомендовал тот говорун из автобуса? А? Чисто символически. Просто чтобы смыть, так сказать, послевкусие. Здесь есть поблизости одно приличное местечко, квартала через два.
– Не откажусь.
Вагаев к спиртному был равнодушен, пьяных не любил, но согласился, потому что надеялся что-нибудь узнать от старика. И узнал даже больше, чем рассчитывал.
Зашли в ресторанчик, заказали какие-то котлеты, салат. Водку принесли в тяжелом, как гиря, графинчике. Старик моментально схватил графин, налил Вагаеву, наполнил свой стакан до краев и выпил одним духом, закусив хлебной коркой. Тимур смотрел с опаской – неужели нарвался на выпивоху? Но Семенец больше к водке не притрагивался, а заметив взгляд Вагаева, засмеялся:
– Нет, дорогой Тимур Адамович, я не пьяница, а употребляю единственно чтобы с ума не сойти. Впрочем, вы сие поймете со временем, сейчас вы еще молоды и организм справляется собственными, так сказать, ресурсами… Давно вы их видите?
– С детства.
– Контакты?
– Ни разу не вступал. Боюсь.
– Странно для студента-медика. Где же ваше профессиональное любопытство?
Тимур поковырял свою котлету. Выглядела она до прискорбия неаппетитно. Потом поднял глаза на собеседника.
– А ведь я вам не говорил, что я медик.
– Ах, надо же было так проколоться! – неискренне всплеснул руками Семенец. – Я думал, вы меня еще на ресторане раскусите. Откуда бы приезжему знать, где тут «приличное местечко»? Кстати, оно успело порядком испортиться. А если москвич, так зачем бы ему соваться в экскурсионный автобус?
– Так чем обязан?
– Не надо, не надо со мной так сурово, Тимур Адамович. Я же к вам неофициально. Никакого ведомства я не представляю, я вообще на пенсии. Но иной раз не могу удержаться, чтобы не применить старые наработки, да и агентурная сеть все еще функционирует.
