Стив Альтен - Эпидемия. Начало конца
— Это Америка! Вы не можете арестовывать представителей прессы!
— Эй, козел! Слышал о Первой поправке к Конституции?!
Представители средств массовой информации так и не увидели, какова была участь полицейских, стоявших в оцеплении вокруг здания ООН. Стражей порядка тоже «изолировали», а их оружие отобрали. Медики заявили, что все действия являются лишь превентивной мерой, направленной против возможной вспышки свиного гриппа. Полицейских завели в «сортировочный пункт», в одну из четырех палаток, установленных военными на площади. Испуганных людей поместили в отгороженные пластиковыми шторами отделение. Медики в белых скафандрах переходили из отделения в отделение, осматривали полицейских, заверяя, что все будет хорошо и им нечего волноваться.
— Чист. Ведите его в палатку для наблюдаемых.
— В норме.
— У него небольшая температура.
— У моих детей — грипп… Ничего серьезного.
— В палатку для потенциально больных. Сделайте анализ крови и волос. Затем дайте ему антибиотики.
— Доктор! Посмотрите, пожалуйста, этого человека.
Офицера Гэри Бэка усадили на пол. Его резиновая дубинка лежала рядом. Он весь покрылся потом. Лицо его посерело, но главное — полицейский кашлял кровью.
— Изолятор! Быстро! Сообщите капитану Зваве. Полный анализ крови и волос — через десять минут.
Офицер упал на четвереньки. Его стошнило.
— В палатку-изолятор его!
— Сортировка три — Базе. Пришлите мобильный изолятор и команду чистильщиков. Срочно!
Медицинский центр для ветеранов
Ист-Сайд, Манхэттен
10:21
Ли Нельсон ввела пациента в одноместную палату на шестом этаже.
— Не так уж плохо, — говорила она Патрику. — Из окна — вид на Манхэттен… Личная ванная комната…
Врач внимательно наблюдала за реакцией Шеперда. Под действием ксанакса его восприятие реальности стало замедленным. Мужчина обвел глазами комнату и начал обыск: посмотрел под кроватью, поднял матрас, выдвинул ящички тумбочки, заглянул в шкаф и даже проверил сливной бачок унитаза.
— Дорогой, здесь все безопасно. Теперь эта комната будет твоей. Будь хорошим мальчиком и ложись… отдохни… Твое состояние меня беспокоит.
Теплое оцепенение распространялось по телу, смиряя душевную тревогу и ослабляя волю. Патрик опустился на кровать. Его тело наливалось жидким, но не обжигающим свинцом.
— Ли… Послушай… Ты меня слушаешь?
— Да, дорогой. Я внимательно слушаю тебя.
— Ты знаешь, что такое истинная любовь? — спросил он.
— Расскажи.
Мужчина посмотрел на Ли. Его широко открытые глаза наполнились слезами.
— Бесконечная пустота.
Ли тяжело сглотнула.
— Шеп, тебе надо поговорить с человеком, который поможет тебе справиться с эмоциями. Де Борн пришлет хорошего специалиста. До разговора с Би тебе, я думаю, следует поговорить с ним.
— Зачем? — спросил Патрик. — Он скажет мне, что я должен забыть ее.
— Нет, дорогой. Он поможет тебе обрести ясность ума и виды на будущее.
Мужчина кивнул головой на картонную коробку с вещами, стоящую на столе.
— Дай мне книгу Би, — попросил он.
Ли Нельсон перебрала содержимое коробки и вытащила «Божественную комедию» Данте.
— Прочти начало первой песни… начальную строфу…
Женщина открыла книгу и прочитала вслух:
— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины… — Ли взглянула на Патрика. — Ты считаешь, что похож на героя поэмы? — спросила она.
Мужчина указал рукой на вставленную в раму картину, написанную маслом: прибрежное бунгало на фоне тропического пляжа… Единственное яркое пятно в безрадостных полутонах больничной палаты…
— Это должен был быть я, — прикрыв глаза, пробормотал Патрик. Он быстро погружался в полузабытье. — Теперь это все, что осталось от моей жалкой жизни… Я попаду в чистилище, а потом в ад.
— Я не верю в ад, — сказала Ли Нельсон.
— Ты никогда не была в аду, а я бывал, — ложась на кровать, сказал Патрик. — Я был там четыре раза. Когда я ложусь спать, ад поджидает меня во сне. Ад осквернил меня. Он запятнал мою душу. Я не хочу, чтобы он коснулся моей семьи. — Его язык заплетался. — Де Борн… Скажи ему: нет… Скажи, чтобы он убирался…
Веки мужчины задрожали. Из горла вырвалось тихое похрапывание.
Дом на берегу был светлым и просторным. Обшитый деревянными панелями потолок гостиной повторял форму двускатной крыши. Из огромных, пятнадцати футов в высоту, окон эркеров открывался прелестный вид на деревянную веранду и плавательный бассейн. Вдали синел Атлантический океан.
Риэлтор распахнула застекленные створчатые двери, впуская в помещение соленый океанский воздух и успокаивающий звук прибоя.
— Атлантический пляж — привлекательный своей старомодностью поселок, расположенный на берегу океана. Вам здесь понравится. Дом выдержан в средиземноморском стиле. Пять спальных комнат. Шесть ванных. Есть домик для гостей. Цена до смешного умеренная — всего лишь два миллиона сто тысяч.
Патрик посмотрел на свою лучшую половину.
— Ну?
Красавица-блондинка баюкала их двухлетнюю дочь на правом бедре.
— Шеп! Нам это не нужно.
— Пока нет… но потом, как знать… Теперь я играю в высшей лиге…
— Пока только два матча, — уточнила блондинка.
— Мой агент говорит, что договоры на рекламу, которые я скоро подпишу, обеспечат мне три таких дома.
— Атлантический пляж — далеко от города.
— Детка! Мы будем жить здесь только летом, — сказал Патрик. — В городе мы купим кондоминиум.
— В каком городе? В Бостоне или Нью-Йорке?
— Какая разница. Можно купить две квартиры.
Молодая женщина отрицательно покачала головой.
— Это чистой воды безумие.
— Нет, ваш муж прав, — улыбаясь лучезарной улыбкой, заверила риэлтор. — Инвестиции в недвижимость — самое надежное капиталовложение. Цены на недвижимость могут только расти. Здесь вы не ошибетесь.
— Весьма признательна за ценную информацию, — пересаживая кудрявую малышку себе на левое бедро, сказала блондинка. — Могу я с мужем переговорить наедине?
— Разумеется. Через двадцать минут приедет еще один покупатель на этот дом, так что, пожалуйста, не задерживайтесь.
Риэлтор вышла на веранду и остановилась, словно для того, чтобы полюбоваться плавательным бассейном. Двери за собой она не закрыла и теперь могла прекрасно слышать, о чем говорят потенциальные покупатели, но блондинка с треском захлопнула створчатые двери.
Шеп улыбнулся.
— Ты назвала меня мужем, — сказал он. — Очень мило с твоей стороны.
— Давай все разложим по полочкам раз и навсегда. Мы еще не женаты, и я не выйду за тебя замуж, если еще хоть раз застукаю тебя флиртующим с очередной чирлидеркой.
— То были не чирлидерки… Я же тебе уже говорил… Я не флиртовал, а позировал для «Хутез».
— Когда я вошла, эти близняшки терлись сиськами о твое лицо!
— Это моя работа, — оправдывался Патрик, — часть моего нового имиджа. Я — новая звезда «Бостон ред сокс».
Блондинка раздраженно фыркнула.
— Кто ты? Твое самолюбие переходит всякие разумные рамки. Я с трудом узнаю тебя прежнего.
— О чем ты? — удивился Патрик. — Ведь мы этого хотели. Наша мечта воплотилась в жизнь.
— Не наша, а твоя. Я не хочу выходить замуж за эгоцентричного бабника, который только и думает, в чью постель ему прыгнуть, когда меня нет поблизости.
— Ты несправедлива ко мне. Я никогда тебе не изменял.
— Но хотел изменить… Давай посмотрим правде в глаза. Мы начали встречать еще детьми. Скажи правду! Ты совсем не хочешь переспать с другой женщиной, особенно сейчас, когда они сами бросаются на тебя?
Патрик молчал, не желая врать любимой.
— Да. Я это чувствовала!.. Что ж… Мы поступим так. Я возвращаюсь в Бостон с дочерью, а ты сам решаешь, как жить дальше: или ты веселишься с этими близняшками, или создаешь семью со мной. Лучше прямо сейчас расставить все точки над «i». Я не хочу, чтобы ты через три, пять или десять лет пожалел о неверно принятом решении.
Схватив сумку с подгузниками, блондинка направилась к выходу.
— Дорогая! Подожди…
Блондинка обернулась. В ее глазах блестели слезы.
— Запомни, Патрик Шеперд! Иногда мы не ценим того, что имеем, пока не потеряем.
