Алексей Шаманов - Заарин
Все произошло мгновенно. Склонившись над поверженными, корчившимися от боли ментами, Петр Кириллович сделал по контрольному выстрелу уже из автомата.
Их тела обнаружили только на следующий день, прочесав всю округу.
Спустя пять минут Петр Кириллович Онопко уже покидал территорию дома-музея с автоматом АКС-74У под курткой и запасным магазином на сорок пять патронов в кармане. Повезло…
А еще через десять минут осознанно неторопливой ходьбы (он с трудом себя сдерживал, чтобы не побежать) Онопко оказался у цели. Улица Карла Маркса, сквер у Дома художника — начало первого уровня ИГРЫ.
Появилось искушение пройти уровень прямо сейчас, но, поразмыслив, Петр Кириллович решил отказаться от этой затеи. Люди идут с работы, по магазинам ходят, прохожих — толпы. Зачем ему немотивированные трупы? Он начнет ранним утром или даже ночью, а сейчас просто пройдет по улице, осмотрится…
Остановился на перекрестке. Пока ожидал рядом с несколькими пешеходами зеленого света светофора, изучал крышу Дома офицеров, расположенного от него по диагонали через перекресток. Слуховых окон оказалось два. Из которого в него стреляли, не помнил. Плохо…
Когда загорелся зеленый, Онопко не пошел по зебре вместе с остальными, потому что увидел ровно посередине проезжей части улицы Декабрьских Событий ярко-красную точку лазерного прицела. Непроизвольно попятился. Сердце молотом застучало о грудную клетку, но схватился он не за него, а за автомат, что висел под курткой, чуть оттопыривая ее на груди.
Красная точка оставалась на одном месте. Пешеходы проходили, не замечая ее. Так и должно быть. Все здесь присутствующие — антураж, нужный Творцу ИГРЫ лишь для создания видимости реальности.
Значит, хочет Петр Кириллович или не хочет, ИГРА начнется, стоит ему пересечь улицу Декабрьских Событий.
Ну что ж, пусть хитроумный снайпер ждет его здесь хоть до второго пришествия!
Онопко сперва попятился, не сводя глаз с красной точки, но та не пересекала незримую линию, совпадающую с пунктирной разметкой середины дороги, и Петр Кириллович, спокойно повернувшись к ней спиной, пошел назад. Перейдя дорогу на другом перекрестке, вышел на параллельную улицу. Через квартал вернулся на Декабрьских Событий и, прижимаясь к стенам домов, добрался по мертвой для снайпера зоне до центрального входа в Дом офицеров.
Месяц назад Павлику исполнилось восемь лет. На день рождения ему много чего надарили вкусного и полезного, но лучший подарок был, конечно, от деда. Очень похожая на настоящую автоматическая винтовка М-16-А2 с лазерным прицелом, стреляющая пистонами, а в магазине их восемь. Столько же, сколько ему лет.
Дед сказал, что именно такие винтовки стоят на вооружении армии Соединенных Штатов. Павлик пришел в восторг, а когда набрал номер модели в Интернете и узнал, что стреляет она пулями калибра 5,56 и прицельная дальность 450 метров, восторг его сделался и вовсе безграничным. Ну и пусть «Made in China». Может, они по лицензии наладили выпуск оружия? Да и вообще, ему говорили, китайцы скоро станут самыми крутыми в мире!
Винтовка имела переключатель. На одиночных она говорила: «Кх!» и все. А если на очередь: «Трах-тах-тах!» Красиво, словом…
Но в школу брать игрушку ему не позволяли, вообще отругали деда за то, что подарил ребенку оружие, вдобавок американское. А что еще-то деду дарить? Он подполковник в отставке, в Доме офицеров завхозом работает.
И вот наконец сегодня, прихватив винтовку, Павлик пришел к деду на работу, влез на чердак (он оказался не закрыт) и стал стрелять по прохожим. Но он никого не убивал, он понарошке, честное слово! Павлик добрый…
Петр Кириллович поднялся на верхний этаж по широкой, выложенной мрамором лестнице. Чердачный люк оказался распахнутым, и спустя минуту Онопко, осторожно высунув голову, осматривал чердак. В световом пятне метрах в восьми увидел человека, наполовину высунувшегося из слухового окна.
Стараясь не шуметь, Онопко влез на чердак. По той же причине люк закрывать не стал — петли заскрипят, кто бы их тут смазывал…
Внизу, вероятно, загорелся «зеленый», пошли пешеходы, а машины встали, и сделалось тихо. Петр Кириллович замер, дожидаясь «красного».
Когда по Карла Маркса двинулся синхронно загудевший поток машин, Петр Кириллович подкрался к снайперу почти вплотную. Тот ерзал задом и что-то бормотал. Лица его Онопко видеть не мог, но тело показалось каким-то маленьким. Карлик, что ли?
Впрочем, все это не имело значения. Онопко торопливо расстегнул куртку и, не снимая автомат, дал по спине снайпера короткую очередь. Тот ойкнул детским каким-то голоском и сразу затих.
Только теперь Онопко вернулся к чердачному люку, закрыл его и придавил сверху каким-то запечатанным тяжелым ящиком, после чего подошел и, взяв за ноги, выволок снайпера из слухового окна.
Когда увидел его лицо, чуть не вскрикнул. Господи, что же делается? Он застрелил ребенка лет десяти или даже меньше! Что он, Творец ИГРЫ, охренел, что ли? Зачем детей-то вводить? Это некорректно!
Задрожав, Петр Кириллович опустился на пыльную балку перекрытия. Ему стало ясно, что Творец ИГРЫ — сумасшедший извращенец и ожидать теперь от него можно буквально все, что угодно.
Ладно, в конце концов, кого он конкретно убил, не имеет значения. Это ИГРА, и он обязан ее продолжить.
Замотав в какую-то не слишком чистую тряпку и перекинув через плечо оружие малолетнего снайпера, Онопко покинул чердак.
Следующая засада будет на углу с улицей Урицкого. Тройное нападение. В прошлый раз он потерял там треть жизни. Теперь этого позволить было нельзя…
Не доходя до перекрестка, Петр Кириллович свернул налево, прошел квартал и — направо, вышел на Урицкого. Вот он, киоск «Двенадцать месяцев», торгующий пиццей и блинчиками с начинкой.
Татьяна Трапезникова, студентка третьего курса Технического университета, возвращалась домой со сдачи курсового проекта, который защитила на «отлично». Пустой теперь тубус страшно раздражал, но она зашла все-таки к бывшей одногруппнице, отчисленной этой зимой и временно устроившейся продавцом в киоск «Двенадцать месяцев». Всего-то-навсего девушка хотела поделиться впечатлениями от последнего совместного посещения ночного клуба и только…
Беседуя с продавщицей, у окошка стояла девушка лет двадцати в мини-юбке, размалеванная, с ярко-красными губами. Петра Кирилловича такие современные особы раздражали, но теперь насторожило его другое. В левой руке девушка держала тубус, ну а в нем ясно что — стрелковое оружие!
Онопко встал у нее за спиной.
— Ты его, значит, послала, а он чо? — говорила девушка продавщице.
Та что-то ответила, слов было не разобрать, обе захохотали.
Шума поднимать не следовало. Онопко нащупал под курткой на поясе охотничий нож.
Девушка повернулась:
— Вы берете?
— Выбираю пока, — ответил с улыбкой Петр Кириллович.
Девушка снова развернулась к окошку и протянула с идиотской интонацией:
— Ну, блин, ва-аще-е…
Это были ее последние слова в этой жизни. Петр Кириллович всадил ей нож в спину по самую рукоятку. Даже не охнув, голова девушки легла на прилавок.
— Тань, ты чо? — встревожилась продавщица, а тело девушки уже сползало на асфальт.
Прохожие шли мимо, никто ничего не понял, а Онопко не стал дожидаться, пока из киоска выйдет продавщица. Он сунул нож в ножны и быстро пошел назад. Тем же путем и на то же место вернулся на Карла Маркса. Затем, перейдя улицу по дальнему переходу, пошел к цирку и, только чуть его не доходя, перешел дорогу, прижимаясь к домам, направился к входу в магазин «Эльдорадо», где, смешавшись с толпой покупателей, поднялся на второй этаж, откуда в прошлый раз по нему стреляли.
Анатолий Федоров работал в охране уже год, сразу после армии устроился. А туда попал после отчисления со второго курса физико-математического факультета Госуниверситета.
Пока служил, в автокатастрофе погиб отец, мать, само собой, забухала. Она и раньше-то… Но пока был жив отец, все в семье держалось на нем.
Придя из армии, Анатолий первым делом разогнал маминых кавалеров, такую же пьянь. О восстановлении в универ нечего было и думать. На что жить? Мать не работала, продолжала бухать. Собутыльников водить домой перестала, зато сама теперь пропадала на неделю и больше. Говорила: замуж вышла… Кому она нужна, опустившаяся проблядь (Анатолий непроизвольно нахмурился), кроме таких же, как она, забулдыг?
Федоров стоял у окна второго этажа и думал, что ему с матерью делать. Еще при жизни отца ее и вшивали, и кодировали — бесполезно…
У того самого окна стоял охранник с кобурой на поясе, скрестив руки на груди. Он глядел вниз, отыскивая взглядом ясно кого, Петра Кирилловича.
