Александр Юрин - Дорогой дневник
Я смотрела на снующих внизу людей, на то и дело бибикающие автомобили, на подмигивающие светофоры. Смотрела и понимала, что всё это ничего не значит! Сегодня есть человек. Он живёт, дышит, думает. Он питается, чтобы поддерживать физические силы, он занимается любимыми делами, силясь отогнать прочь тоску. Наконец, он влюбляется и окутывает объект своего вожделения благоговейным вниманием… А потом выходит на оживлённый перекрёсток, видит друга детства и бежит тому навстречу, не слыша ни визга тормозов, ни протяжного звука клаксона, ни гомона толпы. Бац! И всё. Человека больше нет. Однако как и прежде светит солнце, сменяются дни и года, гибнут очередные люди… а смысла и впрямь нет. Если только он не заключён там, куда уходит человек после смерти…
Я легла на крышу и уставилась взором в вечернее небо. На нём сидели светлячки. Они махали мне своими блестящими крылышками, а я махала им в ответ рукой. В этом был заключён какой-то смысл. Смысл немого общения. Внизу даже при помощи речи не всегда получается с кем-нибудь договориться. Здесь же, совершенно иные устои. Можно послать сквозь пространство мысль и остаться уверенной, что тебе непременно ответят! Может быть вон тот, ярко зелёный Шарик. Возможно неугомонный Огонёк, что мерцает всеми цветами радуги, не находя себе места. А может та алая Кроха, что склонилась над самым горизонтом, не решаясь присоединиться к общему веселью…
В небо угодила ракета, и светлячки померкли. Они словно испугались взрыва, разлетевшись по спасительным щёлкам. Я разозлилась. Снова села и стала смотреть прямо перед собой. Над головой грохал салют, внизу все радовались, а я хотела их всех придушить! Почему всегда правы они? Только потому, что их численно больше? Ведь это не справедливо! А что если через века больше станет таких как я? Как они все будут веселиться тогда?!
«Ян, не стоит винить людей в недальновидности».
Я испуганно обернулась.
Никого.
— Кто ты? — спросила я, оглядываясь по сторонам.
Ответом была тишина.
Тогда я глянула вниз и ужаснулась.
Всё замерло, а посреди проезжей части угадывалось размытое пятно белого цвета. Походило на то, как если бы человек пытался пройти сквозь натянутый между двух столбов целлофан.
Мне сделалось не по себе. Возможно оттого, что в отличие от всех остальных, я сохранила возможность двигаться… хотя скорее от непонятной слепой уверенности в том, что существо заглянуло в этот мир, только ради меня!
От этого сделалось совсем невмоготу.
Ощущать себя белой вороной в отдельно взятом школьном классе — это ещё ничего. А вот среди семи с половиной миллиардов человек — круче некуда! Ведь существо могло явиться к кому угодно, а предпочло целому миру мою скучную компанию на крыше городской многоэтажки.
— Откуда ты знаешь моё имя? — спросила я шёпотом.
«Просто оно на слуху».
— Серьёзно? — не поверила я.
Существо дёрнулось, в попытке прорваться, отчего выбило стёкла в витринах близлежащих магазинов. Я пригляделась и поняла, что всё наоборот. Дрогнула реальность, что сдерживала существо. Она не желала, чтобы то протиснулось в этот мир. Ни тогда, ни когда бы то ни было!
«Смотри внутрь людей, и тогда истина откроется тебе такой, какая она есть в действительности».
Многоэтажка вздрогнула.
Я чуть было не сорвалась.
Жизнь снова шла чередом. Белое пятно внизу развеялось осенним ветром и исчезло.
После этого эпизода я начала всматриваться в людей по-настоящему. Существо оказалось право. Я познала какую-то часть истины, но единственное чувство, которое она вызвала, это шок.
Родители развелись, а в моей жизни ничего не поменялось.
Я даже ничего не почувствовала.
«My dear diary…
Сегодня я задумалась на уроке…
Что станет со мной на той стороне?
Останусь ли я девочкой или приму иной облик? Кого буду любить? Смогу ли хотя бы частично воспринимать покинутую действительность? Как будет называться та, другая, действительность, что примет меня?.. И в одно ли место попадают хорошие и плохие люди?
Утром, по дороге в школу, я видела две противоположности: он и она. Причём она — светлая, а он — укутан в ночь. Она улыбается и постоянно о чём-то говорит. Он же её просто не воспринимает. Лишь придерживает правой рукой за зад, а сам в это время «раздевает» глазами меня. Если честно, то я к этому уже привыкла. В большом городе много зла. И подобное проявление педофилии, к сожалению, вошло в повседневность.
Как-то раз ко мне прижались в автобусе… Я попыталась отстраниться, но ничего не вышло — слишком тесно. Да и бабульки со своими авоськами посоветовали мне не напирать, а то, мол, худыха, худыхой, а места, вон, как барыня, заняла. Я не стала спорить, а он целую минуту дрыгался за моей спиной. Потом видимо кончил. Отстранился и вышел. А я долго кружила по кольцу, борясь с противоречивыми мыслями. Это странное ощущение… даже не знаю, с чем и сравнить. Тебя вроде как изнасиловали, а вроде как и нет… В общем, как решишь ты сама, так и будет. Как верно и то, что назад уже ничего не вернуть.
Нет, в этом мире нет смысла.
Так что же за гранью? Страшный суд или ещё один бессмысленный мир, выстроенный по подобию этого, только занимающий иную высшую ячейку вселенского зла…»
«My dear diary…
Иногда мне снятся странные места… Почти везде — ночь. Я рассекаю пространство в стареньком вагончике и пытаюсь вглядеться во тьму. Кажется, она бесконечна… Но нет. Временами встречаются залитые светом полустанки. В отдельных местах вагончик и вовсе останавливался. Однако никто не входил. Те же, кто едут со мной, с ужасом смотрят на распахнутые дверцы, словно по ту сторону таится что-то неимоверно ужасное.
Я всё тщательнее вглядываюсь в пространство, однако мне дозволено видеть лишь часть платформы, освещённую конусом света, что отбрасывает фонарный столб. Я чувствую, что на границе света и тьмы что-то затаилось. Оно не решается покидать родную стихию, а возможно просто боится света… как мы в вагончике страшимся тьмы.
Двери с лязганьем закрываются, и мы едем дальше…
Мобильный звонок:
«Упала девочка!.. С крыши!.. Господи!..»
«Назовите адрес».
«Я… Я… Я не знаю…»
«Назовите себя».
«Я… Вы видите это?..»
«Что я должна видеть?»
«У неё крылья…»
«Какие крылья?»
«Господи… Это ангел».
«Какой ангел? Вы в себе?»
«Нет. Пришлите «скорую». Мне не по себе».
«Как же девочка?»
«Она улетела. Они поняли, что она что-то знает. Я видела Их… Они без лиц».
«Назовите адрес».
«We propinquus…»
