Ли Кэрролл - Взлет черного лебедя
— Как делишки, приятель? — спросил Оберон с преувеличенным вест-индским акцентом.
— Без изменений, — заявил администратор, просовывая по очереди конверты, периодику и каталоги в узкую щель в оргстекле. — Лифт опять забарахлил.
— Да уж, — хмыкнул Оберон, забирая свою почту.
Мы пошли к лестнице, и по пути он быстро просмотрел конверты и журналы. Я заметила свежий номер «Sports Illustrated» и счет за электричество.
— Значит, вы платите по счетам? — спросила я. — Разве вы не можете… — Я щелкнула пальцами, но огонек не зажегся. Вероятно, я совсем устала. — …Пользоваться волшебством для освещения и обогрева?
— Мог бы, — кивнул Оберон и печально на меня посмотрел. — Но, пожалуй, тогда я бы отключил электричество на всем восточном побережье.
Мы остановились перед номером на верхнем этаже. На двери я увидела серебристый знак — вроде тех, которые Оберон нанес на колонны с помощью стикеров. Однако этот символ состоял из концентрических окружностей. Мой спутник прикоснулся к нему, круги зарябили и превратились в сияющий диск размером с тарелку. На поверхности возникло лицо старушки с бигуди, в потрепанном цветастом халате. Она подняла руку и постучала в дверь, подождала, выругалась и ушла, поскольку ей никто не ответил.
— Моя соседка, миссис Мейзол, — пояснил Оберон.
Потом в серебряном зеркале появился мужчина в темных очках и с кольцом в носу. Он поворчал перед запертой дверью и проговорил:
— Позвони мне, когда явишься, О. Творится нечто дикое.
— Ого! Прямо видеосообщения, — воскликнула я. — А ведь линии на шкатулке — они двигались точно так же.
— Верно, — согласился Оберон, махнул рукой, и диск принял свой первоначальный облик. — Это зрящее зеркало. Оно записывает изображения, а шкатулка хранит в себе портал между мирами. Она попала в руки к Ди в шестнадцатом веке, он начал общаться с духами и демонами.
Оберон отпер два замка, засов и открыл дверь. Мы очутились в просторной комнате с полукруглым эркером, расположенным в угловой башенке. Эркер был снабжен четырьмя высокими, от пола до потолка, окнами. В комнате царил полумрак, ее озарял только оранжевый свет заходящего солнца. Я шагнула к эркеру и увидела Гудзон. Вид напоминал пейзаж, который открывался из апартаментов Уилла Хьюза. Может, потусторонние существа любят любоваться водой? Или они приобретали недвижимость и снимали квартиры с помощью магии?
— Симпатичное жилище, — сказала я.
— Спасибо.
Хозяин бросил ключи в керамическую миску на письменном столе и щелкнул выключателем. В комнате стало светло, и я обнаружила, что стены увешаны фотографиями в рамках, рисунками, акварелями, пастелями и живописными полотнами. Мое внимание привлек карандашный набросок мужского лица, преображающегося в крыло бабочки. Я узнала черты Оберона, а подпись под рисунком явно поставил Пикассо. Попадались и другие его изображения — портрет маслом в тюрбане и с жемчужной серьгой, и второе полотно — он сидел в окружении роскошных гобеленов. Кроме того, Оберон с дредами был нарисован на створках шелковой ширмы четырьмя разными цветами флуоресцентных красок. А еще я увидела карандашный этюд, на котором Оберон изображался возлежащим на облаке с вытянутым указательным пальцем. Рядом находилась черно-белая фотография, на которой он, обнаженный, свернулся внутри лилии на высоком стебле.
— Вы знали каждого автора? — воскликнула я восхищенно. Меня больше всего смутила древность моего наставника, нежели его волшебные фокусы.
— Я объяснял тебе, что в отношениях между творцом и феями выигрывают оба. Это, — Оберон обвел рукой множество бесценных произведений искусства, — дары благодарности.
Я подошла к полотну Сан Леона. Его колорит сразу бросился мне в глаза. Женщина в желто-розовом стояла на холме, усыпанном лиловыми цветами. На ее длинных, до пояса, волосах отражались лучи солнца, садящегося позади каменной башни. Я шагнула ближе к портрету. Да, женщина напоминала мою маму, но когда Сан Леон мог видеть ее в таком облике?
— Он говорил мне, — произнес Оберон в ответ на незаданный вопрос, — что сюжет ему приснился.
— Я одного не понимаю, — сердито сказала, боясь разрыдаться. — Если вы были другом Сан Леона и видели портрет моей матери, значит, вы должны были знать обо мне. Вы ведь жили в паре кварталах от меня! Наверняка вы слышали о том, что моя мать погибла в автокатастрофе. Почему же вы не появились тогда? Почему не попытались начать мое обучение?
— Маргарита взяла с меня слово, что я не стану так делать. Она не хотела, чтобы ты приняла на себя роль хранительницы.
В первое мгновение я утратила способность здраво рассуждать. Я вспомнила наше возвращение с Род-Айленда. Мама уверяла, что я могу стать кем угодно, и она не хочет меня сдерживать. У меня есть свобода выбора. Так ведут себя свободомыслящие матери, когда общаются со своими дочерьми. Но она имела в виду другое — свободу от четырехсотлетней клятвы.
— А теперь? — осведомилась я.
— Я сдержал обещание. Все изменил Уилл Хьюз… и вот это.
Оберон кивнул в сторону окна. Проследив за его взглядом, я посмотрела на Гудзон, сверкающий в последних лучах заката. Небо над Нью-Джерси было ясным — и на нем уже появились первые звезды — но южнее, возле статуи Свободы, залив затянул грязно-желтый туман. Мгла ползла на север по реке… а точнее, выпячивалась и извивалась, будто являлась мешком, а нечто внутри нее рвалось на свободу.
— Что это? — испуганно спросила я.
— Отчаяние и Раздор, — вымолвил Оберон, и впервые в его мягком, мелодичном голосе появилась дрожь испуга. — Демоны прячутся в тумане.
СТРАНСТВУЮЩЕЕ ОКО
Оберон отдал мне картину Сан Леона, чтобы я показала ее Роману, но сначала велел отправляться домой.
— Ночью я за твоим отцом пригляжу, — заявил он. — Тебе надо отдохнуть. А завтра мы примемся за твое обучение всерьез.
У меня не было сил спорить. Мне просто хотелось подольше постоять под горячим душем и поспать часов двенадцать. Но когда я вошла в таунхаус, то поняла — моим мечтам сбыться не суждено.
— Где ты пропадала? — взвизгнула Бекки, выбежав мне навстречу из кухни. Ее аура пылала ослепительно-оранжевым, и я изумилась — как я могла не замечать таких красок столько лет? — Мы чуть не спятили!
— А я ее успокаивал: мало ли — может, тебе нужно немного отвлечься, — произнес Джей. Он застыл в коридоре, держа руки в карманах потертых джинсов.
Только по тому, как парень сутулился и каким напряженным был его взгляд, я догадалась — он тоже волновался. Его аура приобрела дымчатый, серо-голубой оттенок.
— Ты по мобильнику не отвечала!
— Черт! Я его выключила, когда была в… — Я чуть не сказала: «в библиотеке в Клойстерс», но осеклась. А из кухни вышел кое-кто еще. Детектив Джо Кирнан.
— Почему же вы замолчали? — поинтересовался он.
— Что вы здесь делаете? — возмутилась я. — Опять навещали моего отца?
Я стащила с себя пальто, повесила его на спинку стула, а шарф снимать не стала. На кухне было довольно прохладно, чувствовался сквозняк, так что это выглядело вполне разумно. Однако я понимала, что демонстрировать сыщику (и остальным) следы укусов у себя на шее — не самая лучшая мысль.
— Вовсе нет, — быстро ответил Кирнан, — но меня удивляет то, что вы игнорируете мобильную связь, когда мистер Джеймс в больнице.
— Аккумулятор садился, ну я и выключила телефон, когда была в метро.
— Ясно.
Кирнан скрестил руки на груди и прислонился к стене. «Похоже, он намерен начать перекрестный допрос», — пронеслось у меня в голове. К счастью, меня выручила Бекки — благослови ее Господь.
— Вы разве не видите, что бедняжка едва на ногах стоит? Нельзя ее больше мучить! — Она потащила меня к столу. — Мы ужасно нервничали из-за тебя и поэтому позвонили детективу Кирнану. Мы боялись, что тебя похитили те же самые подонки, которые ограбили галерею.
— Я, конечно, сообщил мисс Джонс, что преступники задержаны и находятся под стражей.
Кирнан прошел на кухню следом за нами и стал пытаться взять ситуацию под контроль, а Джей поставил чайник и зажег горелку под кастрюлей с супом. Детектив сильно ошибался насчет того, кто здесь начальник: ведь он пока еще не имел дела с Бекки Джонс.
— А я объяснила мистеру Кирнану, — выпалила моя подруга, — что эти типы — наверняка обычные наемные бандиты. И нужно разыскать главаря. Заказчика. И не пытайтесь меня убеждать в том, что их нанял мистер Джеймс. Полная чушь.
Кирнан раскрыл рот, чтобы оспорить высказанную Бекки оценку расследуемого им дела, но она вновь его прервала. Правда, сейчас выпад получился не в мою пользу.
— Если тебя не похитили, где тебя носило? Признавайся!
Джей, поставив передо мной дымящуюся керамическую пиалу с супом, проворчал:
