Софья Ролдугина - Кофе и Карнавал
Ухмыляющийся призрак Эллиса померещился мне в зеркале над кофейным столиком.
— Во-первых, убийцей может быть леди с белыми волосами, — начала перечислять я. — Во-вторых, Кэрриган — у него есть мотив, да и возможность сначала столкнуть обидчика за борт, предварительно стукнув по голове, а затем уже позвать другого матроса. В-третьих, Чендлер мог упасть сам. Скажем, у него случился приступ морской болезни и головокружение.
Дядя Рэйвен слегка позеленел — или, возможно, мне только показалось.
— Что ж, возможно, виновата и морская болезнь, это весьма коварный недуг… Да, я думаю о том же самом.
— А есть ли доказательства, что эта белокурая леди вообще существовала?
Меня обуял азарт.
— Прядь волос, зажатая в руке у мёртвого Чендлера, — совершенно серьезно ответил дядя Рэйвен. — Полагаю, достаточно, чтобы поверить Кэрригану на слово. Беда в том, что под описание этой леди на всём корабле подходят два человека… Арлин Кэмпбелл и Мэй. У остальных рост и сложение не те… С другой стороны, светлые волосы сбивают с толку.
От неожиданности я рассмеялась:
— Невозможно. Арлин всю ночь провела в моей каюте, спасаясь от гнева супруга. А Мэй была заперта в сундуке.
— В сундуке? — Бровь у маркиза дёрнулась. — Да… Я планировал, не медля, заняться расследованием, но, похоже, сперва мне придётся выслушать ваш подробный рассказ, Виржиния.
Беседу мы успешно совместили с ранним завтраком — выяснилось, что у дяди Рэйвена тоже с утра во рту и маковой росинки не было. Впрочем, узнав о бумагах, найденных в трости, он на время позабыл об омлете и тостах. Я же наслаждалась всем — от хруста поджаренного хлеба до запаха кофе, от свежести воздуха после ночного дождя до розоватых облаков в утреннем небе. Было в этом что-то от эйфории, от лёгкого помешательства.
— Ах, вот чем он держал Уилфилда… — бормотал себе под нос дядя Рэйвен, ощупью находя чашку с кофе. — Интересно. Значит, внебрачный сын, да ещё не один? Леди Уилфилд определенно это бы не понравилось. Записи Шварца? Долговая расписка? Просто чудесно… Гм, а вот с этим мы сделаем так…
Четыре листочка из найденных в трости окончили своё существование прямо здесь, на столе, в чашке из-под кофе, как только дядя Рэйвен потрудился достать спички. Ещё несколько писем перекочевали к нему в нагрудный карман. Но один невзрачный листок маркиз протянул мне со словами:
— Взгляните. Не вчитывайтесь, вам лучше не знать содержания этого письма для шантажа, просто взгляните на почерк. Весьма специфический, верно?
— Да, — согласилась я, бросив взгляд на ровные строчки. — Острые буквы, наклон влево, крышечка на «т»… Но мне точно не приходилось видеть такого почерка раньше.
— Зато мне приходилось, — негромко заметил дядя Рэйвен и забрал письмо. — В деле о таинственной смерти лорда Томаса Эрла Палмера, двоюродного брата герцогини Альбийской. Документы, найденные у него в комнате, были написаны той же рукой. Как Чендлер связан с безвестной актриской по имени Мэлоди, хотел бы я знать… Впрочем, забудьте, что я сказал, Виржиния.
Я собиралась заверить его, что последние две минуты и вовсе глядела в сторону, а прислушивалась лишь к плеску волн, однако тут, наконец, Арлин выглянула из спальни, робко кутаясь в шаль. Мадлен с готовностью подскочила, отодвигая стул и приглашаю юную — и, к счастью, овдовевшую наконец — баронессу присоединиться к нам.
Новость о судьбе ненавистного супруга Арлин приняла на удивление спокойно. Я ждала бурных проявлений — или радости, или испуга, но леди Кэмпбелл только вздохнула и произнесла:
— Есть справедливость на этой земле, — и замерла, точно кукла из воска, сильно наклонив голову. По бледным щекам катились слёзы и падали на белую скатерть и золотистые тосты, и дядя Рэйвен старательно сражался с омлетом, глядя только в свою тарелку, а я тихонько поглаживала Арлин по плечу.
— Вот и всё, — повторяла я негромко, — вот и всё…
А потом леди Кэмпбелл вдруг подняла голову и испуганно спросила:
— Как же ключи? Вы забрали у него ключи? Нужно же спасти Мэй из сундука… А вдруг он потерял их или выбросил?
— Даже если ключи и утонули в море — ничего страшного, — заверил её дядя Рэйвен, поднимаясь из-за стола. — Леди Виржиния, леди Кэмпбелл — прошу подождать меня здесь. Я вернусь через пятнадцать минут, и мы все вместе отправимся спасать Мэй. И не беспокойтесь, торопиться так или иначе уже некуда, — добавил он пугающе спокойным голосом.
Арлин передёрнула плечами. Я тут же пересела к ней и взяла за руку — да так и держала, пока не вернулся дядя Рэйвен в сопровождении капитана Мерри. Мадлен осталась в каюте с Лиамом, а мы направились в апартаменты Кэмпбеллов-Чендлеров. Для того чтобы попасть туда, нужно было сначала подняться по лестнице на палубу, а потом снова спуститься — только с другой стороны. Арлин шла медленно, слегка приподнимая подол длинного светлого платья, чтобы не запачкать его — доски блестели от сырости после дождя. Воспользовавшись моментом, я спросила дядю Рэйвена, где погиб Чендлер, догадываясь об ответе — и оказалась права.
— Здесь и погиб, — кивнул маркиз в сторону перил, у которых Мэтью Рэндалл что-то внимательно разглядывал; рядом топтался седой матрос с объёмным ларцом в руках. — Удобное место. Ни с одной точки корабля не проглядывается издалека.
«В отличие от того места, где за борт столкнули меня», — добавила я мысленно.
Интересно, было ли это удачным стечением обстоятельств — или заранее продуманным планом?
Каюта Кэмпбеллов-Чендлеров выглядела так, словно в ней целую ночь буянили королевские гвардейцы. Увидев на полу затоптанные платья Арлин вперемешку с битым фарфором, я вздрогнула. Как хорошо, что Мэй догадалась отправить сестру ко мне! Иначе, боюсь, сегодня мы говорили бы о смерти совсем другого человека…
— Не покажете ли, где находится искомый сундук? — ободряюще улыбнулся капитан Мерри, обращаясь к Арлин. — И если я могу вам чем-то помочь, мэм…
Прозвучало это неожиданно тепло и искренне, и Арлин расправила плечи:
— Там… в кабинете.
И, не дожидаясь, пока остальные последуют за ней, она опрометью кинулась в следующую комнату. А там — обогнула стол и рухнула на колени перед старым, рассохшимся сундуком с затейливой резьбой на крышке.
— Мэй, Мэй… ты здесь? О, пожалуйста, будь живой… Пожалуйста…
Капитан Мерри неловко застыл в дверях, не решаясь сделать ни шагу дальше. Арлин давилась всхлипами и оглаживала крышку сундука, а фарфор хрустел у меня под ногами, как выбеленные временем птичьи косточки. И это продолжалось бы ещё долго, если бы маркиз не подтолкнул капитана в спину, шепнув:
— Рон, позже, не время для деликатности.
И, кажется, добавил что-то тихо про вдову и возможность, но я не была уверена — не подвёл ли меня слух.
Капитан, словно опомнившись, торопливо пересек комнату и опустился на колени перед сундуком, стараясь не тревожить Арлин. Затем внимательно оглядел замок, извлёк из кармана что-то причудливо выгнутое и блестящее и начал возиться с замочной скважиной; временами что-то щёлкало или звенело, и точно также, кажется, звенел сам воздух. Даже Арлин перестала плакать и поднялась на ноги, прижимая к груди скомканную шаль.
— Сейчас, — говорил капитан, криво улыбаясь. — Сейчас. Ещё немного.
А потом крышка вдруг крякнула, как рассохшийся порог — и поднялась вверх на пружине. Не сговариваясь, мы с дядей Рэйвеном одновременно шагнули вперёд, Арлин быстро наклонилась, едва не ныряя в сундук с головой…
Мэй лежала на ворохе тёмной ткани, обнимая коричневый замшевый сапог, точно ребёнка. Когда сестра вскрикнула и дрожащей рукой коснулась её лица, она вздрогнула и открыла глаза, щурясь на неяркий утренний свет.
— Ах…— выдохнула Мэй. — Думала, что задохнусь здесь… Арлин, силы небесные, как я рада, что ты… ты… — и она потянулась вверх, к сестре, позволяя обнять себя за плечи.
Капитан Мерри отвёл взгляд. А вот маркиз наоборот, нахмурился.
Думаю, что он, как и я, заметил тёмную мокрую полосу на подоле светлого платья Мэй.
Позже, поручив сестёр заботам капитана, корабельного врача и служанок, мы с маркизом поднялись на палубу. Погода установилась чудесная — солнце, лёгкий ветер, тепло и благодать. Дамы уже прогуливались с кружевными зонтиками, щебеча о моде и рукоделии. Следы ночного дождя стремительно исчезали — ещё немного, и никто уже не вспомнит о ненастье. Впереди всего в одном дне пути лежала Серениссима, и чудился в морском бризе пряный запах карнавала — кофе и шоколада с острым перцем, горячего, хрустящего хлеба с кедровыми орешками, ассорти из даров моря, запечённого на решётке на открытом огне, пряного вина… Чаще слышался смех и мнилось, что вот-вот выглянет из-за угла леди в старинном синем платье и с фарфоровой маской.
«Мартиника» двигалась дальше, словно никто и не погиб, но напротив — она освободилась от тяжёлого груза и стала невесомой, как те перистые облака в акварельно-прозрачном небе.
