Макс Роуд - Черные викинги
— Как же мне это сделать?! Я за этим и обратился к вам, доктор. Первый выход означает мое поражение в собственных глазах, да и не только. Я этого не хочу. Но как взять ситуацию в руки, если я связан чувствами?
— Сразу! — Масси решительно стукнул кулаком по ручке своего кресла. — Это она сделала из вас тряпку и полуимпотента, а восстановив статус-кво, вы докажете себе и остальным свою силу.
— Видите, как всё просто! — Холлисток даже рассмеялся.
— Просто на словах, а не на деле.
— А вы попробуйте решиться на поступок, — вновь вставила свое слово Анна. — Женщины любят, когда ради них совершают поступки, и когда рядом с ними сильный мужчина, настоящий лидер. Ваши желания — закон для неё, а быть рядом с вами — единственное счастье. Уж поверьте мне — я знаю, что говорю.
— Вы можете предложить мне нечто конкретное? — Бромберг в удивлении высоко поднял брови.
— Я могу предложить вам лекарство, — Холлисток встал, медленно подошел к окну, откинул тяжелую штору, посмотрел наружу и вернулся назад. — Вам необходимо лекарство, причем не только от душевных проблем, но и вполне конкретной болезни.
Бромберг даже побледнел:
— Что вы имеете ввиду?
— Ваши проблемы начались с тех пор, как вы стали испытывать чувство дискомфорта в районе промежности. Постепенно простое неудобство перешло в половое бессилие, а не удовлетворяя молодую жену, вы сами спровоцировали все дальнейшее. Если бы она совсем не любила вас, то давно бы бросила. Всё не так и плохо, как вам кажется. Вы обращались к врачам?
— Откуда вы это знаете? — на лице мужчины читалось крайнее изумление. Он ошалело огляделся, а затем вновь перевел взгляд на Холлистока. — Этого не может быть, так быстро невозможно получить подобные сведения!
Холлисток мягко улыбнулся:
— Я немножко волшебник. Но если говорить строго о деле, то ваше положение незавидно.
— Почему?
— Что сказали врачи?
Бромберг потупил взгляд, а затем обреченно развел руками:
— Аденома.
— Нет, — Генрих отрицательно покачал головой. — Доброкачественная опухоль уже приняла отрицательную форму. Если бы вы сейчас вновь сходили к врачу и он отправил вас на соответствующий анализ, то пришедший ответ будет однозначным. У вас рак на второй стадии…пока.
В комнате воцарилась полная тишина. Бромберг сидел, словно окаменевший, Холлисток внимательно наблюдал за ним, Анна с интересом переводила взгляд с одного на другого, а Масси спокойно изучал утреннюю газету. Видя, что клиент продолжает молчать, Генрих начал говорить с еще большим напором, не стесняясь в словах.
— Мне ведомо очень многое, сударь, не удивляйтесь так сильно. За свою жизнь я повидал столько, что почти никаких секретов, особенно, по части людей, для меня больше не осталось. Моя сила, подкрепленная знаниями и опытом, настолько велика, что поверьте, иногда бывает даже скучно. Людям свойственна слабость, преодолевая которую, они движутся вперед, а я, образно выражаясь, впереди очень далеко. Я не испытываю трудностей ни с какими земными делами, и берясь за что-то, делаю всё легко и свободно. Если хочется неоднозначности, сомнений, преодоления препятствий, чтобы впоследствии стать героем — это не ко мне. Я четок, однозначен, решителен и силен настолько, чтобы позволить себе делать все, что захочу. Другое дело, что мне не всегда бывает интересно это делать, но взявшись за что-то, я довожу дело до конца. Если бы я не решил вам помочь, вы никогда не оказались бы здесь. Если я говорю, что у вас рак и вы умрете, значит это так и есть. Вы неглупый человек и я не буду вас убеждать в том, что является однозначным фактом. Но я могу не только вылечить вас, но и дать вам новую жизнь. Ваша жена будет весьма довольна, да и не только жена. Если вы пожелаете женщину, это не станет проблемой. Никто перед вами не устоит. Мужчины будут уважать вас и соблюдать особый такт даже в том случае, если вы ничего не хотите от них и просто находитесь рядом. Болезни обойдут вас стороной, и даже сама смерть даст обратный ход, придя за вами намного позже положенного. Хотите вы этого?
— А разве нормальный человек откажется от подобного? — за время этого монолога Бромберг вполне пришел в себя и слушал очень внимательно. — Но за что мне такая честь? И вообще, странно, что я вам верю несмотря на то, что все это очень смахивает на шарлатанство или….
— Или? — Генрих лукаво посмотрел на него.
— Или на предложение дьявола!
— Ого, это сильно сказано! — Холлисток захохотал так, что у его собеседника вдруг выступил холодный пот. — Вы меня неизмеримо повысили, господин Бромберг! Нет, я не тот, о ком вы говорите, хотя также делаю всё по обоюдному согласию, но исключительно ради собственной выгоды. Другое дело, что я не охочусь за человеческими душами, мне нет в этом прока, а вот золото, деньги и другие материальные ценности, весьма искренне люблю. Мое предназначение не лечить людей, а давать возможность достойным продолжать жить. Вы, например, не знаете, что может случится с вами в дальнейшем, в то время как для меня это не секрет. Я выбрал вас, чтобы у вас получилось выполнить свое предназначение, несмотря ни на что, и в данный момент ожидаю только вашего решения.
— Какое у меня предназначение?
В ответ Холлисток покачал головой:
— Если человек знает, что произойдет с ним в будущем, он начинает делать ошибки, это самое будущее изменяющие. Не просите невозможного — желайте предлагаемого, в этом смысл! Поймать удачу, воспользоваться шансом — это поступок, а пребывать в ожидании чего-то, не отягощая себя действием — это очень по-людски.
— Что от меня требуется? Вы предлагаете безоперативное лечение?
— Да. Стоить вам это будет всего триста тысяч. Оплата после получения результата.
Мужчина молчал, нервно потирая ладони. Переводя взгляд, то на Холлистока, то на Анну и Масси, он пытался понять, где кроется подвох, но все трое сохраняли совершенно непринужденное выражение лица. В нем боролись здравый смысл, желание верить и, одновременно, недоверие, неизбежно появляющееся в каждом человеке по прошествии прожитых лет.
— Я могу сейчас уйти? — наконец спросил он.
— Конечно! — Холлисток с улыбкой указал в сторону двери. — Ваше будущее в ваших руках, и именно в этом смысл моих сеансов. Каждый решает за себя!
Бромберг медленно поднялся, бочком вышел из-за стола и, поклонившись, направился к выходу. Анна удивленно смотрела на Генриха, не проявлявшего никаких видимых эмоций, Масси ловил каждое его движение, готовый в любое мгновение перехватить ускользающую добычу, но Холлисток лишь незаметно мотнул головой, показывая, что контролирует ситуацию. Они не понимали, что наблюдая за борьбой, происходящей внутри этого человека, он буквально смакует каждую секунду, впитывая мощные энергетические выбросы, исходящие от клиента. Сила Холлистока быстро возрастала, мышцы приятно напряглись, а кровь, струящаяся в венах, начала темнеть, приобретая вязкость и тягучесть.
Уже дойдя до двери, ведущей в коридор, Бромберг внезапно остановился:
— А что вы имели ввиду, когда говорили, что мои силы многократно умножаться?
Холлисток пожал плечами и лукаво усмехнулся:
— Об этом вы узнаете сами. Долго ждать не придется.
— Когда мы могли бы приступить к сеансу?
— Вы согласны?
— А почему бы и нет?! Я знаю, что вы говорите правду. Я готов хоть сейчас…
В следующее мгновение свет для Кристиана Бромберга исчез. Холлисток, получив согласие, так быстро метнулся в его сторону, что тот даже не успел осознать происходящее. Генрих за тысячные доли секунды преодолел расстояние, разделявшее обоих, мощно рванул в сторону шею мужчины и, впившись клыками в сонную артерию, лишил его сознания. Бросив обмякшее тело на пол, он жадными глотками пил кровь, а в изобилии присутствовавшие раковые клетки становились лишь приправой, наполняя её вкус острыми нотками…
Едва Генрих начал действовать, Анна и Масси незаметно скрылись за дверью, и только когда рычание прекратилось, подождав еще несколько минут, они вернулись в кабинет. Возрастающая на глазах мощь Холлистока, не имеющая ничего общего с обычными земными представлениями об этом, немного напугала их. Даже Масси, добрую сотню лет находящийся подле своего господина, еще не видел его в подобном состоянии. Переход в мир Хель не был рядовым событием, и сейчас Холлисток напоминал им скорее некую демоническую сущность, нежели спокойного респектабельного человека, каким они привыкли его видеть. Конечно, Масси Грин наблюдал хозяина в разной обстановке, но эти бездонно-черные глаза, лишенные белков и темно-синюю кожу, со вздувшимися венами-канатами, он наблюдал впервые. Изменился и голос. Посмотрев на вошедших, Холлисток остановил взгляд на Грине, медленным движением руки вытер окровавленные губы и указал на тело, неподвижно лежавшее у его ног:
