Ли Кэрролл - Взлет черного лебедя
— Значит, вы с Гаити? — поинтересовалась я у него. Из сказок мамы я помнила, что фейри не могут лгать, отвечая на прямо поставленный вопрос.
— Мой народ пришел на этот остров из другой страны, — ответил Оби Смит, лукаво улыбнувшись.
— Но вы действительно знали Сан Леона? Вы молодо выглядите. В семидесятых, когда Сан жил на Гаити, вы, наверное, были еще ребенком.
— Внешность обманчива. Я гораздо старше. В Нью-Йорк я приехал примерно в то же время, когда в городе появился Сан. На самом деле я как раз рассказывал вашему отцу о том, что он некоторое время жил у меня. И незадолго до смерти оставил в моей квартире картину. На ней изображена красивая темноволосая женщина, стоящая перед каменной башней. Полотно называется «Маргарита».
— Видимо, он написал портрет твоей матери, — сообщил Зак. — Сан был от нее без ума… Как и все мы, конечно.
Я поглядела на Зака. Он взял розданные карты и ловко тасовал их костлявыми пальцами. В нем что-то изменилось. Войдя в палату, я не заметила ауры ни у Романа, ни у Зака. Сияние Оберона затмило остальные цвета. Лишь теперь я обнаружила над головой художника светло-зеленое свечение. Цвет юной весенней листвы… Ширина нимба была около четверти дюйма, и почему-то я не сомневалась, прежде она была иной, и нежный оттенок он приобрел недавно.
А еще я заметила, что у Зака не трясутся руки. Кроме того, когда он говорил о моей матери, он всегда волновался.
— Ты прав, — согласился папа. — «Маргарита, твердыня моей силы, — вот как говорил Леон, — оберегай меня». Мне приятно думать о том, что он изобразил ее незадолго до своего ухода из жизни.
Надо же, Роман помнит, что Сан Леон мертв! И он не горевал об этом.
— Я бы хотела увидеть произведение Леона, — произнесла я.
— Я обещал вашему отцу, что принесу ему картину. Может, если вы не заняты, то составите мне компанию и сами ее возьмете. Сейчас заканчивается моя смена. Я недалеко живу.
— Но я только что пришла. Я хотела бы побыть с отцом…
Внезапно я услышала негромкое сопение. Я скосила глаза на Романа и увидела, что он мирно спит.
— Боюсь, мы его утомили — целую ночь напролет рассказывали разные истории, — негромко протянул Оберон. Он положил ладонь на плечо Зака, тот обмяк на стуле и отключился. Аура старика запульсировала и стала еще шире. — Почему бы вам не проводить меня? Нам о многом надо потолковать.
Я встала и следом за Обероном покинула палату. Мне хотелось задать ему миллион вопросов. Существовали ли еще создания вроде него? Тот ли он самый Оберон, которого описал Шекспир в своем «Сне в летнюю ночь»? Мог ли он летать с помощью крыльев? Или они являются иллюзией, фокусом? Где правда, а где обман? Какова вероятность того, что я теряю рассудок? Но я решила сменить тему на более скучную и обыденную.
— И чем же, — спросила я, когда мы шагали по коридору, — король лунного света и принц сновидений занимается в больнице?
Оберон Смит запрокинул голову, и по этажу разнесся его рокочущий, гортанный смех. Изумрудная волна покатилась впереди него. Она окутывала и стариков, и молодых и, наконец, настигла тощего пациента в кресле-каталке. Он поднял руку, прикоснулся к своему лицу — будто вспомнил, кто он такой.
— Ах, этот старый баловник Гораций Уолпол! Говорил я ему, что его цветистая фраза меня когда-нибудь смутит. А вам, моя милая, я скажу: дела плохи. И могут стать еще хуже.
ПОД ЗЕМЛЮ
Оберон направился в раздевалку для медперсонала на пятом этаже. Он взял из шкафчика свое пальто. Я наблюдала за его изящными движениями. Крылья прошли сквозь черную кожу, нисколько не помявшись.
— Тебе надо усвоить важную вещь, — заявил Оберон, поймав на себе мой взгляд. — Волшебство и реальность (по крайней мере, то, что ты привыкла ею считать) перемешаны между собой. Как слоеный пирог. Не всегда очевидно, где кончается одно и начинается другое.
— А я-то думала, что буду охранять дверь между двумя мирами в качестве Сторожевой Банши, — пробормотала я, когда он нажал на кнопку вызова лифта.
В ответ Оберон выудил из кармана пальто гелевую ручку и стопку разноцветной бумаги для заметок. Он нарисовал что-то вроде спирали на верхнем, зеленом листке и изобразил на обороте тот же самый знак.
Остаток времени мы провели в молчании. Выйдя из лифта, Оберон так стремительно пронесся по вестибюлю, что развевающиеся полы длинного пальто гулко хлопали по его ботинкам. Я поспешила за ним к выходу. Он перешел Двенадцатую улицу посередине квартала. Я уже бежала, чтобы не отстать, и едва не попала под машину. Может, я его ненароком рассердила? Вероятно, не стоило упоминать о моей «миссии».
Вдруг Оберон резко затормозил, и его крылья ударили по воздуху. Он потащил меня к подъезду, обрамленному двумя колоннами. Затем развел в стороны руки, к ладоням которых прилипли стикеры. Нарисованные знаки загорелись изумрудным, потом голубым и белым, будто раскаленный металл, и в конце концов начали дымиться. Середина спирали уподобилась пылающему оку. Оберон взялся обеими руками за колонны. Раздалось шипение, и я ощутила запах горящей плоти. Когда Оберон отнял ладони, на камне отпечатались спиралевидные глаза, и они сверкали серебром. Они напоминали вышивку, а между ними искрилась паутина, сотканная из тонких прочных нитей.
Мне хотелось спросить Оберона, не обжегся ли он, но тот обернулся и гневно посмотрел на меня. Потом сорвал шарф с моей шеи и обнажил укусы Уилла.
— Выкладывай, что произошло между тобой и вампиром, — приказал он сурово и без своего милого вест-индского акцента. — Что он поведал тебе о Сторожевых Башнях?
Я рассказала Оберону обо всем, начиная с того момента, когда водитель Хьюза приехал за мной, до того мгновения, как Уилл покинул меня в парке. На середине моей речи к двери приблизились двое. Первой оказалась женщина с бумажными пакетами — она явно здесь жила, а вторым — курьер из почтовой службы доставки посылок. У обоих тотчас же затуманились глаза, они мгновенно развернулись и убрались восвояси. Парень находился в нескольких дюймах от меня, но я даже не увидела в его глазах своего отражения. Только дверь с колоннами.
Когда я завершила свою историю, Оберон задал мне единственный вопрос:
— Как по-твоему, Хьюз знаком с Фэйн?
Я кивнула.
— Ладно, — вымолвил он. — Нам лучше посоветоваться с Паком.
Он быстро отклеил стикеры. Спиральные символы замерцали и исчезли. Паутина рассыпалась дождем искр. Оберон стряхнул ее с рук и бросился на улицу. На Седьмой авеню он перебежал дорогу на красный свет. С визгом тормозов прямо рядом с нами остановилось желтое такси. Оберон уставился на водителя, и тот начал извиняться. Мы двинулись на запад по Гринвич-авеню. Аура Оберона превратилась в темно-малахитовую оболочку, но ее свечение стало более яростным, как у разворошенных углей. Прохожие расступались перед нами. У трех ближайших автомобилей сработала сигнализация. Датский дог жалобно заскулил и утащил своего хозяина с тротуара на проезжую часть.
— Не понимаю, что тут ужасного, — ворчала я. — Уилл Хьюз спас меня от мантикоры. Он велел мне разыскать наставников. Он был… добрым.
— Вот что действительно страшно, — рыкнул Оберон. — Четырехсотлетний вампир-кровосос, создание тьмы, оказался добряком. Для тебя… потомка Сторожевой Башни.
— Судя по всему, первая Маргарита влюбилась в него. Поэтому он и стал вампиром.
— И ты поверила ему?
Я погрузилась в размышления. Я заметила, что стоило мне подумать об Уилле Хьюзе — и я сразу же ощущала покалывание в месте укуса. Оно спускалось вниз, распространялось по моей груди, заставляло сердце биться сильнее и охватывало тело целиком. Я вспомнила вкус его губ, то, как он прикасался ко мне, и прозрачную нить, натянутую между нами. Ощущение повторилось. Я подняла ладонь и обнаружила свечение вокруг пальцев. «Мы связаны», — произнес он. Разве он мог мне солгать?
— Похоже, он не сомневался в своих словах, — ответила я.
Оберон взял меня за руку. Вспыхнул серебристый свет. Зеленые и золотые искры завертелись в небе, как миниатюрный смерч.
— Хорошо, — кивнул он. — Наверное, ты права. К тому же, ты еще мало его знаешь. Он и сам привязан к тебе… может, он нам пригодится. Но не забывай: Хьюз — существо из мрака. Он не на стороне Ди, но и не с нами.
Мы дошли до угла Корделия-стрит и Гудзон-стрит. «Вот и кондитерская „Пак“», — обрадовалась я. Но Оберон остановился.
— Что сказал Хьюз о демонах, которых призовет Ди? — осведомился он.
Я зажмурилась и попыталась сосредоточиться. Я услышала голос Уилла настолько ясно, что, когда открыла глаза, даже удивилась, что его нет рядом. А мысль о том, что он уже четыреста лет не видел солнца, вызвала у меня слезы.
— Он заявил: Ди воспользуется шкатулкой, чтобы призвать демонов Отчаяния и Раздора.
