Алина Политова - Русалка (СИ)
Мы сели за стол. Курица, запеченный картофель, салат и сыр. Я расхваливала искусство поварихи, та сдержанно улыбалась. Марк принес две бутылки вина, которое сделал сам из местного винограда. Я спросила его о рецепте, он принялся с интересом рассказывать. Кит, Ева и Клара ели молча. Я была благодарна Марку за то, что он поддерживает разговор. Мне показалось, что он мой союзник в этой битве с разваливающейся реальностью, что он тоже знает, что нужно говорить и заполнять тишину, иначе случится что-то непоправимое. Я была благодарна ему, одна бы я не справилась.
После обеда или, скорее, раннего ужина, мы с Китом отнесли наши вещи в комнату на втором этаже, быстро искупались в душевой, которая была в конце коридора — явно на все комнаты одна — и наконец-то остались одни. Едва он закрыл дверь, я бросилась к нему и крепко прижалась, обхватив за пояс, спрятав лицо у него на груди. Он обнял меня. Так мы и стояли. Молча. Долго. Потом я подняла голову и прошептала:
— Все будет хорошо. Мы… мы можем уехать, прямо сейчас.
Он покачал головой.
— Почему, Кит? Я же вижу, тебе здесь плохо!
Он повел меня к кровати, лег, увлекая меня за собой. И снова обнял.
— Старик сказал правду, я знаю. Нужно было сюда приехать.
— Почему?
— Здесь причина всего. Как тебе объяснить-то…
Кит замолчал, будто мучительно подбирая слова. Я слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо.
— Ну объясни как есть. Я пойму.
— М-м… ну слушай. Как сказать-то… короче, я жил всегда и у меня внутри будто шепот какой. Нет, не словами шепот. Вот, к примеру, все хорошо, все нормально складывается по делам, а все равно все время какой-то стрем внутри. Шепот без слов, о чем-то плохом. И от этого ничего не хочется делать, руки опускаются. Этот шепот мешает жить. Будто как бы не было хорошо, все равно все плохо.
— Это депрессия! — Угадала я.
— Да? Ну не знаю, может… может, это и так называется. И вот что я тебе хочу сказать — этот шепот, он однажды умолк. Ненадолго.
Он замолчал, хотя я внимательно слушала его. Смотрел на меня внимательно, как будто ждал, вопроса. И я спросила:
— Когда?
— Когда я тебя увидел. Ну тогда, ты помнишь… у нас была пьянка с ребятами и мой Вадька тебя привез. Когда я тебя купил. И я на тебя посмотрел, и шепот вдруг умолк. Как будто я всю жизнь ходил в тесных сапогах. А тут вдруг снял. Вот такое чувство было. Как будто все неправильно было до этого, а тут вдруг стало правильно. Какое-то время шепота не было. Может дня два. Но ты ненавидела меня. И этот шепот стал возвращаться. Я не знал, что делать. Ты для меня была как дверь во что-то хорошее. Но я не мог эту дверь открыть. Не мог… Я стал злиться, стало еще хуже. Этот шепот вернулся и уже остался навсегда. Как будто ты меня обманула. Могла стать спасением, но обманула и не стала. Может я тоже ненавидел тебя за это. Сейчас я думаю, этот шепот был как тиканье бомбы у меня внутри. Тихое такое тиканье. Это все время напрягало и мешало жить. Если бы сейчас, когда мы снова встретились, это тиканье было бы прежним, ты бы снова его остановила. Все бы получилось! Теперь, когда ты меня лю… перестала ненавидеть. Но чертов гипнотизер! Он что-то во мне растормошил! После него шепот стал сильнее, намного сильнее! В этом все дело! Очень громко, Кать! И, наверное, мне легче было уже на себя руки наложить, чем это слушать! Теперь у меня есть ты, теперь я головой-то хочу жить долго и счастливо! Но шум этот слишком сильный внутри, он тянет меня куда-то в пропасть. Мне бы понять, откуда он! Почему он! И его не станет. Чертов гипнотизер… на какую он кнопку нажал?! Почему включил ЭТО на полную катушку?! Мне бы просто понять, Кать, от чего это все! Ведь для меня важна только ты. А ты у меня уже есть. Так в чем же дело?
— Тогда зачем мы здесь?! — Громко спросила я, снова бросаясь ему в объятия, снова прижимая его к себе, боясь, что он растворится, исчезнет… — Нам нужно уехать, нам нужно найти этого гипнотизера, ведь ты даже не поговорил с ним после этого! А вдруг он знает в чем дело?! Если включил, то может и выключить.
— Не-ет, Кать, нет, ты не поняла. — Теперь он сам отстранил меня, взял за подбородок и посмотрел в глаза. Взгляд у него был лихорадочный, больной. — Ты не поняла, о чем я. Старик был прав, что сказал сюда приехать. Шепот был громким, да. Но здесь, в этом доме — это уже просто крик! Причина — здесь! Здесь… черт, это слово-то… э-пи-центр!
Мы замерли, продолжая сверлить друг друга глазами. Секунды текли, как кисель.
— Я боюсь. — Прошептала я. Укорила себя, но, увидев знакомое движение в глазах Кита, поняла, что это снова были верные слова. Когда я слабая, он сразу становится сильным, это же Кит…
— Все будет хорошо. — Произнес он одними губами. Улыбнулся ободряюще, а потом стал целовать меня. Властно, жестко, как он делал это когда-то. Но сейчас мне именно это и нужно было. Все дни, что мы вместе, каждую ночь, он делал, так как нравилось мне — «как в кино». И я вдруг захотела, чтобы он стал собой, ведь я не боялась его больше. Пора было вернуть ему его силу. Пора было мне нырнуть в этот омут по-настоящему…
Через четверть часа я сползла с кровати и растянулась на ковре, пытаясь отдышаться.
— Не приближайся. — Прошептала я Киту, когда он свесил голову и посмотрел на меня. Моя рука, противореча моим словам, зарылась в его волосы. Он прикрыл глаза, с наслаждением отдаваясь моим пальцам.
— Здесь мыши могут быть. — Прошептал он. — Возвращайся, Кать.
— Я их не боюсь.
Кит перехватил мою руку и поднес к губам. Теплое дыхание щекотало мою ладонь. Я застонала, уже скучая по теплу его тела. Но на кровать не вернулась.
— По мне будто проехался танк. — Сказала я, выдергивая руку.
— Каждый раз, когда ты не сжимаешь губы, шепот в моей башке затихает. Даже крик затихает.
— Я никогда их не буду сжимать, ты же знаешь. — С нежностью прошептала я. — Только останься со мной.
— Я постараюсь. Я очень постараюсь.
— Мы вместе постараемся.
И мы снова лежали несколько минут, просто глядя друг другу в глаза. Так много можно сказать без слов.
Потом он сказал:
— Пошли напьемся.
Я сказала:
— Пошли!
Мы спустились вниз. В гостиной была только старая Ева, которая числила картошку, поставив кастрюлю прямо на барную стойку. Она дружелюбно улыбнулась нам и сказала, что Клара и Марк уехали встречать постояльцев к последнему автобусу. Я обрадовалась — присутствие посторонних людей здорово разбавило бы эту странную компанию. Впрочем, Марк, Ева и Клара по отдельности казались вполне нормальными людьми. Или, возможно, я просто еще пребывала в легкой эйфории после танкового сражения, которое устроил мне их Никита. Страхи и чувство тревоги отступили, мы просто приехали отдохнуть на море. На это странное холодное суровое море, которое билось внизу, под этим домом. Кит держал меня за руку, но теперь «держал», а не «держался».
— А не найдется ли тут у вас бутылки чего-нибудь хорошего? — Бодро спросил он Еву. Та укоризненно покачала пальцем, но другой рукой уже извлекала из-под стойки початую бутылку коньяка. Кит взял у нее бутылку, скептически посмотрел на этикетку — это был напиток местного производства — потом вздохнул и кивнул.
— Ладно, женщина. Давай еще два бокала. Мы пойдем сидеть на обрыве и кидать камни в море. Сигары есть?… Ладно, сойдет и так: — Он взял протянутую Евой пачку парламента.
— Никитушка, давай я вам колбаски нарежу с собой, что ж вы так-то… — засуетилась Ева.
— Коньяк с колбасой? — Возмутился Кит. — Не-ет! Что еще есть? — Он сунул мне бутылку, поставил на стойку бокалы и сам открыл холодильник. Скептически осмотрел его содержимое и достал небольшую коробку конфет. — Ну вот, для девицы в самый раз. — Вернулся ко мне, сунул мне конфеты, сам взял бутылку и бокалы. — Пошли, косуля. Покажу местную экзотику.
Мне нравилось, что он стал прежним. Я знала, что это ненадолго, но когда силы оставят его, быть может я поцелую его и снова вдохну в него жизнь.
Прежде чем вы вышли, Кит стянул коврик со скамьи у стола и накинул его на плечо.
День клонился к закату, но на улице было тепло.
— Южный ветер, — сказал Кит. — Я его помню. Он прикрыл глаза, остановился и вдохнул полной грудью. — Чувствуешь как пахнет? Тут есть мелкие цветы, Марк их добавляет в чай. Иногда тут все пахнет этим чаем. Цветами.
Мы вышли за калитку и свернули к обрыву. Пошли вдоль моря. Неописуемая красота! Эта бесконечная темно-синяя равнина воды, до самого горизонта. Мне хотелось кричать от восторга! Когда-то бесконечно давно я уже была возле моря. С тем же человеком. Но все было иначе. То же море, но другое. Тот же человек, но другой. Все у нас внутри, вспомнила я фразу из какой-то популярной книжки по психологии, которую почитывала на первом курсе. Счастье или боль — не приходит извне, а рождается в нас самих. Да, это так. Теперь я осознала эти слова в полной мере.
