Ольга Грибова - Скорбный день. Часть 1 (СИ)
− Вот, − Рамсес трясущейся рукой извлек на свет медальон, в котором Ева опознала четвертый ключ.
С виду ключ не обладал ценностью. Изготовлен он был из того же красного камня, что в избытке валялся под ногами. Ева с деланным равнодушием осмотрела его:
− Даже не знаю. Что это за хлам?
− Да ты что! – обиделся фараон. – Эта вещица не имеет цены.
− Тогда ее едва ли удастся продать, − резонно заметила она. – А куртка не из дешевых.
− Я не это имел в виду. Она стоит царской казны. Только, − Рамсес прижал медальон к груди, − я не могу его тебе отдать.
− Это еще почему?
− Я должен передать ключ особому существу. Тому, кто вмешает в себя Тьму.
− Вам повезло, − сказала Ева. – Я как раз и есть то самое существо.
Фараон подался вперед и заглянул Еве в глаза. Не ясно, что он там увидел, но он заявил:
− Меняю ключ на куртку и лошадь.
Может, Рамсес и недолюбливал евреев, но в нем самом было немало от их умения заключать сделки. В этой игре он был тем, кому достались все козыри.
Ева обернулась и тоскливо поглядела на четырех лошадок. Красавицу Тенебру с золотистыми боками она любила всем сердцем. На черного Файмеса – коня Виталика − Рамсес вряд ли позарится из-за его худобы. Пестисом – белоснежным жеребцом Макса, она бы не осмелилась пожертвовать. Оставался бледно-зеленый Летум Алекса, но она забрала у парня куртку. Требовать еще и коня будет верхом наглости.
Ева кусала губы, не зная на что решиться. На отчаянный шаг ее поддакнул насмешливый взор Алекса. Она прямо-таки слышала, как он мысленно хохочет над ее хваленой вежливостью.
− Берите ту, золотистого окраса, − выпалила Ева на одном дыхании, боясь передумать.
Сквозь слезы она наблюдала за тем, как Рамсес забирает ее любимицу. Тенебра не понимала, что происходит и тревожно ржала, поглядывая на хозяйку. Уходя, фараон вложил Еве в руку ключ. Довольный выгодным обменом, он попытался скрыться среди холмов, но Алекс преградил ему путь.
Еве показалось, что сейчас он отберет у фараона свою куртку и ее лошадь. Она даже обрадовалась этому, но Алекс лишь спросил:
− Где следующий ключ?
− У Ирода, − ответил Рамсес.
Глава 13. Адский кондор
Ева ехала позади Макса на его коне. Обхватив парня руками за талию, она устало прижалась щекой к его спине. Красные холмы остались позади, а вместе с ними Рамсес и Тенебра.
− Я забыл тебя похвалить, − впервые с тех пор, как они покинули владения фараона, Алекс заговорил с ней. – Ты ловко обвела Рамсеса вокруг пальца. Тебе повезло с учителем, − намекнул он на Макса.
Ева вздохнула и повернула голову в другую сторону, не желая видеть ухмыляющегося Алекса. Но это не мешало ей слышать его.
− Не желаешь открыть четвертую печать? – ответа не последовало, и Алекс неестественно удивился: − что такое? Ты, кажется, чем-то расстроена.
− Отвали, − сквозь зубы процедил Макс.
Алекс направил коня вперед, а Ева снова поменяла позу, чтобы удобнее было наблюдать за всадником по имени Смерть. Прикрыв глаза, она сделала вид, что задремала, а сама через полуопущенные ресницы следила за ним. Не одну сотню раз она пожалела, что отдала его куртку в обмен на ключ. Заслужить его прощение будет непросто. Вдобавок она потеряла лошадь, и винить в этом могла только себя. Да, ей удалось избежать насилия. Она вправе гордиться собой. Отчего же так паршиво на душе? Сначала Вика, потом Тенебра. Кто следующий?
К концу дня на горизонте показалась крепостная стена. Ева оживилась, рассчитывая на вкусный ужин и чистую постель. Но по мере приближения к городу перспективы становились все мрачнее.
Главные ворота были сорваны с петель. Стены и крыши домов зияли дырами. Если когда-то город и славился своей архитектурой, оживленными улицами, цветущими садами, то все это кануло в прошлое. Нынче он напоминал каменный склеп − гигантский надгробный памятник бывшим жителям.
Всадники въехали на мостовую с вывороченными каменными глыбами. Стук лошадиных копыт эхом прокатился по мертвому городу. В дырах на местах бывших окон сгустилась чернота. Казалось, она того и гляди выльется на улицу и подобно грязной воде накроет путников.
− Какое жуткое место, − прошептала Ева.
− Отчего же? − откликнулся Алекс. − В руинах есть свой шарм. Здесь, как нигде, чувствуется время.
Ева пропустила реплику мимо ушей. Меньше всего она хотела бессмысленной перепалкой распалить гнев Алекса.
− Устроим привал здесь, − заявил Алекс.
− Обязательно ночевать в городе? – не сдержалась Ева.
− Здесь есть стены и крыша. Если повезет, отыщутся кровати. И, может быть, − Алекс покосился на Виталика, − что-нибудь съестное.
− Мы остаемся, − отозвался толстяк.
Ева проиграла: Макс не осмелится перечить старшему брату, а ее мнение никого не волнует.
Они добрались до площади, в центре которой возвышался фонтан. Представив, как некогда брызги прохладной воды взмывали в синее небо, Ева поняла, что соскучилась по солнечному свету. В мире, где царила вечная ночь, она ощущала себя кротом.
На площадь выходили фасады нескольких домов. Алекс спешился и сказал:
− Выбирайте, где будете ночевать, - и свернул к приглянувшейся ему двери.
Ева спрыгнула на землю и поежилась. Ветер, гуляющий в переулках, пробирал до костей.
Макс взял ее за руку и повел к дому. Внутри было пусто. Время уничтожило мебель. В потолке обнаружилась дыра, сквозь которую виднелось темное небо. Макс привязал поводья Пестиса у окна и спросил:
− Останемся?
Ева кивнула. Искать что-то лучше не имело смысла. Другие дома выглядели столь же удручающе. Она выглянула в оконный проем и увидела Алекса в доме напротив. Виталик выбрал себе жилье справа от них.
Макс расстелил спальники и достал еду. Ева села, скрестив ноги, и с аппетитом жевала кусок буженины с черствым хлебом, запивая бутерброд водой.
− Как думаешь, Вика вернется? – поинтересовалась она, утолив голод.
− Она сильная и смелая.
− И безрассудная, − добавила Ева.
− И это тоже, − согласился Макс. – Почему ты за нее переживаешь? Я думал, вы не ладите.
− Так и было. Но в последнее время между нами многое изменилось. И потом я никому из вас не желаю смерти.
− Ты сама доброта, − Макс придвинулся к Еве и обнял ее за талию. Его рука скользнула под кофту. От прикосновения прохладной ладони Ева сжалась. – В чем дело?
− Вдруг кто-нибудь войдет?
− Кому мы нужны? Виталик не прервет ужин, даже если на нас упадет метеорит.
− Как насчет Алекса?
− Он не сует нос в чужие дела, − ответил Макс, но руку убрал. – Что между вами происходит?
Ева, как умела, изобразила удивление: распахнула глаза и подняла брови. По крайней мере, она надеялась, что ее реакция больше похожа на удивление, чем на испуг.
− О чем ты? – голос почти не дрожал, когда она заговорила.
− Между вами чувствуется напряжение.
− Все дело в куртке, − сориентировалась Ева. – Алекс сердится, что я ее отдала.
− Джинсовка важна для него. Самаэль подарил ее Алексу на шестнадцатилетие. Как раз в тот год Алекс доказал свое право называться всадником по имени Смерть. Куртка единственная вещь, которую Самаэль ему когда-либо дарил. Про другие дни рождения он, как правило, не вспоминал.
− Странный подарок, − выдавила из себя Ева. Можно ли сильнее, чем она, раскаиваться в содеянном? Не бойся она заблудиться в красной пустыни, давно бы отправилась на поиски Рамсеса, чтобы отобрать у него джинсовку.
− Не думаю, что Самаэль заморачивался на этот счет. Скорее всего, подарил первое, что подвернулось под руку. Отцы нас не баловали, − потянувшись, Макс лег на спину и подложил руки под голову.
Ева не спрашивала у Макса, общается ли он с Вельзевулом. Сейчас было самое время обсудить этот вопрос.
− Нас воспитывали наставники, − пояснил Макс. – Курфюрстам было не до того. Мы почти незнакомы со своими отцами. Так виделись пару раз издалека.
− Вы росли, как сироты.
− Нам некогда было думать об этом. Когда борешься за жизнь, отношения с родителями отходят на второй план, как и все прочее.
− Ты не рассказывал мне о своем детстве, − намекнула Ева.
− И вряд ли когда-нибудь расскажу.
Бирюзовые глаза Макса неприязненно сверкнули. Ева отпрянула, заметив, сколько в них горечи и злобы. Макс опомнился и улыбнулся ей, смягчая заострившиеся черты.
− Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты это знала, − произнес он.
Ева смутилась. Что на это ответить? Видя ее замешательство, Макс приподнялся на локте:
− Но мои чувства ничто по сравнению с твоим счастьем.
− Спасибо, − еле слышно выдохнула она.
