Алексей Шаманов - Заарин
— Насколько хорошо? — Джина усмехнулась. — Сколько себя помню, столько и Колю. У нас восемь лет разницы… В первые два класса он в школу меня водил, защищал… Он почти как брат мне. — Глаза девушки наполнились слезами. — Да без всяких «почти», как брат! — Она всхлипнула. — Его теперь застрелят?
Стас обнял ее за плечи, и она, уткнувшись лицом ему в грудь, зарыдала.
— Успокойся, Джиночка, пожалуйста…
— И Петьку с Пашкой, сыновей его, тоже застрелят?! — выкрикнула она сквозь слезы.
Истерика длилась несколько минут и прекратилась неожиданно. Джина вдруг замерла, смолкла, затем решительно поднялась и ушла в ванную, откуда вернулась спустя четверть часа спокойная, сосредоточенная и даже подкрашенная.
— Звони брату, — сказала она. — Есть человек, которого Зуев не пристрелит точно.
— Ну и кто он?
— Я.
Электроплита с грудой всевозможной посуды отыскались в одной из комнат первого этажа. Там же тарахтел советского производства двухкамерный холодильник «ЗИЛ», битком набитый продуктами.
Женщины повеселели. Николай сумел убедить их в том, что этот дом, громадный, как королевский дворец, теперь принадлежит им. Мечты сбываются, и Газпром здесь совершенно ни при чем. Просто надо вкалывать до седьмого пота и очень-очень желать. Пословица про то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, не пришла на ум ни одной из них. Впрочем, почему бесплатный? Они были уверены, что Коля за дом заплатил своими кровными…
Малолетние безобразники получили для своих шумных игр огромную, как Вселенная, территорию и носились теперь с первого этажа на третий, потом на второй, и далее без остановок. Им все было интересно. Они познавали эту трехэтажную вселенную. Замкнутую. Отец запретил им покидать дом. Хотел на всякий случай запереть входную дверь, но ключ отсутствовал, и тогда он замотал дверь тонкой стальной проволокой, моток которой обнаружил во дворе неподалеку от мусорной кучи.
Скоро мужчин позвали обедать. Не мудрствуя, женщины нажарили яичницы с колбасой, заварили чай.
Голодные мужики набросились на еду так, что треск за ушами перекрывал собачий лай.
— Шарику поесть отнеси, — сказал Николай жене.
Пошарив в холодильнике, та вышла.
— Бандюки вернулись? — спросила мать.
— С чего ты взяла?
— Ты стрелял.
— Больше не придут, — спокойно сказал Николай и сам был в этом уверен. Он показал свою силу, и теперь его оставят в покое. Это же как дважды два — как пять!
— Ты уж не убивай их, Коля, пожалуйста, — забеспокоилась мать. — Засудют, потом век мы тебя боле не увидим…
— Не боись, мамаша, прорвемся!
Выяснив, что Евгении Луневой нет еще и восемнадцати, майор спецназа категорически отказался от ее услуг. Но ни друзей, ни близких родственников, кроме тех, кто был с ним в доме, у Зуева не оказалось, и эта девушка оставалась их единственной надеждой. По виду — спокойна, уравновешенна и неглупа. Майор решил рискнуть.
— Евгения, если он вас убьет, мне придется застрелиться, — без всякой улыбки сказал майор. Он не шутил, Джина это поняла.
— Вам не придется стреляться. Коля меня не убьет. Он мне как брат. — В сотый раз девушка привела свой единственный довод. Единственный, но неоспоримый.
— Главное, вывести заложников, — в сотый раз втолковывал майор.
— Я поняла…
Они обменялись номерами сотовых телефонов. Перед тем как Джина выведет заложников из дома, она должна позвонить и предупредить об этом майора.
От белого флага Джина отказалась.
— Я не сдаваться иду…
— Сотовый пока отключи, — посоветовал майор, — а то зазвенит не вовремя…
Джина кивнула, это разумно.
Подойдя к выходу из импровизированного штаба, девушка остановилась.
— Если я выведу заложников, вы его застрелите? — спросила она майора.
— Не знаю, — честно ответил тот, — если появится возможность взять его живым…
Он сам себя оборвал, понимая, что с этой девчонкой никакая ложь не пройдет.
— Там женщины, дети… Евгения, попробуйте уговорить его сдаться.
Джина горько усмехнулась:
Попробую.
Когда на третий этаж поднялась мать, Николай Зуев осматривал подошву снятого с ноги резинового шлепанца. Она была чуть ли не прозрачной.
— Слушай, мать, ты мою обувку какую-нибудь из дома не прихватила?
— Извини, Коля, не до того было. А чо?
— Да вот прохудились, блин, не вовремя!
Николай забросил тапок в угол комнаты, потом снял и бросил туда же второй, остался в носках.
— А у меня-то и кофта вся в дырах, — посетовала мать, — а свои-то тапки я давно выкинула. Нашла вот…
Она была обута в резиновые шлепанцы, оставленные таджиками.
— Ты посмотри, там еще есть у входа.
— Ладно, пока так, потом куплю, — отмахнулся Николай.
Жена с детьми на пепелище не ходили, а потому подобных проблем с обувью и одеждой у них не возникло.
Калитку, торопливо отступая, Юрий Беликов закрыл не до конца, и Джина проскользнула в щель.
— Шарик! — позвала она пса.
Тот узнал, смолк и завилял хвостом. Эту девчонку он считал своей. Да она и прикармливала его. Своих собак Луневы не держали.
Пройдя под окна особняка, Джина остановилась.
— Коля! — прокричала она. — Это я, твоя Женька! Пожалуйста, не стреляй!
Окно третьего этажа распахнулось, и в отверстом проеме появился ствол карабина «Тигр».
Глава 17
РАЗНОЕ
14.44. Иркутск. Поселок Хандабай
В «ЛИАнЯ» Марина Младич, набрав в поисковике «улус Хандабай», прошла по первой ссылке и узнала, что он «оставлен бурятами в начале 20-го века, еще до революции, впоследствии заселен русскими, которые название деревни менять не стали…» По интересующему ее вопросу более ничего. Еще несколько ссылок выдали ту же информацию, а тысячи остальных были по деревне или поселку с тем же названием.
Марина вздохнула. Как всегда, не вышло «по-легкому», а потому снова придется идти в научную библиотеку и копаться в пожелтевших подшивках газет. У нее скоро аллергия разовьется от этой вековой архивной пыли!
Когда Марина поднялась со стула, ей показалось, что каблуки ее модельных итальянских туфель сделались короче, да и вообще пошатываются. Она не придала этому значения — замоталась, находилась на высоких каблуках по земле и пеплу. Зря она что-то «плоское» не надела, да кто бы заранее знал, что на пожар придется ехать?
У стола с видеокамерой спорили мужчины. Поводом послужило отсутствие уголка платка в чашке с пеплом — никаких следов! Кто его убрал и зачем? Или ветром сдуло? Маловероятно…
— Вы съемку просмотрите, — проходя мимо, предложила Марина. — Камера-то для чего стоит?
Марина Младич жила в центре неподалеку от библиотеки, а потому заскочила домой переобуться. Она долго вертела в руках испорченные модельные туфли, ремонту явно не подлежащие. Что такого могло с ними произойти?
Не проспав и часа, Петр Кириллович Онопко проснулся, как от толчка. Его била дрожь, приятная дрожь. Он чувствовал примерно то же, что безбашенный игрок в рулетку, поставивший на «черное» все, что имел, и теперь следящий за замедляющимся движением шарика. «Черное» или «красное»?
Хотелось начать ИГРУ немедленно!
Впрочем, как человек рассудительный (ой ли?), Петр Кириллович понимал, что с тем жалким подобием оружия, что он имел, уровень не пройти, а добывать его при свете дня — неразумно. Но можно и нужно подготовиться со всей возможной тщательностью.
Петр Кириллович встал, включил компьютер, вышел в Интернет и открыл подробную карту Иркутска. Потом он максимально увеличил улицу Карла Маркса. Печатать пришлось по частям, принтер был обычный, на лист писчей бумаги.
Аккуратно склеив карту из нескольких частей, Петр Кириллович расстелил ее на столе.
Итак, уровень начинается от сквера около Дома художника, но там чисто. Первая засада — снайпер на чердаке Дома офицеров. В прошлый раз его обстреляли, когда он переходил улицу Декабрьских Событий.
Онопко задумался. А если ему схитрить, обойти квартал и застать снайпера врасплох, зайдя с тыла? Еще и винтовкой можно разжиться!
Петр Кириллович рассмеялся.
Он возьмет его тепленьким!!!
В это же самое время на улице Байкальской в отделе по особо важным делам составлялся фоторобот подозреваемого в убийстве Бориса Зыбина, охранника магазина «Стройматериалы». Свидетель, продавец того же магазина, видел подозреваемого лишь однажды и сбоку, когда тот вместе с Зыбиным проходил мимо окон, фоторобот поэтому составлялся соответствующий, профильный.
— Ну как, похож? — спросил следователь свидетеля.
— Вроде да… — Продавец задумался. — Нос, кажется, покороче.
Следователь внес изменения.
