Мария Александрова - Око за око
Глава 17
Когда с Ярослава слетели остатки дурного сна, он понял, что уже наступило утро. Вставать, да какой там вставать — шевелиться и то не хотелось — все тело Ярослава ломило так, будто он не конюшню чистил, а всю ночь камни на спине носил. Гришка еще спал, и Ярыш сам себе разрешил еще немного побездельничать.
Мысль о том, что им с Отрепьевым предстоит сегодня отправиться вместе со всеми лошадьми на реку, привела Ярослава в чувство. Начинать это хлопотное дело надо пораньше, потому он кинулся будить Григория.
Гришка, в отличие от Ярослава, чувствовал себя прекрасно, и Ярослав понял, что причина всех его страданий кроется в кривой лавке, на которой он уснул.
— Все, Гришка, я тебя покидаю, — совершенно серьезно сказал Ярослав.
У Отрепьева вытянулось лицо, но он безмолвствовал. Неужели Евсеев не сдержит своего слова, неужели сейчас, когда они почти у цели, он решил оставить его одного?
— Не могу я так больше, — немного помолчав, вновь обратился Ярыш к Григорию, — сил никаких нет так больше мучиться.
И, видя, как на глазах бледнеет Гришка, подумавший, что Ярослав не хочет служить у Адама, закончил мысль:
— С сегодняшнего дня сплю на сеновале, а то у меня от этой лавки все бока болят.
— Ну, Ярыш, я тебе этого никогда не прощу, — сорвался на крик Гришка, сообразив, как же ловко его разыграл Евсеев.
— Ха, — продолжал издеваться Ярослав, — так ты темноты боишься или одиночества?
Гришка уже готов был выплеснуть на Ярослава все свое возмущение, но, видя, какую рожу скорчил Евсеев, произнося последние слова, только и смог, что рассмеяться.
— Хорош балду гонять, нам сегодня весь табун предстоит перемыть, — вдоволь посмеявшись над другом, поторопил Ярослав Гришку, и Отрепьев покорно отправился вслед за Евсеевым.
Несмотря на то что час был ранний, из прислуги никто уже не спал. В коридорах то и дело туда-сюда сновали разные люди, которых Ярослав с Гришкой еще не успели узнать. Евсеев, любивший простор и волю, сразу невзлюбил отвратительный узкий темный коридор, по которому только и можно было выбраться из их каморки, потому заторопился и, резко открыв входную дверь, на пороге нос к носу столкнулся с девицей.
То ли потому, что Ярослав умудрился задеть ее дверью, то ли просто от неожиданности служанка уронила небольшую корзинку, которую держала в руках, и из нее во все стороны покатились разных размеров клубочки, которые, по всей видимости, она приносила своей госпоже для рукоделия.
Ярыш со времен Углича с девками не водился, потому поначалу растерялся, девица тоже, однако Евсеев оправился первым. Сообразив, что служанка по его вине уронила корзинку, Ярослав тут же кинулся ей помогать.
Словно примерзнув к земле, Анна в оцепенении смотрела на незнакомого ей молодого человека, который, опустившись чуть ли не на колени у ее ног, ловко подбирал разноцветные клубки.
Анна сразу же догадалась, почему ноги не хотят ее слушаться: этот воинственно открывший дверь мужчина был пригож собой. Незнакомец оказался высоким и ладно сложенным, так что заглядеться тут могла не только Анна, однако поразил он служанку даже не статью. Ни разу в жизни не видела она таких ярких зеленых глаз и жгуче-черных, цвета воронова крыла волос.
Не видала Анна до сей поры таких пригожих, да и не приглядывалась она к мужчинам особенно. Знала свою слабость — разумные речи были ей по сердцу, да нежные слова. А теперь, не зная, каков этот незнакомый человек, умен он или глуп, добр или зол, ни разу с ним не переговорив, Анна с ужасом поняла, что стоит ему только позвать, и из-за этих ярко-зеленых очей она пойдет за ним хоть на край света.
Не успела Анна даже и глазом моргнуть, как незнакомец собрал все рукоделие и с ласковой усмешкой подал ей корзинку:
— Не зашиб я тебя, красавица? В другой раз осторожнее буду.
Анна даже ничего не успела ответить незнакомцу, как вместе с каким-то поджидавшим его рыжим он мгновенно скрылся за углом. Кто этот незнакомый человек? Что он тут делал? Появится ли он здесь еще раз? Анна не знала. «Даже имя не спросил», — расстроено подумала Анна, и горячая волна обиды подступила к горлу.
— А ты, Ярыш, не промах, — усмехнулся Отрепьев. — На ходу успеваешь девок с ума сводить.
— Даже и не собирался, — попытался скрыть смущение Ярослав. Приглянулась ему девка…
Однако от наблюдательного Гришки, прекрасно все видевшего со стороны, трудно было что-то скрыть.
— Да ладно тебе, нашел кого обманывать, — возразил Гришка. — Между прочим, ты ей тоже понравился.
— Неужели? — вырвалось у Ярослава, и Гришка рассмеялся.
А вслед за ним рассмеялся и Ярыш, понимая, что Гришкин смех — плата за утреннюю проделку.
Гришка угадал верно — Анна и впрямь понравилась Ярославу.
Да что там, Ярославу — вся мужская половина замка сохла по Анне. Однако никого из слуг Адама Анютка так и не приласкала: она одинаково ровно и доброжелательно относилась ко всем своим обожателям, и если к кому и проявляла больше симпатии, так это к любителям поболтать.
Скорее всего, красота только бы навредила Анне, но ее никто не смел трогать: по никому не понятной причине жена Вишневецкого, княгиня Софья, относилась к Анне Зелинской почти как к родной, так что даже эконому пришлось угомониться.
А переживать действительно было из-за чего — Анна была просто красавицей. Правильной формы нос, изогнутые луком брови и огромные темные глаза под длинными ресницами могли свести с ума кого угодно. Ее густые шелковистые волосы так и хотелось погладить, а такой стройный стан впору иметь не служанке, а княжне.
Ярыш еще раз вздохнул — тихонько, чтобы не слышал Гришка, и постарался выбросить из головы все мысли об Анне куда подальше — что бы ни говорил Отрепьев, вряд ли такая красавица обратит внимание на простого конюха.
На реку их отпустили без слов — Ян ручался перед Адамом собственной шкурой, что новые конюхи не пропадут вместе со всеми его лошадьми. Это только в дурную голову князя могла прийти такая безумная мысль — куда можно деть эдакую прорву коней, да еще когда весь Брагин знает лошадей Вишневецкого?
На этот раз Ярослав с Гришкой действовали сообща, притом сперва на реку сгоняли одну конюшню, потом — другую, и все это время Евсееву помогал Януш. Этот день, в отличие от вчерашнего, оказался на удивление легким: как выяснилось, старый конюх, отец мальчишки, когда-то именно так и делал, и лошади, то ли помнящие старые добрые времена, то ли просто бывшие на редкость умными тварями, вели себя спокойно.
Ярослав, позволивший Янушу вернуться домой на любом понравившемся коне, окончательно расположил к себе мальчонку, и Гришке оставалось только локти кусать и досадовать, что упрямый Януш никак не хочет с ним водиться.
— Ладно, Ярыш, считай, что твоя взяла, — кивнув в сторону Януша, сказал он другу. — Так и быть, город я тебе подарю. Вот только скажи честно, ты его подкупил?
— Господь с тобой, Гришка, — рассмеялся Ярослав. — Да разве я стал бы ради ерунды деньги тратить?
— Ну, деньги-то и впрямь грех тратить, так, может, ты ему что наобещал?
— Ну ты, Григорий, и жадина, — возмутился Ярослав. — У тебя целое государство будет, а для меня одного города жалко?
— Да не в городе дело, Ярыш, — приняв всерьез слова Евсеева, оправдывался Отрепьев. — Я все никак не пойму, за что же он меня так не любит. Вроде бы ничего я ему дурного не сделал, напротив, первый с ним подружиться попытался, а он все равно морду от меня воротит, упрямец. Ей-богу, — вздохнул Гришка, — если это ты его против меня настроил, мне даже легче станет.
— Прости, друг, но легче тебе не станет: я ему про тебя ничего дурного не говорил и общаться с тобой тоже не запрещал. Хочешь, я с ним поговорю, узнаю, в чем дело?
— Не, не надо, — отказался Гришка. — Не хочет со мной водиться, как хочет. Вот буду я государем, тогда и пожалеет. Потерпи, Ярослав, еще немного, план у меня уже есть.
Остается только ждать.
Ярослав молча кивнул — ждать ему было не впервой.
Назад Ярослав, Гришка и Януш возвращались на самых красивых конях, и даже если бы Адам и увидел, как гордо Ярослав восседает на его любимце, все равно не сказал бы и слова.
То, что Евсеев выбрал любимца князя, было не случайно — Ярыш, прекрасно разбиравшийся в лошадях, мигом заметил самого лучшего. К тому же, после увиденного сна ему захотелось проехаться непременно на белой лошади.
Конечно, таких же ощущений, что и во сне, Евсееву испытать не удалось, но конь был все же очень хорош. Да и смотрелся Ярослав на нем просто великолепно: как заметил Януш, этот конь до сих пор не видел лучшего наездника.
Довольный тем, что этот день у него оказался не таким хлопотным, Ярослав последним въехал в замок. Гришка что-то заторопился, скорее всего, проголодавшись, потому подгонял лошадей, да еще у ворот Ярыша задержал Ян, поэтому Евсееву в полном одиночестве предстояло проехать через пустой двор.
